Он со всем командным составом стоял на ходовом мостике, всматриваясь в приближающийся броненосный отряд Того. На этот раз их было семь вымпелов, к ним присоединился «Якумо».
Теперь на «Полтаве» сосредоточится огонь сразу двух броненосных крейсеров. Впрочем, это ненадолго. Коль скоро в известном мне варианте «Полтава» достаточно быстро отправила «Якумо» восвояси, то с новым дальномером она сделает это куда быстрее и качественней. Меня куда больше занимает как будут обстоять дела с «Севастополем». Желательно выйти из боя с минимальными повреждениями. И уж точно без пробоин.
– Вы здесь, Олег Николаевич, – заметил меня Эссен.
– Так точно, Николай Оттович.
– Хронику-то снимаете?
– Засняли первую фазу боя. Сейчас Родионов снимет и вторую, – указал я на кинооператора парящего под парашютом.
– Это хорошо. Останется память потомкам о том, как мы сражались.
– И я надеюсь не о том, как наши броненосцы в смелом и решительном броске идут на таран, – глядя прямо в глаза каперангу, произнёс я.
– А есть предпосылки к ведению боя накоротке?
– Таковых предпосылок нет. Но вдруг в отчаянной ситуации кто-то решит хоть бы даже и ценой своей жизни, нанести врагу урон.
– Полагаете это недостойным?
– В ситуации когда нет другого выхода, полагаю это оправданным. Когда же не все возможности исчерпаны, в наличии имеются орудия, умелые и решительные комендоры, считаю это неприемлемым.
– Вот, господа. Дожил. Меня теперь мичманы уму разуму учат, – нарочито горестно вздохнул Эссен.
В ответ послышались сдержанные смешки. Я бы даже сказал, вежливые. Все знали, что я любимец командира, и подавляющее большинство терпеть меня не могли. За моё привилегированное положение, за мою удачливость и много за что ещё. Впрочем, об этом я уже говорил, и за прошедшее время ничего не изменилось.
– Николай Оттович, если позволите, я к орудиям.
– Ну конечно Олег Николаевич. Надеюсь сегодня вы поразите нас меткой стрельбой.
– Полагаю, что лучше будет всё же поразить японцев, – отдал честь я.
Развернулся кругом и сбежал по трапу. Самураи настигали нас, и пора бы мне уже начать обживать позицию. Впрочем, за этим дело как раз и не станет. Я обошёл все шести и двенадцатидюймовые орудия, сделав из каждого минимум по два выстрела, впечатывая в память как на жёсткий диск компьютера характеристики и особенности каждого из стволов. Можно конечно и в бою, но не хотелось бы терять на это время.
«Микаса» поравнялся с чуть отставшей «Полтавой», однако приказа на открытие огня нет. Дистанция тридцать три кабельтова. Если старуха ничего не изменит, то в ближайшее время она сократится до двадцати трёх. И даже меньше. Но лучше не надо, потому что это будет означать, что Эссен пошёл-таки на таран. А тогда мы получим повреждения, что не желательно для продолжения прорыва во Владивосток.
– Бронебойный, – приказал я.
– Но какой смысл? Дистанция более двадцати кабельтовых, – попытался возразить мичман Бухэ.
– Я знаю, Фёдор Александрович.
– Но стоит ли тогда стрелять ими, если снаряд заведомо не пробьёт броневой пояс? – усомнился он.
– Я не собираюсь стрелять в броненосцы. Наша цель крейсер «Касуга». А у него шкура потоньше будет.
– Но…
– Вы же получили приказ командира о том, что выбор целей и типа снарядов остаются за мной?
– Так и есть.
– Буду признателен, если вы займётесь общим руководством и оставите эти две малости мне.
– Извольте.
– Благодарю.
Господи, а страху-то сколько. Нижняя челюсть за малым не отбивает чечётку. Артиллерийскому кондуктору пришлось пихнуть в бок одного из матросов и зыркнуть на остальных, чтобы они ненароком не позволили себе лишнее.
– Ну что же, помолясь начнём. Егор, Трофим, ваша задача сопровождать указанную мною цель. По первому требованию уступаете мне своё место. Вопросы? – наблюдая за тем, как в правое орудие загнали чушку бронебойного снаряда, обратился я к наводчикам.
– Всё ясно, ваш бродь, – чуть не хором ответили те.
– Иван, Пётр, стреляете только по моей команде и только из того орудия за которым нахожусь я.
– Так точно, ваш бродь, – гаркнули фейерверкеры.
– Семёныч, ни в коем случае не бросайтесь перезаряжать выстрелившее орудие, пока не отстреляется второе. Время будет теряться, но это ничего страшного. Куда хуже получится если кого-нибудь придавит откатившимся орудием. Так что, хватай олухов за штаны и выписывай пинка. Для особо одарённых можно и персик* прописать. Сам решай, по обстоятельствам.
*Персиками в первой эскадре называли зуботычины.
– С пониманием, ваше благородие, – кивнул кондуктор.
– Вот и славно.
– Орудия заряжены, – наконец доложил кондуктор.
И в это время по механическому телеграфу поступил приказ зарядить орудия фугасами, цель головной корабль, то есть «Микаса». Вот как скажете, так и будет. Ага. Только я всё же предпочитаю «Касугу» и его куда более тонкую броню. В начале боя можно конечно попробовать провернуть это и с флагманом, но шанс на удачу всё же не так велик как хотелось бы, а броня у него куда толще.
Приник к оптическому прицелу и с помощью матросов навёлся на выбранную цель. Тридцать восемь кабельтовых. Пока мы возились японцы открыли огонь, вывалив весь бортовой залп на замыкающую «Полтаву». Вокруг броненосца выросли огромные водяные столбы от разрывов фугасов. Палубу заволокло черным едким дымом сгоревшей шимозы. Не меньше четырёх попаданий и явно не средний калибр. Дождался когда дым рассеется, подправил прицел.
– Огонь, – скомандовал я.
Орудие грозно рыкнуло выплюнув двадцатипудовый снаряд. Бери больше, кидай дальше, отдыхай пока летит. В смысле, бегом ко второму орудию. На моё место тут же встал штатный наводчик, Егор, приникший к оптике. Я тронул за плечо Трофима, и тот отошёл в сторону, уступая мне место.
Я успел приникнуть к панораме, чтобы увидеть как мой первый снаряд ударил о палубу и ушёл в рикошет, куда-то вправо удачно разминувшись с надстройками, после чего рванул далеко в стороне. Слишком небольшая дистанция и настильная траектория, чтобы пробить броню палубы. Фугас возможно наделал бы бед. Я даже не исключаю, что пробил бы… Хотя нет. Это уж сильно вряд ли. Только не двенадцать кило пироксилина. В лучшем случае вышел бы пожар.
Видевший результат выстрела Егор лишь разочарованно крякнул и прокомментировал.
– Рикошет. Рванул над морем.
Оно вроде как и попадание, но какое-то бестолковое. Я расслышал за спиной раздосадованное перешёптывание и тяжкие вздохи.
Выстрел!
Пока матросы перезаряжали орудия я не отрывал своего взгляда от «Касуги». Чётко рассмотрел как снаряд ударил в носовую башню с десятидюймовым орудием. Не сумел справиться с бронёй, и наверняка оставив глубокую борозду ушёл в рикошет упав в воду где-то слева по борту и за кормой. Наверное. Я этого не видел, такие детали в панораму прицела попросту не рассмотреть. К тому же, всё моё внимание было занято взлетевшей в воздух крышей башни, и выметнувшимися изнутри черными клубами сгоревшей шимозы.
– Носовую башню в лоскуты! – во всю глотку взревел приникший к прицелу Егор.
– Ура-а-а-а!!! – ударило мне по ушам, куда там выстрелу главного калибра…
Глава 20Непреклонная старуха
Говорить или кричать что-либо бесполезно. Матросы настолько возбудились и подняли такой радостный гомон, что мои голосовые связки ни за что не управились бы с этой задачей и мой голос лишь влился бы в общую какофонию. Поэтому я воспользовался висящим на груди свистком и под бронированной крышей башни раздался звонкий перелив, резко контрастировавший с радостными возгласами.
– Бой не закончен, братцы! Заряжайте! Заряжайте так быстро, как только возможно! – выкрикнул я.
Вообще-то тут довольно тесно и в крике нет никакой надобности. Но это в обычной ситуации, сейчас же после пальбы и криков, я ощутил нечто схожее с лёгкой контузией, и уж слух-то точно притупился. И ведь думал же насчёт наушников, но всегда находилось что-то более нужное и важное.
Матросы бросились по своим местам и засуетились с такой скоростью, что не оставалось никаких сомнений в том, что они выложатся целиком и без остатка. Сейчас их просто переполняет энтузиазм. Этот пыл слегка поумерится, когда попадать мы станем чаще и для них это войдёт в привычку, превратившись в тяжкую работу. Ну, разве только приносящую удовольствие. Всегда приятны зрительные результаты твоего труда.
Я приник к оптике орудия. «Касуга» успел сместиться и выйти из панорамы прицела и пришлось подправить наводку. Дым и не думал прекращаться. Напротив, из раскуроченной башни валили густые чёрные клубы. Похоже одной лишь детонацией боекомплекта находящегося в башне дело не ограничилось и хотя погреб остался недосягаем, внутри разгорался сильный пожар, что не могло не радовать.
Ага. Командир принял единственно правильное решение и начал отворачивать, вываливаясь из строя и выходя из боя. Он теперь не боец. И что-то мне подсказывает, что вышел из драки окончательно и бесповоротно, перестав представлять какую-либо опасность в ближайшем будущем. Не ушёл на дно, но выведен из игры. Да и чёрт с ним! Принимается. Хотя-я-я-я…
Нет, я не могу упустить такую возможность. Отворачивая крейсер подставлял свой левый борт под оптимальным углом близким к прямому. Самая уязвимая позиция, да ещё и с его достаточно тонкими для моего калибра бортами. Понятно, что пробоина не идёт ни в какое сравнение с уже причинёнными повреждениями. Но бывает и такое, что соломинка ломает спину верблюда.
– Огонь!
Выстрел!
Я быстро перешёл к левому орудию и подвинув Егора приник к прицелу. Всплеск появился в десятке саженей от борта повреждённого крейсера. С наведением всё в порядке, просто сказывается элипс рассеивания. Поднял галочку чуть выше, уменьшая возможность недолёта.
– Огонь!
Выстрел!
Снаряд пролетел по пологой траектории и врезался в борт крейсера выше ватерлинии. Я видел сам факт попадания, но не повреждения.