— О, Картер, — говорю я, затаив дыхание.
Его язык так же агрессивен в моей киске, как и во рту. Я никогда не чувствовала ничего подобного — ни когда прикасалась к себе, ни даже когда он прикасался ко мне. Я не могу усидеть на месте, извиваясь от его языка. Это нелогично, потому что мне нравится то, что он делает со мной этим, но мое тело слишком возбуждено, чтобы быть разумным.
Хватка Картера на мне становится крепче, и он притягивает меня немного ближе. — Оставайся на месте, — приказывает он.
Вместо того, чтобы подчиниться, я говорю ему: — Нет.
Он поднимает голову и приподнимает бровь. — Нет?
— Правильно, нет, — говорю я, придавая своему тону достаточно игривости, чтобы пригласить его подыграть. — Я здесь не для того, чтобы быть твоей игрушкой, Картер. Отстань от меня.
Поймав волну, он двигается вверх по моему телу, хватает мои запястья и сильно прижимает их к кровати. Его голос низкий и наполнен большей опасностью, чем я ожидаю, когда он говорит: — Не говори мне «нет», принцесса.
Мое сердце колотится, хоть я и пригласила его. Я не боюсь, на самом деле, но сигналы моего тела путаются, возбуждение запускается не из тех цилиндров. Между моих ног собирается влага, и не только от того, что он дразнит меня своим языком.
Поскольку я ничего не отвечаю, он подходит близко и спрашивает: — Теперь ты перестанешь драться со мной и будешь хорошей девочкой?
— Заставь меня, — парирую я.
Я импровизирую, иду по натянутой веревке, надеясь, что подо мной есть страховочная сетка. Однако в Картере нет ничего предварительного. Он как бык, перед которым я только что помахала красным флагом. Мои руки внезапно освобождаются, но прежде чем я успеваю решить, что мне с ними делать, Картер хватает меня и переворачивает на живот.
Мое сердце кувыркается, когда его тело ложится на меня, а потом он тихо шепчет мне на ухо, как будто нужно сохранить секрет, даже если мы единственные в комнате: — Сразись со мной.
Мой желудок сжимается от опасности и возбуждения. Правда. Я пытаюсь оттолкнуться от кровати, оттолкнуть его от себя. Я не знаю, как тяжело бороться, потому что на самом деле я не хочу причинять ему боль, но это, наверное, абсурдное беспокойство. Картер может справиться со мной в полную силу, как будто это ничто, так что я, вероятно, смогу сражаться так сильно, как захочу.
Моя кожа нагревается от прилива энергии, бегущей по венам, и я изо всех сил пытаюсь оттолкнуть его. — Отойди от меня, или я закричу, — угрожаю я.
— Попробуй, принцесса. Я наполню это красивое маленькое горло настолько полным своим членом, что ты едва сможешь дышать.
Эта угроза пронзает мою игривость, потому что я помню, когда он действительно сделал это со мной, и это было не весело, это было ужасно. Мне приходит в голову, что прежде чем решиться на пушечное ядро в такой игре, я должна была сказать ему, что мне не нравится, или установить какой-то сигнал, что я настроена серьезно, чтобы я могла остановить его, если мне нужно.
Прежде чем я решаю, прерывать ли игру и попробовать сейчас, Картер хватает меня и бросает на кровать с такой силой, что у меня стучат зубы. Черт, это немного грубо. Слишком темно, чтобы понять, что происходит, пока не станет слишком поздно. Пока бедра Картера не оказались по обе стороны от моей головы, а его член не оказался у моего лица.
— Картер, нет…
Его рука закрывает мой рот. — Открой еще раз этот рот, и он возьмет мой член.
Как только он убирает руку, я говорю: — Нет, Картер, я…
Он хватает свой член и направляет его мне в рот. Я пытаюсь возразить, но он ожидает, что я это сделаю, поэтому игнорирует.
— Отстой, — говорит он мне.
Я помню, что из-за неподчинения этому приказу, дерьмо так вышло из-под контроля, поэтому я обхватываю его член языком и сосу. Пока я это делаю, может быть, он не будет толкаться так глубоко, что я не смогу дышать.
— Прикоснись к себе, пока меня ласкаешь, — требует он.
Между моими ногами возникает ответная пульсация, но я не кладу руку между ними. Может быть, он решит, что я подчиняюсь, и на самом деле мне не придется этого делать. Я не могу себя щупать перед ним. Это… Не знаю, но я просто не могу.
Проходит минута, и я думаю, что он слишком занят своими удовольствиями, чтобы беспокоиться о моих. Теперь, когда я не паникую, что он собирается задушить меня, мне действительно нравится эта позиция. Мне нравится, когда он на мне сверху, вот так, берет мой рот. Мне нравится власть, которую он имеет надо мной, и знание того, что он не пойдет дальше, чем я хочу.
Я тоже люблю его сосать. Мне нравятся низкие звуки удовольствия, исходящие из его горла, его темная голова запрокинута назад, когда он упирается бедрами в мое лицо. Не задумываясь, я протягиваю руку и хватаю его за задницу, чтобы прижать его ближе, давая мне немного больше контроля, когда я работаю с его членом своим ртом.
Но обе руки у меня не должны быть свободны, потому что я должна касаться себя одной, как он сказал мне. Его член все еще у меня во рту, но он протягивает руку и хватает оба моих запястья, проверяя мое неповиновение.
— Ха, — говорит он.
Пытаясь отвлечь его, я двигаю его немного глубже и глотаю его член. Он шипит, хватая меня за волосы и сильнее вонзаясь мне в горло, но я не возражаю. На этот раз я не чувствую, что умираю. Несмотря на дискомфорт, когда он это делает, я чувствую еще одну волну возбуждения от его доминирования. На самом деле, я хочу, чтобы он снова вот так воткнул мне в горло.
И он это делает, несколько раз. Он держит меня за волосы и жестко трахает мое лицо. Я изо всех сил пытаюсь это принять, но в этот раз есть что-то другое. Я знаю, что когда он раньше так сильно давил, он достигал моих пределов. Сейчас он продвигается на то же расстояние, но мои пределы… они сдвинулись. Отодвинулись назад, чтобы приспособиться к нему, чтобы позволить мне наслаждаться, а не бояться его.
Это похоже на прорыв, но, возможно, это что-то более простое.
Возможно, это коррупция.
Когда он поставил меня на колени в том классе, заставляя сосать его, я была намного невиннее, чем сейчас. Может быть, он еще не полностью преодолел физический барьер моей невинности, но, как и мои пределы, он медленно пробирается туда.
Картер вырывается у меня изо рта, и я лежу там, тяжело дыша, пытаясь приспособиться к всасыванию воздуха без огромного препятствия его члена в моих дыхательных путях. Он не кончил, поэтому я не знаю, почему он останавился.
Он не сразу отходит от меня, он остается на месте и дрочит свой член, наблюдая за мной. — Тебе это нравится, Эллис? Тебе нравится, когда я обращаюсь с тобой как с моей маленькой шлюхой?
“Эллис?” Нет, нет, я не хочу возвращаться в Эллис. Зови меня принцессой. Так ты называешь меня, когда занимаешься унизительными вещами; Эллис - это то, как ты зовешь меня, когда держишь меня на расстоянии.
Я не заслуживаю расстояния из-за того гадкого дерьма, которое позволяю ему делать со мной прямо сейчас.
Импульсивно протягивая руку и проводя ногтями по его спине, я говорю ему: — Я не твоя маленькая шлюха. Я твоя принцесса.
Он вздыхает от удовольствия, когда мои ногти царапают его плоть. — Блядь, Зои.
Так-то лучше. — Позволь мне снова тебя пососать, — прошу я, поднимая голову, чтобы поцеловать его бедро, так как это то, до чего я могу дотянуться. — Возьми мое горло. Сделай меня своей.
Он запускает пальцы в мои волосы, отпускает член и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Это нежный поцелуй — страстный, но не грубый и жесткий. Собственнический. Когда он прерывает поцелуй, он шепчет мне: — Ты моя.
22
Я ожидаю, что он позволит мне закончить минет сейчас, но вместо этого он перемещается между моими ногами. Он стоит на коленях, слишком близко, чтобы снова опуститься на меня. Я вздыхаю, когда его пальцы раздвигают меня, предвкушая, что следующим будет его палец внутри меня.
Вместо этого меня захватывает что-то большее. Мое сердце замирает при осознании того, что это должна быть головка его члена. “Внутри меня.”
— Картер, ты обещал, — быстро говорю я.
— Я не собираюсь тебя трахать, — так же быстро заверяет он меня, чтобы успокоить. — Я хочу, очень хочу, но если ты не хочешь, я не буду.
Я сглатываю, желая ему поверить, но… он внутри меня, а его быть не должно. — Что ты делаешь?
Вместо того, чтобы сразу ответить мне словами, он трется кончиком члена о мой клитор. Трение заставляет меня подпрыгивать, как его язык. — Я не рекомендую тебе драться со мной, пока я это делаю, принцесса, — говорит он мне своим тоном, даже когда он опускает свой член ниже, вводя в меня только головку своего члена. — Если ты будешь бороться, я могу пойти глубже, чем собирался.
Я сглатываю, намеренно не двигаясь, пока мое сердце стучит в груди. Это самое странное ощущение, когда он вырывается и снова входит в меня. Я знаю, что не должна, но мое тело пытается втянуть его глубже внутрь. Я не знаю, сколько я могу двигаться, чтобы он не поскользнулся, и я не упускаю из виду, что он может просто притвориться, что поскользнулся. Как только он окажется внутри меня, я не заставлю его остановиться. Не то чтобы я была уверена, что он бы это сделал, даже если бы я сказала ему.
Он вырывается, и мои щеки горят от влажного звука. — Возможно, тебе не следует делать это без презерватива, — говорю я ему.
— Я чист, а ты девственница, — отвечает он, водя своим членом вверх и вниз по моему входу. Затем с мрачным изумлением добавляет: — По крайней мере, еще несколько минут.
— Не смешно, — упрекаю я, желая видеть лучше.
— Приятно, правда? — спрашивает он.
Это действительно хорошо. Мне нравится ощущать, как его гладкая головка трется обо мне, но я могла бы жить без стресса, задаваясь вопросом, собирается ли он взять больше, чем я сказала, что он может.
— Ты бы меня ненавидела, если бы я трахнул тебя прямо сейчас? — он спрашивает.
Я вздыхаю, наполовину ожидая, что за этим исследованием его границ последует боль от полного проникновения. — Нет, я бы не стала тебя ненавидеть. Но я не хочу, чтобы ты это делал. Еще нет. Не так. Не в подвале Картрайта.