Люк закрыт, проветривали не так давно, поэтому в лодке сухо и относительно тепло. Что ни говори, а с отоплением тут полный швах, поэтому свитера наше всё, но и так мы постоянно чувствуем прохладу. В бушлате же тупо не развернуться. Не будь «Форель» единственной подводной лодкой во Владивостоке, ноги бы моей не было на её борту.
Хорошо хоть весь экипаж сюда забрался только на подходе к цели, а так, дежурили здесь по вахтам. Подходил «Бойкий» и производил смену. Заодно отработали и переход с подводной лодки на миноносец…
Рулевой смотрит в четыре небольших иллюминатора, и передача ведётся с помощью светового семафора. Начни мы использовать радио и нас сразу услышат. Учитывая же то, что на русских кораблях установлено радио Попова, с радиусом в двадцать пять миль, самураям сразу станет понятно, что мы не так уж и далеко от них.
– Подробности есть? – спросил лейтенант, не спеша занять место рулевого, как и влезать в рубку, там и одному тесно дальше некуда.
– Четыре крейсера с миноносцами, развёрнутые в наблюдательную сеть. До ближайшего дистанция двадцать миль. «Новик» поворачивает и начинает сближаться с правофланговым, ближе к корейскому берегу.
Вот и началось. Хорошо хоть море сегодня спокойное, не то была бы нам радость. Не то, чтобы выполнить задачу было бы невозможно и мы отступились бы. Но кому добавят настроения дополнительные сложности. Опять же, мне ведь забираться на стремянку, а это и сейчас не так, чтобы и просто, а уж при волне так и говорить не о чем.
Примерно через час, мы отдали «Новику» буксировочный трос, как отсоединили и кабель, посредством которого наши аккумуляторы были на постоянной подзарядке. В бою всё же лучше иметь полный заряд. Выдерживая средний ход в три узла, мы двинулись следом за всё удаляющимся и постоянно увеличивающим скорость крейсером. Миноносцы легкокрылой стайкой умчались вперёд, навстречу появившимся дымам.
Боцман помог мне установить стремянку, после чего я взобрался на неё, как на насест. Горизонт конечно отодвинулся, но в пределах видимости были всё те же дымы. Ну и как тут ориентировать Шульца?
Не доверяя командиру лодки, я сам вооружился секстантом и определил наши координаты. Мне нужна абсолютная точность, чтобы сориентировать «Новик». А меж тем вдали послышались звуки первых выстрелов.
Я вскинул бинокль и попытался что-то рассмотреть. Тщетно. Только дымы. Ничего не поделаешь, остаётся лежать в дрейфе, отдавшись на волю морского течения и экономя заряд батарей. Сведений от Шульца пока нет и самое разумное это не отсвечивать и экономить заряд батарей.
Сам я и не думал делать бесполезные запросы и привлекать к себе внимание японцев. Обидно конечно, но у самураев радиостанции лучше наших, и стоит им засечь наш радиообмен, как они забьют эфир помехами. Впервые в Артуре это использовали мы, но наш противник быстро учится.
Наконец на горизонте появился силуэт «Новика». Однако делать выводы пока ещё рано, потому что я не вижу крейсер противника, находящийся значительно правее его. Со своего насеста только дымы и наблюдаю. Впрочем, чтобы выдать направление движения, уже вполне достаточно.
– Ваше благородие, курс сто двадцать. Самый полный, – произнёс я в гарнитуру.
Глупо бы было не воспользоваться уже проверенной схемой телефонной связи. Ну и что с того, что расстояние всего-то в несколько метров. А если плохая погода, тогда что? Драть горло сквозь шум ветра и думать, правильно ли тебя поняли?
– Принял, курс сто двадцать. Самый полный, – отозвался лейтенант.
Вообще-то, не очень хорошо получится, если мы окажемся между дерущимися. Шального снаряда я не опасаюсь, так как бой наверняка ведётся на дистанции порядка тридцати-сорока кабельтовых, ну или пяти семи вёрст. Дальность хода наших торпед, самого нового образца, да ещё и с повышенным давлением в баллонах, полторы. Даже если стану стрелять с дистанции в три кабельтова, то мне нечего опасаться недолётов. А вот обнаружить нас очень даже смогут, потому что внимание противника окажется сосредоточенным как раз в нашем направлении.
Ещё немного, и появился силуэт японца, а на горизонте несколько дымов. Один погуще, остальные пожиже. Судя по всему ещё один крейсер и, как минимум, четыре миноносца. Признаться, расклад даже лучше, чем ожидался. И «Новик» упорно тянет к назначенной точке, имея противника по правому борту. Тот не желая разрывать дистанцию, так же смещается к корейскому берегу. А значит сам сокращает дистанцию между нами.
Теперь главное нам не перемудрить и не оказаться по его правому борту. С одной стороны, меньше шансов, что с той стороны нас обнаружат. С другой, велика вероятность выпустить его из зоны поражения наших торпед. И прекратить смещение «Новика» влево не получится. Уж больно лихо давит на него японец.
Я вновь вскинул бинокль и всмотрелся в силуэт вражеского крейсера. Да быть того не может? «Цусима»! И в известной мне истории он изрядно навалял «Новику», у Корсаковского поста на Сахалине. И здесь вылез, как чёртик из табакерки. Вот же неймётся старухе. Впрочем, сейчас условия немного отличаются, так как «Новика» сопровождают миноносцы. В бой они не лезут, слишком уж больно окажется получить стопятидесятимиллиметровый фугас.
Зато «Властный» время от времени активирует дымогенератор, укрывая «Новика» от противника и сбивая тому прицел. На нашем крейсере имеется и своя дымзавеса, но использовать её на полном ходу не получится, так как шлейф будет оставаться позади.
М-да. Полный ход. От прежних двадцати пяти узлов не осталось и следа. Машины, котлы и механизмы поизносились за время войны и сегодня он хорошо как выдаст двадцать два. Впрочем, и этого достаточно, чтобы оторваться, но Шульц придерживается плана и не спешит убегать, подманивая противника под удар. Ну или «Новику» всё же досталось ничуть не меньше чем в прошлый раз. Тогда для получения фатальных повреждений хватило одного часа боя и дюжины попаданий. И дистанция вполне сопоставима.
Я всмотрелся в наш крейсер вновь входивший в стелющийся по морю шлейф молочно-белого дыма. Вроде никаких повреждений не вижу. Ну и хорошо. А как тут у нас с «Цусимой» дела обстоят? А неплохо. Неплохо. Активно так сближаемся. Причём и он смещается всё сильнее. Всё за то, что Шульц ведёт корабль грамотно, на заранее оговорённую точку и в корректировке необходимости нет, а значит и радио теребанить незачем. Все огрехи мы сможем и сами поправить.
– Ваше благородие, курс шестьдесят градусов, Самый полный, – прикинув примерную скорость, расстояние и получающийся угол сближения, выдал я.
– Ты там белены объелся, Кошелев? Это же считай в обратном направлении.
– Просто делайте, что говорю, ваше благородие.
– Нам с японцем сближаться надо, а не убегать от него.
– Да не успеем мы сблизиться на встречных курсах. А ещё чуть протянем, и уже на обратном ничего не получится.
Мой «вычислитель» в голове отстукивал теряемые секунды, словно метроном, не предвещающий ничего хорошего. Дать бы этому командиру пяткой по кумполу, затолкать идиота вовнутрь и самому встать к штурвалу. Но в перископ я сейчас ничего не увижу, слишком далеко, а в том, что ещё потребуется корректировка, сомнений никаких. Этот же… лейтенант, м-мать! Он вишь ли на двадцать пять лет старше меня и понятно умнее. Вообще, он ещё долго держался. Вот только прорвало его совсем невовремя.
– Тимофей Леонидович, курс пятьдесят шесть градусов. Самый полный. Просто поверьте, – скорректировал я прежние данные.
– Есть курс пятьдесят шесть градусов, – с небольшой заминкой, всё же ответил он.
Убедившись в том, что мы идём верным курсом, я спустился на палубу и начал разбирать лёгкую стремянку, склёпанную из гнутого кровельного железа. Уложив и закрепив её на верхней палубе, по которой время от времени прокатывалась морская волна, я подошёл к рубке.
– Матрос Кошелев готов принять управление, – в очередной раз прикинув направление, произнёс я.
– Проходи, – зафиксировав штурвал, спустился и посторонился лейтенант.
Я быстренько задраил крышку рубки и взял было управление лодкой на себя, как снизу послышался требовательный голос командира:
– Долго возишься, Кошелев. Спускайся.
– В смысле спускайся? – не понял я.
– В том и смысле. Немедленно вниз.
– Но…
– Я кому сказал!
– Есть.
Появилось было желание послать его к Бениной маме. Ведь если сейчас потопят «Новик»… Ну, потопят и потопят. Есть четыре миноносца, и «Бойкий» с радиостанцией. Уж нас-то всяко-разно найдут и спасут. А вот если я устрою бунт на корабле, тогда разжалованием точно не отделаюсь.
Дальше я в деле уже не участвовал. Выполнял штатные обязанности гальванёра. А, ещё и вздрагивал всякий раз от близкого разрыва. «Форель» то уходила на глубину, и тогда разрывы слышались где-то значительно выше нас. То вновь всплывала под перископ. Неприятно конечно, но я учитывал возможность обнаружение и необходимость погружения с помощью рулей глубины. Это и необходимость внесения поправок в курс непременно увеличит время выхода на цель. Но, как уже говорил, мною это было предусмотрено.
– Открыть крышки минных аппаратов! – наконец приказал командир.
– Есть открыть крышки минных аппаратов, – гаркнули мы с одним из матросов и налегли на рычаги.
Томительное ожидание, с полминуты, не меньше, и послышалось то ли гулкое шипение, то ли утробный хлопок и маленькая субмарина вздрогнула исторгнув тяжёлую сигарообразную торпеду. Ещё один хлопок, и следующая рыбка ушла к цели.
Секунды шли. Мой внутренний хронометр безжалостно отсчитывал время. Я понимал, что не знаю в какой позиции находилась лодка, а потому в этих расчётах нет смысла. Если только речь не о полной выработке воздуха в баллонах высокого давления. Сиречь, о промахе.
Твою м-мать! П-придурок хренов! Ну вот какого ты влез!? Захотелось ему славы, йолки. Господи да не стал бы я выпячиваться, стучать себя пяткой в грудь и орать на всех углах, что это я сделал. Вся слава досталась бы командиру. Забирай, не жалко.