– А ведь получилось, ваше благородие, – зардевшись, произнёс Родионов, наблюдая за расходящейся публикой.
Те обменивались мнением как между собой, так и ожидающими нового сеанса. И должен заметить, что довольных было куда больше. Да и подслушанная мною парочка матрон вовсе не выказывали недовольства, делая скидку на профессионализм актёров.
– Неужели сомневался, а, Дмитрий Матвеевич? И это после вчерашней премьеры в рабочем посёлке? – подначил я Родионова.
– Так, там-то народ простой, читать не всякий выучился и в театры не хаживает. А тут благородные, образованные, в столице бывали. Но и им по большому-то счёту понравилось, значит хорошо у нас получилось, ваше благородие? – с надеждой спросил он.
– Пока не очень. Но мы сейчас учимся. И дай срок, такие фильмы снимать станем, что у зрителей дух захватывать будет, – убеждённо заверил его я.
– Ваши слова, да богу в уши.
– А ты на бога надейся, да сам не плошай, Дмитрий Матвеевич. И пока всё у тебя правильно. А значит просто делай своё дело. Ладно, пора. Тебе на «Севастополь», а я в мастерские. И не забудь, сегодня же всё своё хозяйство, до последнего кадра перенеси на хранение к Горскому. С ним всё оговорено.
– Есть.
Ну не мог я в преддверии боя в Жёлтом море оставлять на «Севастополе» столь ценный архив. Понятно, что мир уже увидел в разы больше, чем было в реальной истории, а о кинохрониках в Артуре я вообще не слышал. Но у нас хватает материала не увидевшего свет. И мне не хотелось их утратить. А ведь всё возможно. Я тот самый фактор, который может влиять на ход истории, и совсем не обязательно в свою пользу.
Могут же японцы обратить внимание на чрезвычайно меткую стрельбу, а она будет именно таковой, и сосредоточить огонь на нас сразу нескольких кораблей? Очень даже могут. Старуха вообще не больно-то меня жалует. Я продавлю её в одном месте, она отыграется в другом, а там глядишь и всё опять вернулось на круги своя. Я рву жилы… ну хорошо, стараюсь в меру своих способностей… ну ладно, в меру своих желаний. Но какое это имеет значение, если всё с завидным постоянством скатывается в проторённую колею, а мои воздействия успешно компенсируются.
На набережной меня ожидал паровой катер. Я осуществил-таки своё намерение обзавестись собственным разъездным транспортом. Пришлось постараться, и вложиться, так как понадобилось большое количество медной трубки для прямоточного котла. Получилось компактно, экономично и вполне себе эффективно. Жаль с жидким топливом имеются сложности, но и на угольке вполне себе получается бегать, при этом особо не напрягаясь.
Уголь в топке ещё горел, но этого едва хватало, чтобы поддерживать котёл на подогреве. Я снял крышку и подбросил в топку пару совков антрацита, после чего открыл краник подачи воздуха, раздувая пламя. Всё. Теперь обождать минут пять, и можно трогаться в путь. А пока суд да дело, я окинул взглядом рейд.
И сразу же моё внимание привлёк отряд в составе «Севастополя», «Дианы» и «Новика», входивший на внутренний рейд. А перед ними проскочила стайка из четырёх миноносцев. Похоже Эссен вернулся из очередного выхода по поддержке сухопутного фронта из бухты Тахе. Уже четвёртый выход в таком составе. И у меня сложилось впечатление, что это совсем не случайно. Они и в море выходят не просто так, а совершают различные перестроения. Хотелось бы верить, что Николай Оттович что-то задумал и подобрал себе единомышленников.
Хотя, признаться не представляю, как ему удалось оказаться во главе. Ладно Шульц, на «Новике». Он ведь не просто так стал командиром крейсера, а назначен непосредственно покойным адмиралом Макаровым. Выходит они с Эссеном в некотором роде из одной партии. Но Ливен, принял «Диану» под свою руку в мае, то есть после гибели Макарова, и наверняка являлся креатурой Алексеева. Либо я чего-то не понимаю, либо Николай Оттович завзятый интриган и политик.
На баке броненосца суетятся матросы, закрепляя на надстройке снаряд параваного трала. На «Севастополе» его используют регулярно, и уж тем паче в водах прилегающих к крепости. Что совершенно не лишено смысла, несмотря на систематическое траление. В известной мне истории, этот броненосец дважды подрывался на минах, но я наблюдаю совершенно иную картину. И насколько мне известно, его командой обезврежено по меньшей мере четыре мины.
Яркой иллюстрацией пренебрежения подобной перестраховкой является «Баян». Четырнадцатого июля возвращаясь из боевого выхода, по поддержке наших войск, броненосный крейсер наскочил на мину, двигаясь по проходу между нашими минными заграждениями. Так что, он как и в реальной истории участвовать в предстоящем бою не будет.
А ведь, параван на борту «Баяна» есть, но Вирен решил проявить самоуверенность. Хотя, возможно просто сработало его стереотипное мышление. Он ведь человек параграф. Каждый должен чётко выполнять свои обязанности. Траление прохода обязанность подчинённых адмирала Лощинского и они должны обеспечить безопасное судоходство…
Корабли отряда Эссена проследовали сразу же к угольным складам. Не упомню такого в изученных мною материалах, и даже склонен полагать, что ничего подобного прежде не было. Однако, Витгефт завёл на эскадре странное правило. После каждого боевого выхода корабли добирали уголь до полной загрузки. Ввиду-того, что имеет место постоянный расход топлива на стоянке, не выходящие в море раз в трое суток восстанавливают убыль топлива.
Командам такое обстоятельство не больно-то и нравится. Потому что проще отработать однажды и всерьёз, чем вкалывать понемногу, но постоянно. Однако это позволяет эскадре находиться в постоянной готовности к выходу в море. А в условиях тотального шпионажа, это дорогого стоит.
– Здравствуйте, Олег Николаевич, – раздался за спиной знакомый голос.
– Здравствуйте, Пётр Дмитриевич. Рад, что решили откликнуться на моё приглашение, – сойдя на набережную, протянул я ему руку.
– Ну, как показывает практика, к вашим словам лучше прислушиваться. А уж когда вы за это ещё и денег не хотите, так и подавно.
– Денег хочу. Но мне ведь не заплатят. Оружие должно пройти приёмку у комиссии, доказать свою эффективность и так далее и тому подобное. Что в общем-то правильно и мною только приветствуется. Но хотелось бы провести полевые испытания в боевых условиях по ускоренному курсу. И кого ещё о том просить, как ни самое боевое подразделение. Вас же как затычку, во все дырки суют.
– Не сыпьте мне соль на рану, Олег Николаевич, оно и так болит. Пытался я донести эту мысль до Романа Исидоровича, и он вроде как меня понимает, но как только доходит до планирования, тут же хмурится, и заводит свою шарманку о бесчестных способах ведения войны. Ну и как вы правильно заметили, мы у него как главная ударная сила в контратаках. И подаренные вами ручные пулемёты, это просто как палочка выручалочка, только патронов мало, и ёмкость магазина небольшая.
В этот момент раздался заунывный свист предохранительного клапана котла, возвещающего о готовности к движению. Я пригласил подполковника и сопровождавших его унтера и двух рядовых устраиваться в катере…
– Тяжеловат, – с недовольной миной, заявил знакомый мне пограничный унтер Хватов.
– Тяжёлый. Пуд без ленты, полтора с коробкой на двести пятьдесят патронов, и пуд с четвертью на сотню, – с сожалением кивнул я.
– Мадсен куда легче, – продолжил канючить пограничник.
Ему можно. Мы с ним трое суток в одном окопе на Хуинсане пробыли, который для начала вместе же у японцев и отбили. Так что, и он передо мной не особо робеет, и я ему готов спустить многое.
– Легче, – не стал я возражать. – Зато из этого можно садить длинными очередями, ствол не перегреется, только следи за водой в кожухе. И коробки на сто и двести пятьдесят патронов. И при всем его немалом весе в наступлении его использовать всё же вполне себе можно.
– Можно-то можно, да только руки отвалятся и спина переломится.
– Ну, братец, не нравится не ешь, – развёл я руками.
– Чего сразу не нравится-то, ваше благородие. Смотреть надо. Щупать. Да по передку полазить. Не Матвею Сидоровичу с ним возиться, а нам. Так что, вы покажите, как тут и чего. А там уж и поглядим, сгодится нам такой максимка, или пусть сторонкой гуляет.
Я глянул на Горского и тот с готовностью вышел вперёд. Взял из рук унтера ручной пулемёт, уродец, как я мысленно его называл. А так-то название у него гордое, РПГ, ручной пулемёт Горского.
Признаться мыслей относительно улучшения вооружения у меня было предостаточно. Но все они оказались несостоятельными. Самозарядные винтовки, дорого, долго и при единичном использовании, бесполезно. Пистолет-пулемёт, гораздо проще. И развернуть его производство на коленке не составит труда. Вот только жрёт патронов эта трещотка просто немеряно, а боевая эффективность, весьма сомнительна. Тут уж лучше завезти дробовики, которые при отбитии штурмов и в контратаках очень даже к месту. И я их, к слову, при каждом посещении Чифу или Циндао закупаю и привожу в Артур.
В итоге решил, что самое лучшее, что смогу сделать, это создать пулемёт. Благо сейчас не зима и не весна, и у меня под рукой имеется полноценно работающая механическая мастерская. Крупное производство мне конечно же не потянуть, но в среднем, один в лучшем случае два пулемёта в день, когда процесс будет налажен, вполне возможно.
Тут ведь самое трудоёмкое это изготовление ствола. Но его-то я как раз решил взять от винтовки. Качество стали откровенно дурное, плюс винтовочный ствол тонкостенный, а потому пришлось делать водяное охлаждение. Кожух, плюс шесть литров воды, да сам пулемёт с боеприпасами. Громоздко и тяжело. Но иного варианта я просто не видел. Воздушное охлаждение тут не сработает, без вариантов. Зато пулемёт, даже вот такой эрзац, большое дело. Он ведь и в качестве станкача отработает на раз.
Надёргал от дегтярёва, калаша и МГ-42, свёл одну схему, да отдал Горскому на доработку. Тот взбрыкнул было, мол, не оружейник. Но я настоял, и инженер впрягся, пусть поначалу и не особо горя желанием, но после втянулся. И ведь получилось! Всего лишь за месяц получилось! И первые испытания прошли практически без нареканий. Теперь поглядим, чего оно в поле стоит. Бог даст, японцев это сильно удивит, а Артур продержится чуть дольше.