К слову, на опасных участках минные поля уже начали ладить, пусть и практически на виду у самураев. Производство гранат организовали уже в трёх мастерских, там ведь ничего сложного, полезность же свою они в бою доказали. С трёхдюймовыми миномётами пока всё очень плохо. Зато от стодвадцатимиллиметровых уже не отмахиваются. Первые четыре провели как экспериментальные, создали комиссию и назначили официальные испытания.
Так что, верю я или нет, кто знает, чем это всё закончится. Во всяком случае, попробовать стоит. Если Артур продержится хотя бы лишний месяц, глядишь ситуация изменится кардинально. Правда, мне опять срочно нужны деньги. А тут ещё и бой в Жёлтом море на носу. Уже послезавтра, если что.
Глава 19Кое что будет иначе
Никаких видимых отличий я не наблюдал. Двадцать восьмого июля первая эскадра флота Тихого океана вышла в открытое море. Накануне «Ретвизан» получил-таки свои шесть плюх стодвадцатимиллиметровыми снарядами и пробоину ниже броневого пояса. Что-то там попытались исправить, но тщетно. В этой связи принято решение без необходимости не увеличивать ход выше тринадцати узлов, чтобы выдержали переборки.
Подорвавшийся на мине «Баян» остался в Артуре, что ослабило наш отряд крейсеров. И надо сказать, весьма существенно. Впрочем, справедливости ради особой роли это не играет. Вот если бы меня подпустили к одному из его орудий главного калибра, тогда совсем другое дело.
Я, к слову, благодаря «ноль второму», вполне могу себе позволить перемещаться между кораблями эскадры. Эссен дал мне достаточно много воли, а потому катер вышел в море своим ходом, и я на его борту. В случае необходимости вернуться на «Севастополь» не составит труда. Куда полезней использовать нас для разведки. Хотя толку от этого никакого. Во время выхода эскадры у самой линии горизонта маячила пара миноносцев, и Того уже знает о том, что мы покинули крепость.
Состав эскадры ровно тот, что и был в реальной истории. Шесть броненосцев, четыре крейсера, восемь миноносцев и госпитальное судно «Монголия».
К слову, Миротворцев пожелал остаться в Артуре и был переведён в госпиталь на берегу, забрав с собой и Нину. Я посоветовал ему не глупить, всё же он уже привык как к обстановке, так и к персоналу, но он и не подумал меня слушать. Говорить же о том, что судно вернётся обратно я не стал. А своей сожительнице я и вовсе не указ. У нас сугубо деловые отношения, и она хорошо выполняет свои обязательства. Правда, меня не отпускает ощущение, что нам всё же придётся расстаться. Между этими двумя явно что-то намечается.
Ах, да, я всё же исполнил своё обещание и решил-таки вопрос с поставкой мёда. Подрядил на это дело контрабандистов и они уже сумели переправить пару тонн. Помогли мои связи с триадой. Опять же, товар это не стратегический и не оружие. Даже если поймают, особой беды не случится, разве только могут отобрать по беспределу…
– Ваш бродь, японцы на подходе. Дымы с трёх сторон, – доложил по телефону висевший над нами Казарцев.
– Принял тебя. Продолжай наблюдать, – ответил я и подступился к прожектору.
Семафором передал результаты разведки на флагман. Единственное отличие от известной мне истории, это то, что на меня возложили обязанности наблюдателя. Как следствие о результатах я докладывал напрямую командующему эскадрой. Вот только это ни на что не повлияло. Витгефт не изменил ни направления, ни скорости и с обречённой решимостью продолжал переть вперёд.
Впрочем, а мог ли он хоть что-то изменить? Единственное это войти в китайский Чифу или британский Вэйхайвэй, где и разоружиться. Этим он спас бы эскадру практически не понеся потерь, но сам оказался бы под судом. И что-то мне подсказывает, что ему не поздоровилось бы. Хотя бы потому что никаких явных причин для интернирования нет.
С другой стороны, я слишком уж пессимистично настроен, так как исхожу из своего послезнания. А реальность меж тем уже изменилась. Ведь в известной мне истории наша эскадра сумела довести японцев до края, и ей не хватило самой малости, чтобы основные силы отвернули в сторону не добившись успеха.
Это если верить русским и японским официальным источникам. Что с лёгкостью могло быть и преувеличением с обеих сторон. Нашим, для оправдания своего поражения, мол, только случай помог Того взять верх. Самураям, чтобы добавить драматизма и весомости победе над храбрым, умелым и стойким противником.
Как бы то ни было, но на сегодняшний день скорострельность двенадцатидюймовых орудий четырёх наших броненосцев увеличена вдвое. Испытания модернизации запирающего механизма затворов на «Севастополе» были признаны успешными, и воплощены на остальных кораблях.
Плюсом к этому как минимум на «Севастополе», «Полтаве», «Диане» и «Новике» имеются дальномеры моей конструкции. Остальных эта новинка не заинтересовала, или не пожелали нарушать устав. Но как показала практика, приборы получились достаточно точными, чтобы серьёзно так улучшить точность стрельбы.
Всё это должно оказать хоть какое-то влияние на результат боя. Ну или я тогда умываю руки…
Вскоре дымы стали видны палубы нашего катера. Основные силы двигались сходящимися курсами. Мы шли в строго заданном направлении, двигаясь к Корейскому проливу, идя на прорыв во Владивосток. Японские крейсера держатся по обеим сторонам, вне досягаемости орудий, словно ведут нас на убой. Основной броненосный отряд движется на пересечку, намереваясь как минимум заставить вернуться обратно, как максимум нанести поражение и уничтожить.
Я решил не влезать в первую фазу боя, в чём был поддержан Эссеном. Уж не знаю, за прорицателя он меня принял или ещё за кого, но к моим словам Николай Оттович теперь прислушивается. Когда я изъявил желание действовать именно так, каперанг не стал возражать.
Почему я решил оставаться в стороне? Да просто всё. Первая фаза боя ни о чём. Да, понавешают друг другу плюшек, и тот же «Севастополь» получит дюжину попаданий разного калибра. Но, по сути, это никак не повлияет на боеспособность обеих сторон.
А вот если комендоры одного из броненосцев проявят чрезмерно меткую стрельбу, тогда совсем другое дело. На нём сосредоточат огонь сразу несколько кораблей и как результат «Севастополь» имеет все шансы получить серьёзные повреждения. Это может пагубно повлиять на его боеспособность. Чего хотелось бы избежать.
Я приказал Казарцеву спуститься на палубу, а вверх взмыл Родионов со своей камерой и фотоаппаратом. Конечно имелось желание занять место в первом ряду, но кинохроника будет поважнее моих хотелок. Можно конечно и самому взяться за кинокамеру, но как говорится – знать и уметь это две большие разницы. У Дмитрия развито чутьё как, когда и каким образом снимать. Талантище, умудряющийся получать невероятные кадры с помощью допотопной техники.
Чтобы иметь хоть какой-то обзор я приказал установить мачту и взобрался на неё. Не парашют, высота всего-то пять сажен, но это уже не палуба.
Как я и предполагал, наличие на двух концевых броненосцах нормальных дальномеров не могло не сказаться на точности огня. Снаряды с завидным постоянством плюхались рядом с бортами выбранных ими японских кораблей, сразу беря их под накрытие. Иное дело, что сказывались разброс, ну и отсутствие у наводчиков моего глазомера. Увы, но поделиться им я не в состоянии. Тем не менее, отметил как минимум четыре попадания главным калибром «Севастополя». Великолепный результат.
Главные силы разошлись в стороны, японцы попытались обстреливать крейсера, идущие в кильватере «Полтавы», но Рейценштейн поспешил увеличить ход и вывел отряд из под огня, укрывшись за линией броненосцев. Тогда самураи переключились на замыкающую строй «Полтаву». Впрочем, вскоре главные силы прекратили обстрел.
Зато крейсера адмирала Дэвы шедшие слева, продолжали долбить по нему даже после этого. Рейценштейн продолжал двигаться параллельно броненосцам. Он даже не подумал отвернуть и помочь оказавшемуся под огнём броненосцу. Вероятно опасался ввязаться в драку и подставиться под удар шестого боевого отряда. Да и так, у трёх японских крейсеров было неоспоримое преимущество в артиллерии. Восемь восьмидюймовых орудий, каковых у наших не было вовсе.
Командир «Полтавы» развернул главный калибр и довольно удачно накрыл шедший головным «Якумо». Попаданий не случилось, но цель с первого залпа взята под накрытие. Вторым добились одного попадания. Дистанция в пятьдесят пять кабельтовых, вполне приличный результат. Когда японцы решили отвернуть, русские комендоры отправили им в разлуку ещё залп, и ещё один прилёт. Ну чисто снайперы!
Вопреки моим ожиданиям, русские комендоры выдавали в среднем по одному залпу в минуту, а то и в полторы. Это меня удивило, так как при обстреле сухопутных целей скорострельность была вдвое выше. Скорее всего сказывались особенности морского сражения. Это ведь не по неподвижным целям долбить. В морском бою обе стороны активно маневрируют и условия для стрельбы постоянно меняются.
Наконец японцы отстали, полагаю позволяя нам отойти подальше от Артура. А что? Я бы так и поступил. Просто никакой другой причины для прекращения огневого контакта лично я не наблюдаю. А так, убедились что скорость для бегства у противника недостаточная, и отпустили немного, чтобы лишить возможности уйти под защиту береговых батарей.
В четыре часа японцы вновь начали нас нагонять. Попытка увеличить ход до пятнадцати узлов закончилась тем, что «Полтава» начала отставать, не в состоянии выдать больше тринадцати. Уж и не знаю с какого перепуга командование отказалось от замены гребных винтов, при таких-то раскладах. Или до недавнего времени с машинами всё было в порядке, или Витгефт ожидал приказа на прорыв. Как бы то ни было, разрешение на проведение ремонтных работ так и не дали. Теперь же мы имеем тринадцатиузловый ход, против семнадцати у японцев. Бросать тихоходный броненосец никто не собирался и вскоре эскадра вновь замедлилась.
– Твою мать. А ведь я предлагал оставить «Полтаву» и идти на прорыв пятью броненосцами. Так нет, четыре двенадцатидюймовых орудия уравнивают наши силы с Того, – в сердцах высказался Эссен опуская бинокль.