— Позволь мне посчитать все, что я трахаю, — говорит он так бесцеремонно.
— Эй, может быть, мы зашли слишком далеко, — наконец понимает Джейк.
“Наконец-то блядь!”
— Возможно, мы недостаточно далеко заходим, — возражает Картер. — Она только что угрожала мне, и знаешь что, Парсонс? Мне не нравится, когда мне угрожают.
— Если ты прекратишь сейчас, я обещаю ни на кого не докладывать. Я не скажу ни слова, — предлагаю я только потому, что начинаю подозревать, что Картер может быть полноценным психопатом. Я начинаю беспокоиться, как далеко он может зайти, если я продолжу сопротивляться. Началось с ощупывания и запугивания, некоторых унижений, угроз и издевательств; очень быстро дело переходит в полномасштабное групповое изнасилование, когда Картер подстрекает Джейка.
И что будет дальше? Убийство? Картер убедит Джейка, что единственный способ добиться моего молчания — это свернуть мне шею и бросить тело в реку?
Я буду девушкой в новостях.
Город зажжет свечи и устроит бдение [Прим.: Прим.: Бдение - То же, что бодрствование], девочки, которые меня ненавидят, будут плакать, рассказывая ведущим новостей, какими прекрасными друзьями мы были, а моя рыдающая мать будет заикаться о том, как она не может представить, кто мог сделать такое со мной, какая я была такой милой девочкой, как меня все любили. Через несколько месяцев город забудет меня, моей семье придется уехать, чтобы избежать боли и попытаться начать все сначала, и единственные разрушенные жизни будут нашими. Картер станет королем бала, Джейк будет играть в студенческий мяч, а я получу мемориальный разворот на всю страницу в выпускном альбоме.
Холодный страх пронзает меня. Я не хочу, чтобы со мной так обращались, но я также не хочу потерять свою жизнь из-за этих титулованных отморозков, и я достаточно хорошо разбираюсь в психологии, чтобы понять, что Картер может убедить Джейка и Шейн сделать то, что они никогда бы не сделали в свое время. Он апеллирует к их групповому менталитету, ставит их против меня и изображает меня плохой сучкой. Логика не должна выдерживать; это только должно иметь смысл достаточно долго, чтобы они действовали опрометчиво, и с той скоростью, с которой он движется, это совсем не займет много времени.
Они могли бы буквально убить меня, и я была бы просто очередной легко забываемой статистикой. Моя жизнь будет потеряна, и все для того, чтобы эти придурки могли играть в чертову забаву, несмотря на их ужасное поведение.
Картер наблюдает за тем, как эти мысли проносятся в моей голове. Он опасен. Эти двое, не зловещие, безобидные засранцы, предоставленные сами себе, но не с ним, ведущим их, как тупых лошадей к отравленному колодцу. Раньше я никогда не замечала в нем этого, но ведь я никогда не проводила время с Картером Махони. Я вижу в нем ту же поверхностную сторону, что и все остальные — богатого, привилегированного квотербека с золотой рукой. Я никогда не смотрела на него дважды, так как же я могла заметить монстра, скрывающегося под поверхностью?
Я стараюсь использовать более примирительный тон, когда обращаюсь к нему. Он как бешеная собака со свалки с костью, и мне нужно, чтобы он разжал свои челюсти, чтобы я могла убежать. — Послушай, я не хочу воевать с тобой, Картер. У меня даже нет проблем с тобой. Это должно быть между мной и Джейком.
Картер игнорирует мою попытку помириться и смотрит на Джейка.
— Она сторонник последствий, — размышляет Картер вслух, как будто он может читать мои мысли. Как будто он знает, почему я вдруг пытаюсь дать ему отпор. — Мне интересно, безопасно ли для кого-нибудь из нас отпустить ее, Парсонс.
— Так и есть, — быстро отвечаю я. — Если ты отпустишь меня сейчас, мы сможем вести себя так, будто этого никогда не было. Просто держись от меня подальше, и я буду держаться подальше от тебя.
— Да? — спокойно спрашивает Картер, водя большим пальцем по моему соску и наблюдая за моим лицом, когда я задыхаюсь от ощущения. — Завтра ты будешь сидеть со мной на уроке истории и держать свой хорошенький ротик на замке, если я тебя отпущу?
Мое сердце стучит протестующе, но я не обращаю на это внимания. Время протеста прошло. Унизительно кивать, когда он так выразился, но именно поэтому он так и сделал. Он хочет унизить меня. Мне уже все равно. Я просто хочу убраться к черту отсюда. Мне нужно, чтобы весь этот ужасный опыт закончился.
Меня пугает то, что Джейк хочет меня наказать, а Шейн всего лишь столяр, но Картер? Картер хочет изнасиловать меня. Ему плевать на дерьмо Джейка, он здесь просто для развлечения. Это ему весело.
Картер ведет меня вперед, наконец отпуская достаточно долго, чтобы я прижалась спиной к столбу, к которому Джейк прижимал меня с самого начала. Затем он наклоняет голову, берет в рот сосок, с которым играл, и сосет его. Я задыхаюсь, закрывая глаза и напрягая тело, прижимаясь головой к кирпичной колонне, когда этот близкий незнакомец сосет мою грудь. Отвращение пробегает по моему животу, ползет вверх по позвоночнику и вызывает мурашки по ногам.
Мне не следовало говорить ему, что я девственница. Я думала, что это понравится их человечности, что они не захотят пересечь эту черту, но я думаю, что это заставило Картера хотеть меня еще больше. Он не хочет меня — он хочет украсть мою невинность, как он сказал.
Картер хватает меня за тело и притягивает ближе к себе, отпуская этот сосок и перемещая свой рот к другому. Я толкаю его, пытаясь освободиться, но он не двигается с места. Его мускулистые руки даже не напрягаются. Он может держаться за меня и в то же время держать рот на мне, вот как легко ему пересилить меня.
Его язык кружится вокруг вершины моей груди, затем он кусает. Не сильно, но достаточно, чтобы заставить меня подпрыгнуть и еще раз тщетно толкнуть его в широкие плечи. Это самое странное ощущение. Моя грудь никогда раньше не была ни у кого во рту; Я никогда не думала, что первый раз будет против моей воли, и я, черт возьми, не думала, что рот, сосущий мою грудь, будет принадлежать Картеру Махони.
Джейк отворачивается от этого жаркого зрелища, я думаю, наконец, понимая, что он выпустил на меня зверя, но не желая помочь снова приковать его цепью.
Я поклялась себе, что больше не буду умолять, но когда большая рука Картера скользит мне под трусики, я не могу удержаться, чтобы слова не сорвались с моих губ. — Картер, пожалуйста, не делай этого. — говорю я, сжимая ноги вместе.
— Проси еще, — бормочет он, все еще небрежно держа руку у меня в трусиках. Он проводит губами по моей шее, его рот шокирующе голоден, как голодный зверь, готовый полакомиться моей плотью. Учитывая контекст того, что, как я знаю, он хочет от меня, это абсолютно ужасно, и все внутри меня дрожит.
Он, наверное, просто издевается надо мной, но на случай, если я смогу его остановить, я даю ему то, что он требует. — Пожалуйста. Пожалуйста, Картер. Пожалуйста, позволь мне уйти.
— Скажи мне, что ты будешь хорошей маленькой шлюхой и держать рот на замке, — говорит он, кусая меня за шею.
Я испускаю резкий крик удивления, затем начинаю плакать, даже не пытаясь больше изображать храбрость. — Я буду хорошей маленькой… — Я не могу выговорить. Его палец скользит внутрь меня, и я рыдаю сильнее, закрывая глаза.
— Скажи это, — резко говорит он.
Мой желудок сжимается, когда я плачу: — Я буду хорошей маленькой шлюхой. Пожалуйста остановись. Пожалуйста.
— Ты ничего не скажешь, — повторяет он, как будто скучая, даже в то время как его большой палец прижимается к моему клитору.
— Пожалуйста, — умоляю я, мой прерывистый крик унижает меня. — Я ничего не скажу.
Убрав руку у меня между ног, Картер хватает меня за волосы и опускает на колени. — Открой рот, принцесса. Ты будешь сосать мой член. Если ты хорошо сделаешь, в следующий раз я не буду совать это тебе в киску.
Джейк переминается с ноги на ногу, затем, наконец, подходит к двери, как будто просто хочет посмотреть в окно, но я думаю, что он не может на это смотреть. То, как все произошло от того, что он толкнул меня к стене и запугал меня из-за гнева, до Картера, толкающего мое почти обнаженное тело на пол и расстегивающего молнию на его штанах, вероятно, немного выше его понимания.
Схватив меня за челюсть, Картер предупреждает: — Если ты меня укусишь, я выбью тебе гребаные зубы.
Я ненавижу встречаться с ним взглядом, особенно потому, что я знаю, что ожидать от него порядочности — значит ожидать слишком многого, но я смотрю на него и умоляю еще раз. — Пожалуйста, не заставляй меня делать это.
— Постарайся чтобы тебя не стошнило, — советует он мне. — Я люблю погружаться глубоко.
Он не отпускает мои волосы, полагаю, он держит одну руку там, чтобы прижать меня, а другой вытаскивает свой член из штанов. Я не могу поверить, что это происходит. Слезы текут по моим щекам, когда его член касается моего лица. Я откидываюсь назад, пытаясь уйти от него, но когда моя голова упирается в стену, деваться больше некуда.
— Открой рот, — требует он.
Я держу губы закрытыми, качаю головой и смотрю на него с бессловесной мольбой в глазах.
— Сейчас же, или вместо этого я лишу тебя девственности, — просто говорит он. — Твой выбор.
Мое сердце падает, и мой разум мчится, но мне некуда деться. Картер не блефует, и я не хочу терять свою девственность таким образом, с этим придурком. Я тоже не хочу давать ему голову, но если мне придется сделать то или иное, у меня есть только один выбор. Хотя мне трудно осознать происходящее, я делаю глубокий судорожный вдох и открываю рот.
— Хорошая девочка, — почти успокаивающе говорит он, хватая свой член и направляя его мне в рот. Я зажмуриваюсь, не в силах смотреть, но Картер не дает мне даже этого избежать. — Открой глаза и следи за своими зубами. Я не шучу насчет их выбивания. Я не хочу, но сделаю, если ты меня разозлишь. А теперь позаботься обо мне, ладно, принцесса?
Я даже не знаю, как это сделать. Я никогда не позволяла парню делать это раньше, и теперь в первый раз должен быть он. Когда проходит мгновение, а я ничего не делаю, он наказывает меня, засовывая свой член так глубоко мне в горло, что я не могу дышать. Я в панике хватаю его за бедра, пытаясь вытащить его из дыхательных путей, но он прижимает мое лицо еще ближе к своему тазу. Мои глаза горят, и я не могу дышать. Он буквально душит меня своим членом, и теперь мой рвотный рефлекс срабатывает, пытаясь вызвать у меня рвоту, но я даже ничего не могу сделать, потому что его член так глубоко застрял у меня в горле.