Я качаю головой. — Насколько я помню, ты не думал, что прошлой ночью я была слишком белой девочкой, изможденной для рационального мышления.
Картер обхватывает меня за талию и притягивает к себе, довольно нежно глядя на меня, учитывая тему обсуждения. — Ты знаешь, кто я, принцесса. Ты знала, на что подписываешься.
Я не могу точно утверждать, что в данном случае, поэтому я не пытаюсь. Я смотрю мимо него на его друзей и говорю достаточно громко, чтобы все услышали: — Я готов, когда вы готовы, ребята.
Мы все поднимаемся наверх. Картер несколько минут болтает с отцом Картрайта и слушает его советы по поводу сегодняшней игры, вежливо кивая. Картрайт менее вежлив, так как это его собственный отец, закатывает глаза и говорит ему, что они знают, как играть в эту чертову игру.
Брианна кивает мне и кладет руку мне на спину, так что я следую за ней к холодильнику, где она открывает его и берет бутылку воды.
— Ты в порядке? — тихо спрашивает она.
Я киваю головой, мой взгляд метнулся к ней. — Да. Почему бы мне не быть в порядке?
— Ты выглядела очень пьяной прошлой ночью. Я пыталась держать тебя подальше от Картера, но, очевидно, не смогла.
Улыбаясь, я говорю ей: — Я ценю попытку.
Она хватает меня за руку и осматривает мои голые ногти. — Мы никогда не красили тебе ногти. Я сделаю это в машине на обратном пути к твоему дому, если ты доверишь мне рисовать тебя в движущейся машине с легким похмельем.
— Мне нравится жить опасно, — говорю я ей.
Картер и Картрайт подходят, их мужские взгляды устремляются на наши соприкасающиеся руки. — Вы двое здесь подружились? Черт, пригласите нас посмотреть в следующий раз.
Брианна закатывает глаза. — В твоих мечтах.
— Во многих моих снах, — соглашается Картрайт. — Ты тоже борешься в грязи в бикини. Проклятая вещь.
— Угу, — бормочет Брианна, открыв крышку с водой и делая глоток. Что касается Картера, она говорит: — Мне нужен душ, можешь сначала подбросить меня?
Картер кивает. — Я все равно собирался.
Картрайт и Брианна не целуются и даже не обнимаются на прощание. Я пытаюсь примирить это со знанием того, что прошлой ночью у них был секс, но нет никаких социальных сигналов, указывающих на то, что это произошло. Интересно, было ли то же самое между ней и Картером — просто что-то совершенно случайное? Казалось, Картера совершенно не беспокоило то, что кто-то, с кем он был близок, был близок с кем-то другим.
У меня слишком сильно болит голова, чтобы думать о сексуальной жизни Картера в настоящий момент. Я сажусь на заднее сиденье вместе с Брианной, чтобы она могла накрасить мне ногти по дороге к себе домой, но когда мы ее высаживаем, я снова забираюсь вперед с Картером.
Наступает тишина, и я не могу сказать, кто ее инициирует. Я несколько раз сдерживаю себя от того, чтобы украдкой взглянуть на него на водительском сиденье, но в конце концов поддаюсь искушению. Он все еще выглядит усталым, его рука лежит на руле. На нем пиджак с буквенным принтом. На улице не холодно, но все еще тот сероватый оттенок утра, прежде чем солнце полностью осветит небо.
Картер чувствует, что я смотрю на него, и его темные глаза встречаются с моими.
Наконец, он спрашивает: — Как ты себя чувствуешь сегодня утром?
— Усталой, — говорю я ему.
Он кивает, соглашаясь. — Я остановлюсь и куплю нам пару чашек кофе по пути к твоему дому.
Наверное, это плохая идея. Если кто-нибудь увидит нас там так рано в явно вчерашней одежде, они поймут, что мы провели ночь вместе. Тогда, люди будут болтать еще быстрее о том, какая я шлюха.
Ну что ж. Мне, вероятно, понадобится кофе, если я хочу пережить это утро и не уснуть за своим столом.
Мы с Картером останавливаемся в любимой кофейне Грейс. Он покупает мне кофе со льдом, себе черный кофе, и мы оба едим кексы — шоколадную стружку для меня, банановые орехи для него. Не то чтобы у нас действительно было время, но Картер ведет нас к столику, чтобы мы могли поесть здесь, прежде чем он отвезет меня домой.
Я быстро проверяю свой телефон. Видимо, заметив, он спрашивает: — Твоя мама?
Я смотрю на него и качаю головой. — Нет, я просто проверяла время. Мне придется принять самый быстрый душ за все время.
Вместо того чтобы спросить, не хотела ли я вообще позавтракать, он ухмыляется. — Все в порядке, мне нравится знать, что я все еще буду с тобой, когда увижу тебя сегодня позже.
Я расширяю глаза на него. — Это… я не знаю, что на это ответить.
Отломив кусок маффина [Прим.: Ма́ффин — американский вариант кекса, маленькая круглая или овальная выпечка, преимущественно сладкая, в состав которой входят разнообразные начинки, в том числе фрукты], он спрашивает: — Ты ведь придешь на игру сегодня вечером, верно?
У меня все еще нет желания идти на футбольный матч, но я думаю, что если я собираюсь быть его девушкой, я должна поддержать его и прийти. По крайней мере, я думаю, что я его девушка. Мы определенно обсуждали это до его решения убрать препятствие в виде моей девственности, и я думаю, что именно к этому мы и пришли.
Мои страхи взяли верх надо мной, пока я спала. Во сне я стояла у своего шкафчика и доставала учебники для занятий, и Картер подошел ко мне сзади. Он поднял букет голубых цветов Лонгхорна и сказал: — Моей прекрасной девушке. — Покраснев от удовольствия, я, естественно, предположила, что он имел в виду меня, но когда я пошла за ними, Эрика появилась из ниоткуда и схватила их со словами: — Ты хочешь, урод. — Потом они оба смеялись надо мной. Его рука скользнула вокруг ее талии, она наклонилась к нему и почувствовала запах своих цветов. С сжавшимся желудком я поняла, что все это было невероятно жестокой шуткой, что они просто разыгрывали меня, и уровням их испорченности нет предела.
— Куда ты пропала?
Мой взгляд снова возвращается к Картеру. — Хм?
Он наблюдает, как я теряюсь в воспоминаниях об этом ужасном сне, так что я стряхиваю его и делаю глоток кофе.
Поскольку я не могу сказать ему, о чем я думала, я спрашиваю: — Брианна и Картрайт — это что-то важное?
Картер качает головой, делая глоток кофе. — Не совсем. Только когда им скучно или одиноко. Иногда, когда они оба одиноки, они встречаются.
— Так было, когда вы, ребята…?
— Более или менее. — Он слабо улыбается. — Мы не так сексуально сдержанны, как ты.
— Да, я заметила, — соглашаюсь я.
— Это беспокоит тебя? — он спрашивает.
— Нет. Это просто не то, к чему я привыкла, вот и все.
*
Моя мама, наверное, рассердится, когда я вернусь домой. Когда я получила свой телефон, я получила от нее полдюжины сообщений, желая знать, все ли со мной в порядке, поэтому к тому времени, когда я появляюсь у входной двери, она уже знает, что я жива.
Однако она не сумасшедшая. Она знает, что я провела ночь с Картером, так как это он меня подбросил, и она все еще зациклена на идее, что он был нашим искуплением. Я ничего ей не говорю. Нет времени, даже если бы я хотела. Из-за кофе с Картером я сильно опаздываю, и едва успеваю принять душ и одеться, как снова выхожу за дверь.
Мой разум затуманен все утро. Картер не появляется с цветами или Эрикой у моего шкафчика; на самом деле, я вообще не вижу его до урока истории.
Я все еще в замешательстве, когда мистер Хассенфельд подходит со своей стопкой оценочных работ, кладет мои на поверхность моего стола и говорит: — Останьтесь на минутку, когда урок закончится.
Мое сердце скользит в живот. Я в замешательстве, но все равно киваю. Как только он проходит мимо, я откидываю листок, чтобы посмотреть свою оценку.
С—
Стеснение в груди мешает дышать. Я никогда раньше не видела троек ни в одной из своих работ, не говоря уже о минусе. Я даже не знаю, как это обработать.
Туман рассеивается, но возникает тревога. Я говорю себе, что это всего лишь один тест, всего одна оценка, что моя общая оценка в этом классе достаточно высока, чтобы выдержать одну тройку, но мое лицо горит от адреналина и смущения.
Сидеть до конца урока — это как сидеть на гвоздях и пытаться не двигаться. Я борюсь от одного момента к другому, в одну секунду уделяя больше внимания учителю, в следующую ищу в своем учебнике правильный ответ на вопрос, который я пропустила. Проблема в том, что я даже не помню, чтобы читала эту главу. Я знаю, что делала, но я также знаю, когда, и я не могла сосредоточиться.
Когда урок наконец заканчивается, все идут к двери, кроме меня. Я подхожу к столу мистера Хассенфельда. Картер вопросительно хмурится, когда проходит мимо, но я не обращаю на него внимания.
Это действительно его вина.
Учитель ждет, пока последний ученик уберется, затем откидывается на спинку стула, скрещивает руки и кивает на лист бумаги, сжатый у меня в кулаке. — Что случилось, Зои?
Я качаю головой, чувствуя, как мое лицо снова горит. — Это была случайность, — уверяю я его. — У меня были некоторые личные проблемы. Я не могла прийти в себя. Я готовилась к этому тесту. Проблема в том, что моя память… просто не работала. Я не могла сосредоточиться, я ничего не могла удержать. Я…
— Отвлеклась, — мягко, но со знанием дела предлагает он.
Отвлечение — самое близкое объяснение, которое я могу предложить, поэтому я киваю. Мое горло забито всеми причинами, которые я не могу назвать, но сейчас ни одна из них не имеет значения.
— Послушай, Зои, я знаю, что ты умная девушка с хорошей головой на плечах, но я видел много умных девушек, которые совершали серьезные ошибки в этот момент своей жизни, и я очень надеюсь, что ты не будешь одной из них. Я знаю, что в последнее время тебе было нелегко, что другим детям не нравится, что Джейка исключили из команды, потому что ты постояла за себя. Но это только средняя школа. После этого будет целый мир, и ты совершишь великие дела. Для тебя даже не будет иметь значения, как кучка качков вела себя в выпускном классе старшей школы. Джейк Парсонс будет менять масло на заправочной станции, а ты зажжешь весь мир. Не упускай из виду свои цели, Зои. Не позволяй им отвлекать тебя и сбивать с правильного пути.