— О, я выучу твое имя, хорошо. — Эрика смотрит и фыркает, как красивый разъяренный бык. — Ты будешь жить, чтобы сожалеть об этом. Запомни мои слова.
Ее нацеливание на мою новую подругу возвращает мне голос. — Я бы не стала, если бы я была тобой. Я расскажу об этом Картеру, и он не поверит, что я флиртовала с Джейком, но даже без видеодоказательств он поверит, что ты мне угрожала, особенно после той лжи, которую ты сказала прошлой ночью, когда он тебя разозлил.
— Это не ложь, — утверждает она. — Ты знаешь, что это не было ложью, просто у тебя сейчас шоры натянуты. Ты будешь чувствовать себя чертовски тупой, когда они упадут, и ты единственная наблюдаешь издалека, как он целует меня, как будто тебя не существует.
— Почему ты хочешь, чтобы он вернулся? Я даже не пытаюсь показаться злой, но он сказал мне, как ужасно он относился к тебе. Он знает, что ты смиришься с этим, так что ничего не изменится. Картер играет в определенных пределах, только если это необходимо, а ты уже показала ему, что у тебя их нет. Если он изменяет тебе с какой-то девушкой, ты будешь злиться на нее и пытаться удержать его. Это безумие. Отчуждение симптома не устранит болезнь.
Мои слова только еще больше разозлили ее. — Думаешь, ты такая другая? Я буквально сказала тебе, что он трахался со мной, когда ты бросила его на произвол судьбы, и ты все еще трахалась с ним прошлой ночью. У тебя может быть гениальный средний балл, но не обманывай себя, Зои; ты не умнее меня, когда дело доходит до Картера.
Покачав головой, не зная, как понять эту ситуацию, я говорю: — Это странный разговор. Ты называешь нас обоих глупыми. Ты не просто меня, а в том числе и себя оскорбляешь.
— Я не дура, я реалистка, — заявляет она, упрямо вздергивая подбородок. — Вот почему я та, кто в конечном итоге будет с Картером. У тебя нереалистичные ожидания от него, и он никогда не оправдает их. Как только он тебя разочарует, как только ты перестанешь верить его чуши и отступишься, он подставит твою задницу и прибежит обратно ко мне. Зои, я уже видела это шоу собак и пони. Ты не первая. Ты не будешь последней. Но “я” буду.
Я качаю головой, не желая стоять здесь и слушать ее еще мгновение. Я тоже не могу оставить Кейси здесь, поэтому я смотрю на нее. — Ты закончила фотографировать? Мне нужно встретиться с Картером, так что, наверное, нам пора.
Какое-то время она смотрит пустым взглядом, затем кивает. — Ага. Я задолбалась.
Я киваю и поворачиваюсь, уходя. — Тогда пошли.
Она делает несколько шагов, чтобы догнать меня, затем идет рядом со мной. Ее щеки порозовели, и она вздыхает, говоря мне: — Я не должна была этого делать. Противостоять Эрике. Она собирается проткнуть мне почку.
Улыбаясь, я говорю ей: — Не волнуйся, я передам Картеру все, что она сказала. Я скажу ему, что ты заступилась за меня. Я уверена, он тоже скажет ей оставить тебя в покое. Ты, наверное, заметила, но Картер имеет здесь большой вес, особенно с этими психами.
— Ну, да, поскольку, очевидно, она мечтает стать его степфордской женой [Прим.: «Сте́пфордские жёны» — фильм режиссёра Фрэнка Оза, экранизация книги Айры Левина, ремейк одноимённого фильма 1975 года], которой постоянно изменяют. — соглашается Кейси.
— Правильно? Странные цели. Хотя я ненавижу, когда она говорит такое дерьмо, это лезет мне в голову, — признаюсь я, поскольку она тоже была там. Может быть, я слишком предвзята, чтобы ясно видеть правду, но эта девушка не имеет никакого отношения к ситуации, поэтому, возможно, она видит что-то, чего не вижу я.
— Я понимаю, но, честно говоря, я думаю, что она тебя обманывает, — говорит она мне. — Будучи самой ревнивой девушкой, она точно знает, как получить доступ к этой части твоего мозга. Она знает, какие семена сомнения посеять, она знает, как удобрить их для оптимального ущерба… Я имею в виду, я не знаю, Картер может тебе изменять, но я бы не поверила ей на слово. Она бы точно солгала об этом. Черт, она бы столкнула тебя с дороги в канаву. Чирлидерша сошла с ума.
27
Сегодня Картер приехал в школу на своем «Мустанге», поэтому я еду с ним, а все остальные встречают нас в соседнем кафе, где они собираются после вечерних пятничных игр. Когда мы добираемся туда, место забито. Кафе остается открытым допоздна в игровые вечера, потому что сюда приходит очень много местных жителей — отчасти поесть, хотя они могли бы есть аналогичную еду на прилавке, отчасти чтобы увидеть игроков, обменяться улыбками с ребятами, ответственными за то, чтобы поместить их в такое хорошее настроение и продлить кайф от большого выигрыша, к которому они обычно приводили.
Соответственно, я почти никогда сюда не захожу. Грейс и я предпочитаем кофейню, подальше от спортсменов и их фанатов — еще до того, как они все меня ненавидели, но теперь определенно.
Только сегодня вечером, когда я выхожу из дверей, рука Картера обвивается вокруг моего плеча, как защитная мантия, а его друзья толпятся вокруг меня, словно моя личная свита.
Когда мы появляемся в поле зрения, несколько человек выкрикивают такие комментарии, как «Чертовски хороша игра, сынок» и «какая у тебя там рука!» Меня никто не замечает, поэтому моя тревога по поводу теплого приема тает. У них у всех есть видение Картера, и он хорошо играет свою роль. У меня есть свой Картер, а у них свой, и сегодня он должен передать свой золотой фасад спортсмена, а не более правдивое лицо моего парня/мучителя.
Однако я чувствую странную близость к нему, зная, что вижу его сторону, к которой другие люди не имеют доступа. Я ненавижу все это — даже его рука вокруг меня, в то время как все эти люди смотрят на него, заставляет меня чувствовать, что я выставлена на всеобщее обозрение, хотя они не обращают на меня никакого внимания. Я девушка на его руке, и я совсем не та девушка.
Но и он не совсем тот парень. Я говорю себе это, когда мы наконец пробираемся к столу. Картеру пришлось остановиться и поболтать с людьми за тремя разными столами, прежде чем мы добрались до своего.
Когда мы, наконец, садимся на свои места — с той же стороны кабинки, с Картрайтом и Брианной напротив нас, — я наклоняюсь к Картеру и бормочу: — Думаешь, ты будешь скучать по этому?
Его взгляд встречается с моим. — Скучать по чему?
Я моргаю, полагая, что это ясно, но, думаю, это его нормальное состояние. Обведя руками вокруг, я говорю: — Это шумиха. Статус знаменитости маленького городка. Ты здесь крупная рыба. Когда ты отправишься в колледж, ты окажешься в значительно большем пруду.
Обняв меня и откинувшись в кабинке, он говорит: — Большой пруд просто дает больше места для роста.
Он так уверен, так непоколебимо уверен в своем будущем. Я уверена в себе, но мне интересно, каково это быть таким, как он, буквально не иметь сомнений, потому что ты знаешь, что есть подстраховка, если ты когда-нибудь упадешь.
С одной стороны, я говорю себе, что лучше мне придется работать за все, что я получаю, что я буду ценить это больше, но с другой стороны, было бы действительно хорошо, если бы хоть раз все было легко. Мне никогда ничего не дается легко, а ему всегда все легко.
Мы такие разные люди.
Наши мысли тоже находятся в совершенно разных местах, потому что Картер ухмыляется и наклоняется, чтобы поцеловать меня в лицо, бормоча: — Ты же не беспокоишься о том, что я пойду в школу, не так ли?
— Что? Нет, конечно нет.
— Похоже, ты хочешь, чтобы я остался в маленьком пруду.
Я качаю головой, глядя на стол. — Конечно нет. Колумбийский университет — это потрясающая возможность; Я знаю, что ты даже не подумал бы отказаться от него. Я не виню тебя. Я бы тоже не стала отказываться, была бы я на твоем месте.
— Ты возмущаешься, что у меня есть возможности? — небрежно спрашивает он.
— Конечно нет. — Поскольку он кажется неубежденным, я добавляю: — Помнишь, я собираюсь спрятаться и приехать в Нью-Йорк, чтобы я все равно могла прогнать всех твоих потенциальных жен, так что я уверена, что увидимся.
Я беру со стола меню и небрежно начинаю его просматривать.
Тепло посмеиваясь, Картер притягивает меня ближе к себе, но не дает никаких комментариев.
*
Остальная часть группового зависания проходит без происшествий. Картер то тут, то там получает больше внимания, а Картрайт и Брианна ведут себя так, как будто я всегда была частью их команды. Мне становится совершенно ясно, что Картер теперь перекладывает свою благосклонность на этих двоих из-за их легкого принятия меня, их готовности повернуться на десять центов и принять меня в свои ряды после того, как они счастливо ненавидели меня раньше. Частично для того, чтобы вознаградить поведение, которое ему нравится, и, следовательно, поощрять его еще больше, но также и для того, чтобы показать своим друзьям, которых он в настоящее время упускает из виду, как им нужно себя вести, если они хотят вернуться внутрь.
Это привлекательно, его способность тонко меняться и мириться и брать то, что он хочет, от того, кого он хочет. Я знаю, что я одна из тех вещей, которые он время от времени незаметно меняет, и я знаю, что было бы чрезвычайно неприятно потерять благосклонность Картера и внезапно оказаться снаружи, заглядывая внутрь, но это именно то, кем является Картер. Высокий риск, высокая награда. Я не могу выбирать его части, которые мне нравятся, и оставлять все остальное. Он тот, кто он есть.
Однако это делает его пугающим. Картеру будет нелегко доверять, и его будет нелегко контролировать. С одной стороны, я говорю себе, что должна быть рада, что имею дело только с его школьной версией, потому что, будучи взрослым, он будет силой природы для тех, кому не повезло влюбиться в него. Но с другой стороны… ну, я не из тех, кто уклоняется от вызова.
Хотя думать об этом бессмысленно. Когда он заговорил об уходе в школу за обедом, я, конечно, забила на это и вела себя так, как будто это только что пришло мне в голову. Мы встречаемся только около трех минут; еще слишком рано беспокоиться о нашем будущем.