— Но… во меня есть… — Я смотрю в сторону холла, хотя знаю, что Хлоя нас не слышит. — Во мне есть “вещь”.
Картер ухмыляется мне. — Я знаю.
Я демонстративно расширяю глаза, но прежде, чем я успеваю спросить, он лезет в карман и достает соответствующий черно-серебряный круглый предмет.
— Беспроводной пульт, — объясняет он. — Мы собираемся немного повеселиться сегодня вечером.
Мое сердце замирает, когда я следую за ним из спальни. — На публике?
— Где и когда захочу, — говорит он.
Мм, звучит интригующе. — Ты пытаешься внести меня в список непослушных, не так ли? — спрашиваю я, следуя за ним. — В этом году Санта не принесет мне ничего, кроме куска угля.
— Все в порядке, я все равно дарю подарки лучше, чем он. — Оглянувшись через плечо, он говорит: — Тебе повезло, что у него ограниченный радиус действия, иначе я бы заставил тебя носить его на учебных занятиях. Каждый раз, когда у меня появляется предчувствие, что Люцис делает что-то, что меня раздражает… — Он лезет в карман, и через мгновение я подпрыгиваю, пораженная толчком вибрации внутри меня. Черт, для маленького пулевого массажера у этой штуки есть сила.
— Возмутительно, — говорю я ему, вздыхая с облегчением, когда он выключает его как раз перед тем, как мы подходим к Лизе. — Эй, я всегда могу пригласить Люциса учиться здесь когда-нибудь, — поддразниваю я. — Мы с ним могли бы заниматься в уединении в спальне, пока ты…
— Продолжай в том же духе, — говорит Картер.
Я ухмыляюсь, ускоряясь, чтобы обнять его сзади. — Ты же знаешь, что я просто дразню тебя.
— Это все веселье и игры, пока я не испорчу чью-то жизнь, — полушутит он.
— Не смей. Он мой ассистент, он может отомстить за мои работы.
Он поворачивается, хватая меня за талию и притягивая к себе. — К тому же, ты хочешь только меня.
— Естественно, — говорю я, обвивая руками его шею и глядя на него снизу вверх. — Как я могу хотеть кого-то другого?
Он слабо улыбается и целует меня в губы, затем с гораздо большей силой шлепает меня по заднице. — Возьми пальто, чтобы мы могли уйти.
*
Я думаю, что Нью-Йорк прекрасен круглый год, но он особенно прекрасен во время рождественского сезона. Так как у нас есть билеты на восьмичасовое представление, и мы едем через весь город, Картер вызывает нам такси, когда мы выходим из квартиры. Однако когда мы покидаем Радио-Сити [Прим.: Мюзик-холл «Радио-сити» — театрально-концертный зал в Нью-Йорке] после шоу, мы уже достаточно близко, чтобы дойти до забронированного столика на ужин.
Взяв Картера за руку, пока мы идем по улице, я кладу голову ему на плечо и размышляю: — Мы должны покататься на коньках перед деревом, как мы делали это в прошлом году.
— Покатаемся, — уверяет он меня. — У меня запланировано целое юбилейное свидание, я просто жду, когда экзамены закончатся, чтобы ты не была так напряжена.
— Я не напряжена, — отрицаю я. — Есть так много информации, которую нужно запомнить. Я хочу хорошо закончить свой первый семестр, чтобы они не пожалели, что приняли меня.
Обхватив меня за плечи и притянув к себе, он говорит: — Никто не пожалеет, что принял тебя. Ты достаточно умна, чтобы быть здесь, даже без того, что мы подталкивали от твоего имени; тебе не нужно убивать себя учебой сейчас, когда ты здесь. Конец света не наступит, если у тебя не будет идеального среднего балла. Как только ты закончишь учебу и начнешь работать, уже не будет иметь значения, какой у тебя средний балл.
— Дело не только в моем среднем балле. Это важная информация, которую мне нужно будет узнать позже, в медицинском институте и во время практики.
— Некоторые из них. Остальное - наполнитель. Как часто, по-твоему, тебе нужно уметь цитировать Сократа [Прим.: Сокра́т — древнегреческий философ. Его учение разделило древнегреческую философию на «досократический» и «сократовский» периоды. В отличие от предшественников, которых интересовали вопросы сотворения космоса и всего сущего, Сократ стал изучать внутренний мир человека]? Тем не менее, ты провела всю прошлую ночь, забивая себе в голову древнегреческую философию. Там многолюдно, оставь место для того, что важно, и дай себе передышку.
— Может быть, у меня будет пациент, одержимый сократовским методом, и мои глубокие знания станут ключом к выяснению его проблем, — чопорно предлагаю я.
Картер улыбается и притягивает меня ближе, чтобы поцеловать в макушку. — Если это когда-нибудь случится, я проглочу свои слова. Но если этого не произойдет, по крайней мере, полегче на уроках пуха [Прим.: На уроках которые не имеют большого значения*].
В значительной степени вдохновленная моим опытом с Картером, а затем вновь укрепившийся в беседах с преподавателями университета, я решила продолжить карьеру в области поведенческих наук. Это будет означать много учебы, но в конечном итоге я хочу научиться помогать тем, кто подвержен риску проблемного поведения, и консультировать людей, чье общее мышление больше склоняется к ненормальному. Картеру повезло найти меня, но если бы какая-то другая девушка перешла ему дорогу, я не знаю, где могла бы оказаться любая из них.
Спустя годы я стану доктором Эллис и смогу помогать людям с их проблемами, одновременно занимаясь тем, что мне интересно. Это идеальная карьера для меня, и, поскольку отец Картера оплачивает мою учебу в бакалавриате, я не буду бояться каких-либо потенциальных долгов, которые я могу получить, получая степень доктора философии. Кроме того, Люцис на том же пути, и он уже сказал мне, что я могу работать ассистентом, пока я делаю свою дипломную работу.
Я не могу сдержать легкий вздох. Есть много повседневных вещей, из-за которых я могла бы сосредотачиваться, но, в конечном счете, в моей жизни так много всего происходит правильно, и я бы предпочла сосредоточиться на этом.
Слегка сжимая меня, Картер спрашивает: — К чему этот вздох?
— Я просто счастлива. Сейчас все так идеально. Даже этот снег, — добавляю я, протягивая руку, чтобы поймать несколько хрустальных снежинок на моей кашемировой перчатке. Глядя на него с улыбкой, я говорю ему: — Я люблю нашу жизнь.
— Я тоже.
Картер открывает передо мной тяжелую черную дверь, когда мы добираемся до фешенебельного стейк-хауса, где мы ужинаем. Это место принадлежит одному из его друзей, так что у нас есть постоянная бронь. Вдоль каждой стены входной бухты стоят черные сиденья с кожаной обивкой, и оба они полностью заполнены людьми. Картер кладет руку мне на поясницу и идет прямо к столу хостеса.
— Бронь на двоих. Картер Махони.
Хостес поднимает глаза, ее взгляд почти такой же острый, как линия ее подбородка, пока она не видит Картера, затем ее лицо смягчается в легкой улыбке. Она без всякого интереса бросает на меня взгляд. Я улыбаюсь ей, и она не удосуживается ответить, затем она сверяется со своим списком, не находит того, что ищет, и оглядывается на него. — Во сколько вы должны были быть здесь?
— Всякий раз, когда я появляюсь, — заявляет он с оттенком высокомерия, учитывая, что она отмахнулась от меня. — Другой список, милая.
Ее поза уже поразительна, но она напрягается от его тона. Перелистывая этот список, она сверяется с гораздо более коротким списком позади него. — А, вот оно. — Просматривая эксклюзивный список, она берет два меню и оставляет своё место пустовать. — Просто пойдёмте за мной, мистер Махони.
Хостес ведет нас через переполненный ресторан, мимо бара, усеянного хорошо одетыми женщинами и мужчинами в костюмах или, по крайней мере, в рубашках и галстуках, если они сняли пиджаки. Я не уверена, существует ли здесь фактический дресс-код или просто негласное понимание того, что нецивилизованно появляться в джинсах, если вы собираетесь потратить столько на стейк.
Зарезервированные места — это те, которые вам никогда не придется ждать, а также лучшие места в зале. Нас сопровождают на этаж и отводят обратно в отдельный уголок, подальше от шума и болтовни, которые наполняли столовую внизу. Хостес ждет, пока мы займем свои места, потом вручает нам наши меню и убирает дополнительные настройки места. Она возвращается, чтобы зажечь свечу на столе между нами и наполнить наши стаканы водой, затем она говорит нам, что наш сервер будет готов через несколько минут.
Мы просматриваем меню несколько минут, но обычно я заказываю одно и то же. Слава богу, в меню нет цен, потому что я знаю, что в прошлый раз случайно увидев счет, когда мы заходили за напитками и десертом, они заставили меня потерять аппетит. Хотя здесь есть мой любимый десерт в городе. Невероятный кусочек шоколадного торта. Все, просто шоколадный торт, но я не знаю, что делается с тортом. Очевидно, она пропитана грехом и окроплена экстазом, потому что это самая прекрасная вещь, с которой когда-либо соприкасались мои вкусовые рецепторы.
У меня слюнки текут, только подумав об этом. Наша официантка, наконец, подходит к нам, но она несет поднос, а мы еще не заказывали. Я оглядываюсь, но в нашем маленьком уголке нет других ужинающих, так что, должно быть, она приносит это нам.
Улыбаясь, она ставит поднос перед нами. Это поднос с икрой и два бокала шампанского.
— О, мы не заказывали…
Официантка уже кивает. — За счёт заведения.
Картер ухмыляется, разворачивая салфетку, полную посуды. — Он нас видел.
Я вздыхаю, гораздо менее удивленная. — Он здесь.
Официантка сдерживает понимающую улыбку, а затем спрашивает: — Вам двоим нужна минутка, чтобы просмотреть меню, или…?
— Нет, все готово, — говорит ей Картер и продолжает заказывать еду.
Как только официантка уходит, я смотрю на икру, но тянусь только к шампанскому. — Если он собирался прислать бесплатную еду, он должен был пропустить прелюдию и отправить мне торт.
Удивленный, Картер уверяет меня: — Ты получишь свой торт после того, как мы поедим.
— Я получу торт перед ужином и торт на десерт. Торта всегда мало. Я бы хотела торт с домиком, я бы хотела торт с мышкой. Я хотелв бы торт здесь или там. Я бы хотела торт где угодно.