– Наводитесь на «Ниссин», – приказал я наводчикам.
После чего сам встал на площадку под наблюдательным куполом, и вскинув свой мощный бинокль посмотрел в смотровую щель. М-да. Ну или небольшое оконце. Всё же пять дюймов в высоту и в ширину вчетверо больше. Если под этот грибок влетят осколки то будет кисло.
В принципе конструкция вполне себе современная используемая на кораблях всех держав и Японии в том числе. Она обеспечивает достаточную защиту, просто японские фугасы имеют дурное качество выдавать большое количество мелких осколков, которые с успехом влетают в эти смотровые щели.
В мощный бинокль удалось рассмотреть гораздо больше. Снаряд не просто попал в борт выше ватерлинии, но и пробил броневой пояс, проникнув в утробу крейсера. Чего он натворил внутри остаётся только гадать. Но полагаю, что японцам это не понравилось. Впрочем, пусть убираются, а мне пора приниматься за следующего клиента.
Несмотря на выход из строя одного из вымпелов, Того и не подумал отворачивать. Он продолжал держать ход обгоняя нас, оставшиеся же в строю два крейсера увеличили скорость восстанавливая плотность построения. По сути, ничего особенного не случилось. Сейчас наши силы были сопоставимы с первой фазой боя, вот и всё.
Постепенно обгоняя нас, самураи сосредотачивали свой огонь на наших кораблях поочерёдно. Не миновала чаша сия и «Севастополь». Вокруг нас начали вырастать водяные столбы от разрывов мощных фугасов. Два крупных рванули на броневом поясе, третий разорвался на палубе. Я различил ещё четыре попадания среднего калибра. Сомнительно, чтобы нам это сильно навредило. Разве только под грибок купола заползли едкие газы сгоревшего мелинита. Ну чисто химическое оружие. Я невольно закашлялся и проморгался пытаясь избавиться от слёз.
– Ла-а-адно. Мы за это ещё посчитаемся, – хмыкнул я и решительно подступился к правому орудию.
Два последующих выстрела принесли мне одно попадание выше ватерлинии «Ниссин». Однако его бронированный пояс выдержал натиск, так что, попадание можно было засчитать лишь условно. Возможно какое-то смещение броневых плит и имеет место, и даже появилась течь, но внешних проявлений этого нет, а значит будем считать, что оба выстрела ушли впустую.
Далее я переключился на фугасы, и вскоре последовали ещё два попадания. А там и третье подоспело. Увы, но номер с сегментными снарядами, который я провернул с шестидюймовыми тут не прокатит. Таких боеприпасов попросту не, а потому и результат улучшить не получалось. Впрочем, коль скоро тридцать шесть килограмм мелинита в японских, нас не больно-то впечатляют, то что уж говорить о наших двенадцати пироксилина. Ну пусть даже двадцати четырёх, результат будет тем же.
Впрочем, всё не так уж и плохо. Я ведь знаю, что в Цусимском бою японцы именно фугасами раскатали вторую эскадру. Так что, если продолжать долбить, то результат непременно будет. Опять же, возникающие пожары не добавляют радости, а продолжающиеся прилёты серьёзно так проредили пожарную команду. Уверен, что потери среди экипажа изрядные.
Несмотря на то, что стрелял я по очереди из двух орудий мне удалось развить скорострельность лишь до трёх залпов в две минуты. Причём в цель прилетал каждый третий снаряд. Благодаря чему удалось вывести две трети артиллерии крейсера, и одну пашню главного калибра. Взорвать её конечно не вышло, зато получилось заклинить и её стволы беспомощно уставились в заданном направлении, не в силах взять нас на прицел. Что там я говорил о бесполезности фугасов? Ага.
Получив передышку решил бить на выбор. А в частности в слабо защищённую носовую часть борта. Промахи участились, а попадания приходились в броневой пояс, не в силах ему хоть как-то навредить. Попадание в башню «Касуги» можно было назвать счастливой случайностью, не иначе.
И всё же в конце концов мне удалось всадить снаряд в нужное место, проделав изрядную пробоину у самой кромки воды. Но так как «Ниссин» выдерживал тринадцатиузловый ход волна довольно активно захлёстывала дыру, и вскоре нос немного просел, а вода хлынула вовнутрь сплошным потоком.
Тем временем «Якумо» изрядно огрёб от «Полтавы» и его командир вынужден был выйти из боя. На смену ему уже спешит «Асама» выжимая из машин всё что можно. Ещё немного и он откроет огонь с предельной дистанции. Не сказать, что такое уж это бесполезное занятие, когда цель движется заданным курсом и с постоянной скоростью.
А пока суд да дело Успенский переключился на «Ниссин». Два залпа главного калибра «Полтавы» не принесли попаданий, зато с третьим прилетело в корму, ниже ватерлинии. Очередная пробоина вызвала крен на левый борт, но командир крейсера и не думал выходить из боя, продолжая огрызаться и долбить по «Севастополю» из двух восьмидюймовых орудий носовой башни главного калибра и двух шестидюймовых в носовом и кормовом спонсонах.
И тут мне по ушам прилетело так, что голову прострелила резкая острая боль, а перед взором вспыхнул калейдоскоп радужных кругов. Длилось это лишь мгновение. В следующее я уже провалился в темноту…
Вместе с сознанием пришла ноющая и всепоглощающая боль. Было настолько хреново, что слёзы потекли в два ручья. Хотя, быть может это из-за яркого света ударившего по глазам. М-да. И как он может быть настолько ярким, при нынешних тусклых лампочках.
Я поспешил отстранить сознание от этого бренного тела выходя в режим аватара и купируя болезненные ощущения до приемлемых. В результате буду как пьяный, но лучше уж так, чем терпеть мучения. Я всё же не мазохист. Ну вот, теперь вроде нормально.
– Пришли в себя, Олег Николаевич. Вот и славно. Вот и замечательно, – обрадовавшись присел рядом со мной старший судовой врач броненосца Николаевский.
Дядьке исполнилось сорок, солидный такой, с пенсне при усах и аккуратной бородке клинышком. Причём выглядит представительно даже несмотря на то, что халат на нём изгваздан в крови. Взгляд тёплый, весь из себя мягкий, но я знал, когда дело касается его епархии он непременно настоит на своём. А ещё, в последнее время плотно общается с Миротворцевым. И не смотри, что чуть не в двое старше него, к мыслям молодого хирурга относится с вниманием и готов перенимать передовой опыт.
– Что с-случилось, Ал-лександр Иванович? – спросил я, невольно морщась.
– Шестидюймовый фугас рванул на крыше башни. Говорят, если бы восьмидюймовый, то раскурочило бы. А так, под колпак влетели осколки, двоих насмерть посекло, трое задохнулись газами, остальных контузило.
– П-понятно. Не стреляют, – отметил я то, что слышу лишь стоны раненых, да работу машин.
– Кончился уж бой, Олег Николаевич. Топаем обратно в Артур.
– У «Севастополя» сильные повреждения?
– Главные наши повреждения восемьдесят раненых, и шесть убитых. Железо в порядке. Во всяком случае, пробоин нет, ход держим исправно. Но японские миноносцы держатся в отдалении, как стемнеет, так и полезут шакалы. И как оно будет тогда, одному богу известно.
– А что, мы на таран не пошли? – не удержался я от вопроса.
– Мы нет. А вот «Ретвизан» попробовал, огрёб по самое не балуй, и отвернул. Вы как себя чувствуете?
– Не скажу, что хорошо, но терпимо.
– Встать сможете?
– Пробовать надо. А что, что-то ещё случилось?
– Николай Оттович просил как только придёте в себя, невзирая на самочувствие, привести вас в его каюту. Вот и спрашиваю, сами сможете дойти или провожатых кликнуть?
Отвечать я не стал, а попробовал сесть. Получилось не очень, но в общем и целом терпимо. Поднялся на ноги. Повело и зашатало, но я всё же удержался, вцепившись в бок пианино. Кают-кампанию превратили в лазарет, и раненые лежали повсюду. Один из столов использовался в качестве операционного. Даже не берусь предположить сколько потребуется усилий, чтобы вернуть этому помещению первозданный вид.
Николаевский дал мне проглотить какой-то порошок, после чего отправил в свободное плавание, а сам вернулся к раненым. Держась за стенку я вышел в коридор, окликнул первого же матроса и приказал сообщить командиру корабля, что ожидаю его приказаний возле каюты. После чего поковылял к нужной двери. Не спрашивал, что именно дал мне док, но мне на глазах становилось лучше. Правда, я предпочитал оставаться в режиме аватара. Думать это не мешало, зато боль не докучала.
– Оправились? – подойдя к двери в свою каюту, спросил Эссен.
– Сейчас мне лучше, чем десять минут назад, – неопределённо ответил я, и впрямь ощущая улучшение состояния.
– Всё-то вы норовите подставиться, Олег Николаевич. Уж в третий раз. Не слишком часто? – открывая дверь и делая мне приглашающий жест, покачал головой каперанг.
– Я не специально, – входя в каюту, ответил я.
Устроился на указанном стуле, и облегчённо выдохнул. С одной стороны, оно как-то не ко времени. С другой вроде бы достаточно быстро прихожу в себя. Хотя, если мы возвращаемся в Артур, то какая разница в каком я состоянии. Дошлёпаем, а там глядишь и окончательно оправлюсь. Так уж вышло, что несмотря на все мои старания, старуха оказалась непреклонной и повернула всё в прежнее русло.
– Гадаете зачем вы мне понадобились? – глядя мне в глаза, спросил Эссен.
– Коль скоро мы идём в Артур и я ранен, то да, не понимаю, – пожал я плечами.
– Мы не идём в Артур, Олег Николаевич, – улыбнувшись, произнёс каперанг.
– Но-о… Николай Оттович, а не расскажите в двух словах, о бое и его результате?
А чего такого-то? Сгорел сарай, гори и хата. Зачем-то же я ему понадобился, коль скоро приказал сразу как приду в себя тащить в его каюту. Значит хотел поговорить наедине. А мне, для этого нужно общее понимание ситуации.
– Дожил. Где такое видано, чтобы капитан первого ранга докладывал мичману, – хмыкнул Эссен.
– Прошу прощения.
– Ладно. Так и быть. Как герою сегодняшнего дня. Для начала, «Касуга», которого вы столь удачно приласкали, окончательно отстал и остался за горизонтом. Однако ваш Родионов с высоты отлично рассмотрел и задокументировал его гибель. Огонь добрался-таки до носового артиллерийского погреба, который сдетонировал. Команда похоже успела покинуть его вовремя. Далее. После попадания в вашу башню бой продлился недолго. «Асама» занял место в кильватерном строю броненосного отряда, но тут «Ниссин» вывалился из боя, досталось ему так, что ещё не скоро оклемается. Казалось бы на нашей стороне оказалось преимущество, но «Цесаревич» вдруг повернул влево. Как оказалось потерял управление, поняли это не сразу, «Ретвизан» пошёл было за ним, потом отвернул. Строй нарушился и вышла форменная свалка. Щенснович решил таранить «Сикисиму», но огрёб по самое не балуй и отвернул.