7
Митька нервничал. При его образе жизни ему редко приходилось общаться с незнакомыми людьми вживую. Еще реже – с большим количеством людей. А сейчас в зале филармонии народу было много. И как с ними обращаться, блогер не знал. Возможно, со многими из них он бы с удовольствием пообщался. В чате или на форуме. Но лицом к лицу… Тем более что и память на лица у него была ужасная.
Во всей этой толпе он счел нормальными собеседниками лишь некоего серьезного мужчину в возрасте, чьи указания тут исполняли беспрекословно, видимо, режиссера, и приятную девушку, помощника звукорежиссера. Еще ему очень помог клиент – Владимир.
Общими усилиями они расположили людей по тем же местам, где артисты и сотрудники филармонии находились вчера. Митька тут же зафиксировал все это с помощью своего неизменного планшета. А потом попытался начать опрос.
Очень быстро он понял, что буквально за сутки люди могут сильно изменить свой взгляд на вещи. Сегодня большая часть участников вчерашней репетиции убедили себя, что никакого привидения они не видели. Что-то странное было, да. Но вот что… Несколько человек, недовольных руководством, даже выдали малопонятные версии, что вчерашний инцидент – это каким-то образом подстроенная новым директором филармонии провокация. Ее нелогичная попытка всех запугать и доказать свою власть. Наверняка же Зинаида Федоровна знает, как весь коллектив ее не любит.
Владимир посоветовал охотнику за привидениями не сильно поднимать эту тему, а просто расспрашивать людей, что они чувствовали перед инцидентом. И это сработало.
– Слава богу, вы здесь! – приветствовал Митька друзей. – Я чуть не свихнулся в этом дурдоме! Тут всего пятеро верят, что видели призрака. Остальные… Неважно.
– А скольких ты уже успел опросить? – оглядывая зал, спросил Стас.
– Их всего тридцать четыре человека, – сверяясь с любимым планшетом, доложил Митька. – Я говорил с двенадцатью. Начал с тех, кто был в середине зала. Они лучше всего могли его видеть. А потом еще пришлось с тремя девушками общаться, прямо вот сразу, потому что им надо было куда-то срочно выйти. И… они все перемещаются! А я велел сидеть на местах!
– Они люди, Мить, – миролюбиво заметила Ксюша. – Для них это нормально. Тем более они не понимают, что происходит и чего от них хотят. Давай список, мы вчетвером все сделаем быстро.
– И вон с тем дядькой поговорите, – от понимания, что ему больше не придется одному заниматься этим делом, Митька сразу успокоился. – Он режиссер. Его все слушают. Мы будем ставить записи Анны?
– Конечно, – Полина тоже старалась улыбаться другу как можно более дружелюбно и ласково. – Хочешь пока настроить оборудование?
Митька просто расцвел от такого предложения.
– Нужно это сделать, – протараторил он, уже собравшись бежать. – Там есть девушка, она помощник звукорежиссера. Она сама ничего не видела. Но вменяемая такая. Обещала мне с аппаратурой помочь…
И он поспешил к сцене.
– С каких это пор нашему техническому гению нужна помощь с аппаратурой? – хитро спросила друзей Ксюша.
– С каких пор он вообще начал обращать внимание на живых, а не на виртуальных девушек? – в тон переспросил Стас.
– Давайте оставим его в покое, – предложила Полина. – Пошли в народ.
Уже через минут двадцать ребята начали понимать, что Митька был прав относительно публики. С ними говорили. Много. Часто не по теме. Иногда вообще неизвестно о чем.
– Да точно это была кукла! – увещевала одна из гримерш. – Ее Зинаида сбросила, а потом на веревке уволокла. И все чтобы нас запугать.
– Ну, не мог же это быть призрак, – вторила ей еще одна дама из работниц сцены. – Только он какой-то… смазанный весь. И с головой у него проблемы.
– Если Зинаида актера для этого наняла? – тут же вставила гримерша. – То тут точно с головой не ладно. На такое соглашаться!
– А что все-таки с головой? – записывая крохи данных в блокнот, поинтересовалась Ксюша.
– Голова у него большая и вытянутая, – вспомнила вторая из опрашиваемых. – Может, парик какой?
– Но вчера вообще день отвратный был, – делилась гримерша дальше. – Эта дива поет шикарно, конечно. Но так нервно все было. Прямо сердце заходилось. Будто беда должна быть. Или давление скачет?
– Вот и у меня, – удивилась совпадению вторая женщина. – Но я думаю, просто у меня интуиция хорошая. Она как запела «Великий царь». Я прямо сижу, дрожу вся и думаю: не к добру. И холодно так было…
– Да знаю я, что это был призрак, – спокойно заявил Полине некий молодой человек бархатным тенором. – Всем же известно, что нельзя Снегурочку исполнять.
– А почему нельзя? – как бы между прочим поинтересовалась Полина.
– Примета плохая, – изрек тенор меланхолично. – Вот и накликали. Но это было странно. Я стоял близко к ложам. Там наверху его не видел. А потом все стали пальцами показывать. Смотрю, он перевесился и летит. А потом… ничего. Я даже испугаться не успел. Было так холодно. У нас тут всегда сквозняки. Я беспокоился, как бы связки не простудить. И… как-то так тяготно было… Знаете, будто я потерял что-то важное. Или могу потерять. Да! Кого-то потерять! Близкого мне человека… Кстати, а вы что сегодня после репетиции делаете?..
– Я в курсе, зачем вы здесь, – сообщил режиссер Стасу. – Это все, конечно, ужасает. Но Владимир сказал, вы хотите его проверить. Призрака. Понимаю, и идея вывести всех из зала хороша. Лишние сплетни не нужны. И да, я его вчера видел. Мы с Владимиром слушали Анну. Ох! Что за голос у нее! Все-таки лирико-колоратурное сопрано – это нечто! И…
– Вы его первым заметили, как я понял? – У Стаса это был уже пятый респондент. Хотелось закончить безумный опрос как можно скорее.
– Не знаю, – режиссер пожал плечами. – Возможно. Но вряд ли. Нет, мне на него кто-то указал. Точно! А так мы слушали Анну. И знаете… С одной стороны, она так пела… Вдохновенно, тепло, но грустно. Я еще хотел после с ней переговорить об этом. А еще я ощутил беспокойство. Такое… личное. Будто я что-то должен сделать, но боюсь этого, и не сделать нельзя, будет хуже. Сильное было беспокойство. И эта грусть у Анны… А тут меня окликнули и наверх показывают.
– Вы смогли разглядеть ту фигуру? – Теперь Стас был более внимателен к словам режиссера.
– Конечно. Сначала я подумал, что это кто-то из моих артистов. И хотел уже возмутиться, почему во время репетиции он не в зале. А потом… Лица не видно было. И вся фигура какая-то зыбкая. Но помню, он был высокий и худой. Я еще подумал, у меня таких нет. Люди, кто поет, у них объем легких большой, а потому и грудная клетка широкая. А этот слишком худой. И в цилиндре он был, что ли? Голова странная. Особенно когда он начал наклоняться вперед… Этот головной убор стал падать, а потом и он сам. А звуков никаких не было! Только сердце билось так, что уши заложило и страшно стало. Жутко страшно. Я Владимира за рукав дернул, показал… И тут Анна закричала.
– Спасибо! – искренне поблагодарил Стас. – Хоть что-то внятное и подробное.
– Это моя работа, – пожал режиссер плечами. – Так что? Выставляем всех лишних и начнем?
8
Конечно, никаких сверхъестественных событий не произошло. По практически пустому залу, где остались только режиссер, та самая, впечатлившая Митьку девушка – помощник звукооператора, Владимир, Анна и команда охотников за привидениями, разливался чистейший сильный голос. На записи Анна исполняла арию Эльзы из оперы «Лоэнгрин».
Единственным плюсом всего этого было то, что Ксюша получила массу положительных эмоций от прослушивания любимой музыки и потрясающего пения.
– Ничего, – сообщил Стас, глядя на компас.
Парень стоял рядом с ложами, надеясь засечь малейшее проявление привидения.
– Второй трек! – объявил Митька и нажал нужную клавишу на пульте.
Исполнение арии из «Снегурочки» ничуть не уступало Эльзе. Ксюша продолжала наслаждаться музыкой. Но…
– Это пустой номер, – расстроенно сообщил Стас, дав команду Митьке остановить запись. – Не знаю почему, но нужен живой звук.
– Слушайте! – спохватился вдруг режиссер. – У нас есть Жанночка!
– Кто? – переспросила Полина.
– Жанна, – режиссер посмотрел на девушку так, будто она призналась в незнании прописных истин. – Наша прима. Конечно, до Анны, – он уважительно кивнул оперной диве, – ей далеко. Но в целом у нее чудесное сопрано. Может, она попробует исполнить «Великий царь»?
– Вы с ума сошли? – вдруг несколько надменно поинтересовалась Анна. – Вы хотите, чтобы кто-то вместо меня пошел туда, – она указала на сцену, – и пережил все это?
– Но ваш голос… – растерялся режиссер. – Вам надо быть осторожнее. Скоро выступление…
– А ее голос не жалко? – возмутилась дива. – Нет уж, если надо петь, я спою. Просто я не буду смотреть туда и…
– Аня, – ее муж заволновался. – Я понимаю, ты права, но это все-таки опасно. Может, поищем другой выход?
– Володя, – Анна положила руку ему на плечо. – Это глупо. Ведь понятно, что должно быть так. Страшно, конечно, но я буду осторожна.
– А вы это… – Митька смутился, обращаясь к диве. – Платочек повяжите.
– Что? – растерялась она.
– Неплохая мысль, – поддержала друга Полина. – Завяжите глаза шарфиком. И вы не будете его видеть. И не надо будет бояться.
Анна слабо улыбнулась и кивнула. А потом пошла на сцену. Девушка за пультом уже готовила нужный трек.
– Стас! – Ксюша увидела, как друг направляется к боковому выходу из зала. – Ты… Не надо этого делать!
– Куда он? – забеспокоилась Полина.
– Наверх. – Ксюша стояла на другой стороне зала и теперь пробиралась между рядов следом за уходящим парнем. – Пожалуйста, остановись!
– Все будет нормально, сестренка, – с напускным весельем отозвался Стас. – Ложа большая, на три места. Я спрячусь. Обещаю не лезть между ним и перилами.
И он быстро покинул зал.
– Что он задумал? – с тревогой спросила Полина. С другой стороны подскочил испуганный Митька.