— Далось ему это дерево. Благодетель нашелся, — ругал он себя. — Напилил бы, как обычно, веток. Уже давно бы дома сидел.
Но начатое бросать не хотелось. Не такой уж он и немощный, чтобы это несчастное дерево не осилить. Расстегнул старенькое пальтишко, еще посидел на бревне, в очередной раз отдыхая. Отступил на метр от первого распила, и снова стал пилить. Одного метра для прохода людям будет достаточно. Лучше бы конечно взять подальше, но чем дальше, тем толщина сосны больше, а, следовательно, и пилить дольше придется, а он уже и так сильно устал. На второй распил ушло еще часа полтора. Дед уже не рад был, что решился на эту авантюру. Наконец-то, и второй распил закончен. Бабка небось волнуется, не знает куда он пропал и что с ним случилось, даже к обеду не пришел. Но теперь уже торопиться некуда. Еще с полчаса он отдыхал, сидя на отпиленной колоде. Потом стал грузить колоду на санки. Тяжеловатая зараза, не поднять. Но мастерство, как говорится, не пропьешь, хотя здоровье и можно. Дед положил на санки один конец бревна, потом второй, а потом развернул его вдоль санок, и, придерживая, чтобы оно с санок не скатилось, веревкой привязал его к санкам. На дорожку еще немного посидел, собираясь с силами. Тут на тропинке и показалась какая-то женщина.
— Ну вот и первый человек, который мне спасибо скажет за мой труд, — подумал дед Николай.
— А что это вы здесь делаете? — не здороваясь спросила женщина.
— Да вот проход сделал, чтобы ходить можно было, — объяснил дед.
— А бревно зачем на санки погрузили? — не удовлетворилась ответом женщина.
— Так печку топить буду, у меня газа нет, — добродушно пояснил дед.
— А кто вам позволил государственное имущество разворовывать? — перешла на повышенный тон женщина.
— Вот так «спасибо» получил! — подумал дед Николай. — Плохо, что первой женщина прошла, если бы первым прошел мужик, то все было бы нормально. Не зря считается плохой приметой, если в первый день Старого Нового года, первой в дом женщина заходит. Его соседи в этот день женщин в дом вообще не пускают.
— Вы что, оглохли? Или сказать нечего? — опять заорала на деда женщина.
— Вы чего орете?! — возмутился уже дед Николай. — Я доброе дело сделал, освободил проход по тропинке, а Вы ко мне с претензиями. Вы кто такая, чтобы здесь командовать?
— Я представитель «Русского леса». Вы нам хорошее бревно испортили. Вы знаете, что полагается за незаконную вырубку леса? До трех лет тюрьмы, с конфискацией имущества.
— Да какая же это вырубка леса? Это ведь валежник. Да и конфискация имущества, как я слышал по телевизору, сейчас отменена.
— А вот мы сейчас и посмотрим, что отменено, а что и нет. Я вызываю полицию, — заявила женщина.
Полиция приехала довольно быстро. Буквально через пятнадцать минут два здоровых молодых сержанта погрузили маленького и худенького деда, вместе с его санками и привязанным к ним бревном, в полицейский УАЗик, и отвезли в полицию. Там на деда составили протокол за незаконную порубку леса. Саночки и ножовку, как орудия незаконного промысла, конфисковали, и больше их деду не вернули. Посадить на три года, как обещала женщина из «Русского леса», деда Николая конечно не посадили, но пять тысяч рублей штрафа, ему пришлось заплатить. С тех пор в бору тропинки от валежника дед Николай больше не расчищает, уж больно дорогое это хобби. Знает теперь он и то, что конфискация имущества отменена только для тех, кто ворует много. Для таких как он, конфискацию имущества никто не отменял.
Рак,
или
«хождение по мукам»
О такой болезни как «рак», Иван слышал еще в детстве. Но эта болезнь была где-то очень далеко, да и болели ею очень редко. Впервые он услышал о ней в десять лет, тогда раком заболела его родственница, тетка Варя. Она плакала, говорила, что не хочет умирать такой молодой, но все равно умерла. И больше об этой болезни Иван не слышал аж до двадцати лет, пока его невеста не попросила съездить вместе с ней к ее родственнику, дяде Коле, у которого тоже был рак. Дядя уже не вставал с постели, но еще разговаривал, и был при памяти. Он лежал весь высохший, казалось, что на нем остались одни кожа и кости. Полная противоположность тетке Варе, которая за время болезни не сильно похудела. Лет через пять обнаружили рак у тети Мили, родной тетки его жены. Она тоже все время плакала и не хотела умирать. Но медицина была бессильна. После этого про рак он больше десяти лет ничего не слышал. В следующий раз он услышал про него в госпитале, где ему лечили хронический гастрит — результат длительных командировок, в которых приходилось питаться где придется, и как придется. Вместе с ним в палате лежал уже пожилой прапорщик, которого звали Михаилом. Ему сделали операцию по поводу язвы желудка. Обещали скоро выписать, так как операция прошла успешно. На обходе Михаил спросил у лечащего врача, какой режим питания ему нужно будет соблюдать после выписки, и можно ли будет пить спиртное. Врач заверил его, что ему можно кушать и пить абсолютно все уже сейчас, разумеется в разумных дозах, чем очень удивил Ивана. Михаил такому чудесному выздоровлению очень обрадовался, и попросил жену принести ему бутылку коньяка, что та и сделала. В палате тогда лежало четыре человека. Перед ужином они этот коньяк и выпили, за скорейшее выздоровление Михаила, сам Михаил при этом выпил всего одну рюмку. Он рассказывал о планах на будущее, сожалел о том, что не успел подготовить дачу к зиме, но еще надеялся все это наверстать, так как доктор обещал скоро его выписать. Иван, и все остальные, были рады за него, что он так легко отделался, хирург говорил, что совсем немного желудка вырезали. Но, при прогулках по коридору, Иван услышал разговор врачей между собой, и понял, что никакую язву желудка Михаилу не оперировали, сделали разрез, увидели, что там уже четвертая стадия рака, и разрез зашили. Вот почему Михаилу разрешили все и есть и пить. Говорили, что проживет он не больше месяца. По наивности, Иван подумал, что и жена Михаила об этом ничего не знает, и спросил ее об этом при ее очередном посещении. Но она обо всем знала, просто Михаилу решили ничего не говорить, чтобы он спокойно прожил оставшиеся дни. Михаил умер в палате через неделю. Умер легко, всем бы такую смерть. Лег спать и не проснулся. После этого случая, больше двадцати лет Иван с этой болезнью не сталкивался, и даже ничего о ней не слышал. Раком тогда болели не очень часто.
Все изменилось в начале двадцать первого века. Рак посыпался на людей как из рога изобилия, по крайней мере, так показалось Ивану, так как среди его знакомых оказалось много людей, больных раком. Первый звоночек прозвенел правда еще в середине девяностых прошлого века. Тогда друзья позвонили Ивану из Оренбурга и сообщили, что умер его знакомый, Володя Голов. Это был очень здоровый и сильный мужик, казалось, что ему износа не будет. Дочь Володи родилась с пороком сердца, и они с женой делали все от них зависящее, чтобы ее вылечить. К каким только докторам они не обращались, жена с дочерью больше лежала по больницам в Москве, чем была дома, но кардинального улучшения не было. Вся зарплата Володи уходила на то, чтобы его дочь жила, хотя бы так как есть, но жила. И вот Володя неожиданно умер от рака, сгорел буквально за три месяца. Что теперь будет с его дочерью? Даже представить страшно, она ведь теперь обречена.
Потом от рака умерли двое одноклассников Ивана: Тоня и Николай. После этого умер Николай Андреев. Вернее, не умер, а повесился. И это при том, что он был веселым и жизнерадостным человеком. После увольнения из армии, он два года проработал завхозом в местной гимназии, и все было прекрасно, пока неожиданно не начали болеть ноги. Вроде бы ничего страшного, но обследование показало, что у него четвертая стадия рака. Болезнь развивалась очень быстро, вскоре боли стали такими, что терпеть их было невозможно. И достать обезболивающие было практически невозможно. В поликлинике выписывали рецепт только на одну ампулу, но и эту ампулу купить в тот же день в аптеке не всегда удавалось. Иногда приходилось ее ждать два-три дня, и все это время Коля мучился от страшной боли. При выписке следующего рецепта, нужно было обязательно предъявить использованную ампулу, поэтому каждый день делать уколы не получалось, а боли все усиливались. И Коля не выдержал, когда дома никого не было, он повесился.
Потом умер Коля Еремин, с которым Иван и служил вместе, и потом они вместе работали после увольнения. О его смерти Иван узнал случайно, и сразу в это даже не поверил, ведь буквально месяц назад он его видел и разговаривал с ним. Коля тогда ни на что не жаловался. И вот, буквально через месяц, Коли не стало, опять рак. Какая же это страшная и коварная болезнь, которую, чаще всего, обнаруживают тогда, когда лечить ее уже невозможно. А вскорости стало известно о смерти профессора Акиндинова, который умер от рака простаты. Для Ивана это уже был серьезный звоночек, ведь у него тоже была аденома простаты, которая могла перерасти в злокачественную опухоль. Он твердо решил, что будет следить за состоянием этой аденомы, вовремя сдавать анализы, чтобы, при необходимости, вовремя сделать операцию по ее удалению, и не допустить рака.
А о заболевших раком приходили все новые сообщения. Заболел раком кум Женя, и, в связи с целым букетом других заболеваний, ему даже химиотерапию нельзя было делать. И Женя решил лечиться содой, по методу профессора Неумывакина, вычитанному в интернете. Заболел и друг Ивана, Коля Багмет, у которого сразу два заболевания: рак крови и рак простаты. Буквально через полгода еще одно сообщение, у его однокашника Саши Белякова, тоже рак простаты, и уже сразу четвертая стадия. Он обратился в госпиталь тоже по поводу боли в ногах, а оказалось, что это уже метастазы везде разбросало. До чего же коварная болезнь. Иван решил больше не затягивать, и удалить свою аденому простаты, пока опухоль не переросла в злокачественную.
С аденомой простаты он жил уже семь лет. Началось все очень неожиданно. В тот день он был на зимней рыбалке. Шел небольшой снег с дождем, но плащ спасал куртку от промокания и уходить домой Иван не торопился. Под вечер он обнаружил, что его брюки сзади мокрые, так как крышка рыбацкого ящика, на котором он сидел, от дождя и снега все время намокала, а он садился на эту мокрую крышку. Сидеть в мокрых брюках было холодно и некомфортно, и он ушел домой. А вечером он не смог нормально сходить в туалет по-маленькому. Промежутки между посещениями туалета все сокращались, а количество мочи с каждым разом сливалось все меньше и меньше. Пришлось обращаться в больницу. В урологическое отделение его приняли, но положили в коридоре, так как мест в палатах не было, да и коридор уже почти весь был заставлен койками с больными. Ему сразу поставили капельницу объемом 700 мл. Все это капали больше трех часов, и на просьбы Ивана сделать перерыв и отпустить его в туалет, отвечали отказом, терпи мол, уже не маленький. А после этой капельницы, сходить в туалет Иван вообще не смог, пришлось вызывать дежурного хирурга и ставить катетер. С этим катетером Иван и пролежал в отделении две недели. Не самые приятные ощущения. Некоторые из лежащих здесь больных уже были прооперированы, другие только готовились к операции. Прооперированные выздоравливали довольно быстро, и большинство из них уже через неделю выписывались домой. Был правда один пациент, который после операции лежал здесь уже почти месяц, боли у него были настолько сильными, что штатными обезболивающими уколами они не снимались, и он где-то доставал свое обезболивающее, которое ему и вводили. Тяжело было на все это смотреть, но больше всего Ивана удручал вид готовящихся к операции больных, у которых моча из мочевого пузыря выводилась через прокол в животе. Некоторые в таком состоянии находились уже полгода, и даже больше. У одного из них, буквально накануне операции, резко ухудшились анализы, операцию отменили, а его еще на полгода отправили домой долечиваться. Это ему еще полгода ходить дома с пакетом для мочи! Какой ужас! Такой участи для себя Ив