— Правильно. Но всё дело в том, куда ушло.
— Юрий Петрович, признаться, я здесь не только ради игры. Я хотел встретиться с одним офицером, который в последнее время кажется бывает у вас.
— О ком речь?
— Лейтенант фон дер Рааб-Тилен.
— Вы задумали что-то с подводным миноносцем, — ткнув в меня указательным пальцем, произнёс Котельников.
Тут же заозирался вокруг, после чего подхватил меня под руку и поволок за собой, сквозь анфиладу комнат. Всего в доме имелось с шесть столов, на различный вкус и кошелёк. Тут расписывали пулю, там метали фараон, здесь царил вист. Вокруг толпился народ, в ожидании когда освободится место. И надо сказать, гостей более полусотни. Накурено так, что хоть топор вешай. Но громких разговоров нет, всё больше шепотки, игра шума не любит, как и советов со стороны.
— Тимофей Леонидович, позвольте вам представить, Кошелев Олег Николаевич, до недавнего времени мичман и герой, ныне несправедливо низвергнутый с пьедестала.
Я обозначил поклон. Но лейтенант, одетый в партикулярное платье, меня удивил. Он искренне улыбнулся, и протянул мне руку.
— Очень рад личному знакомству. Заочно я с вами уже знаком, по газетным статьям и различным слухам, один невероятнее другого. Тем более приятно, что мы оба стоим у истоков совершенно нового типа боевых кораблей.
— Признаться, не уверен, что в услышанном вами хотя бы половина соответствует истине, но без ложной скромности должен заметить, что успел попортить японцам кровь. Но я всё же действую на поверхности, вы же намерены достать врага изподводы. Не припомню моряка стремящегося оказаться в морских глубинах. Для этого нужно особое мужество.
— Или просто уверенность в корабле. Я в своём не сомневаюсь, — слегка разведя руками, ответил лейтенант.
— Тимофей Леонидович, я хотел просить вас о переводе под ваше командование, — без обиняков, произнёс я.
— Команда моей «Форели» полностью укомплектована, — как мне показалось, с искренним сожалением, произнёс он.
— Знаю. Как известно мне и о том, что уже весной сюда начнут прибывать подводные миноносцы без команд и формировать их придётся прямо здесь. Ведаю и о том, что хотя ваша лодка полностью готова к боевому дежурству, в настоящий момент совершенно безоружна, ввиду отсутствия самодвижущихся мин нужного калибра.
— Вообще-то, это секретная информация.
— Я в курсе. Но это и неважно. Потому что у меня есть для вас сразу два предложения. Первое, вы должны подать прошение на имя адмирала Скрыдлова с просьбой разрешить набор и подготовку будущих подводников. Из «Форели» получится отличное учебное пособие, и когда во Владивосток поступят подводные миноносцы, у флота для них уже будут подготовленные специалисты. Уверен, что это не останется без внимания, а если подводные лодки, в смысле, миноносцы, сумеют себя проявить, то и внимание это будет особым.
— А второе предложение?
— Заявить о себе громко уже сейчас. В ближайшие пару недель, пока возможна свободная навигация.
— Вы вероятно полагаете, что запас хода «Форели»…
— Не превышает двадцати пяти миль, — перебил я лейтенанта. — Но если провести совместную операцию с надводными кораблями, то всё становится возможным.
— И как вы это себе представляете? И потом, у нас нет самодвижущихся мин.
— Всё решаемо, Тимофей Леонидович, если только вы согласитесь на мой перевод под ваше начало.
— Я понимаю, что у вас сложились не лучшие отношения с офицерами «Севастополя», но…
— Вы об Ислямове и остальных задирах?— перебил его я. — Не стоит об этом даже вспоминать. Они исходят на меня желчью с моего появления в Артуре, потому что я и моя команда сразу же стали для них бельмом на глазу. Ну, а дальше только по нарастающей. Так что, мне совершенно не интересно, что они обо мне думают или говорят, и совершенно не задевают их придирки. Поверьте, сильно нагадить у них не получится, Николай Оттович не позволит, а мелкие пакости не стоят внимания. Признаться, я надеялся, что вы не обойдёте стороной этот клуб, и у меня получится познакомиться с вами в неформальной обстановке. Что ни говори, а на службе у нас этот разговор не получился бы. И потом, перевестись под ваше начало без вашего на то согласия, и с вашего же ведома, две больше разницы.
— Хотите сказать, что можете организовать подобный перевод?
— Разумеется. Уж коль скоро я сумел в крепости на военном положении устроить эвакуацию морем мастерских из Дальнего, то что стоит организовать банальный перевод.
— Вы мне определённо нравитесь, Олег Николаевич. Не знаю, пожалею ли я об этом в будущем, но сейчас мне определённо хотелось бы служить вместе с вами.
— Постараюсь, чтобы вы не пожалели об этом, Тимофей Леонидович. И, да, я знаю, что значит субординация, по этому поводу можете не переживать.
— Вот и договорились. В таком случае ожидаю вашего перевода. И коль скоро, вы сказали, что в состоянии это организовать самостоятельно, то и я рапорт писать не стану.
— Проверка на мои возможности? Мне это нравится, — протянул я ему руку.
Обменялись рукопожатиями, закрепляя договор, после чего лейтенант отправился искать себе место за одним из игровых столов, а я пошёл за своим выигрышем. Вообще-то, азартные игры в России вечно под запретом, и в то же время цветут пышным цветом. Прямо аномалия какая-то.
А вообще, я не понимаю, власти. К чему бороться с ветряными мельницами. Ну вот узаконили проституцию, привели в упорядоченный вид, и многое встало по своим местам. И копейка в казну потекла. Да, небольшая, но этот ручеёк постоянный. А так, продолжали бы оставаться в тени, не принося пользы.
Ну так и позволить организовывать игровые заведения с соблюдением определённых требований, и жёсткой ответственностью вплоть до каторги за нарушения. Ну, хотя бы потому что свинья везде грязь найдёт, так пусть хоть валяется в ней с пользой для дела…
— Ну что, Дмитрий? — спросил я Родионова.
Тот подошёл ко мне, стоило только выйти на широкое парадное крыльцо городской усадьбы, каковой и являлся дом Котельникова. Каменное одноэтажное строение из неоштукатуренного красного кирпича, с такими же четырьмя колоннами по фронтону, и высокими арочными окнами выглядело довольно мрачно. И уж тем паче в ночи, будучи освещено тусклыми электрическими лампами.
— Всё сладилось, Олег Николаевич, — кивнув заверил тот.
— Картинка получилась?
— Обижаете. И на входе в номера, и внутри. Всё как надо. Правда китайцы косились на меня, но так ничего и не заметили, — хмыкнул он, открыв коробку и извлекая из неё сигару.
Выложены они только в один ряд. Следующий бутафорский, а под вторым дном находится фотоаппарат. Я конечно могу изготовить модель и покомпактней, но для этого нужно время и мастерская. Чего мы пока лишены. Вот и пришлось изворачиваться, размещая имеющийся аппарат в коробку из под сигар.
— К утру фотографии сделаешь?
— Даже не сомневайтесь.
— Вот и славно. Пошли. А то скоро уж увольнение закончится.
— Так мы тут извозчика наняли. Илюха с ним сидит.
— Ага. Извозчик, это хорошо, не придётся ноги бить. Поехали.
До нужного адреса добрались довольно быстро. Доходный дом на Некитской, где на втором этаже проживал мой частный поверенный Кулагин. Матросская форма не больно-то способствует незаметности, вот я и озаботился гражданским платьем для себя и своих товарищей, а мой компаньон любезно согласился снять для меня, на своё имя, соседнюю квартиру, чтобы лишний раз его не тревожить. А то повадится матросня с переодеваниями, никакой частной жизни.
— Прошу прощения за поздний визит, Павел Семёнович, — пропустив Родионова и Казарцева в квартиру, я позвонил в дверь Кулагина.
— Да что вы, Олег Николаевич, мой дом всегда для вас открыт, — кутаясь в халат, заверил поверенный.
— И всё же с моей стороны это неприлично. Но прошу меня понять, я теперь матрос, и не имею той воли, что прежде.
— Я всё понимаю.
— Вот, это обещанные вам деньги, для оформления новых привилегий. Здесь на две тысячи больше оговорённой суммы. Это вам на непредвиденные расходы.
— Я непременно отчитаюсь за каждую копейку.
— Не сомневаюсь в этом. Ещё раз простите, и доброй вам ночи.
Когда вошёл в свою квартиру, парни уже заканчивали переодеваться. А то как же, морская наука она такая. Глянул на часы. В запасе осталось сорок пять минут. Нужно поторапливаться. Не хватало только отхватить пару-тройку нарядов вне очереди. Эдак Матвеич осерчает и напоследок приставит-таки гальюн драить, а я желанием как-то не горю.
Глава 26
Авантюрный план
— Ваше благородие, матрос второй статьи Кошелев, разрешите обратиться? — я вытянулся в струнку перед лейтенантом Ислямовым, являя собой образец дисциплинированного матроса.
— Обращайтесь, — выдержав небольшую паузу, и похоже наслаждаясь моментом, произнёс он.
— Вам просили передать письмо, — протянул я ему незапечатанный конверт.
Подловил я его удачно, на пирсе, так, что нас могли видеть со стороны, но не слышать о чём речь. И не надо. Потому как предугадать его реакцию я не могу. Если сорвётся, то со стороны окажется в неприглядном виде, потому что я ничего предпринимать не намеревался. Приму всё, даже если это будет избиение. Чего не сделаешь ради того, чтобы подставить дорогого тебе человека. А уж как мне Ислямов дорог, кто бы только знал. Закопал бы паразита, но влезать в дерьмо не хочется. Остаётся только остудить его неуёмный пыл.
— Кто просил передать?
— Он не назвался.
— Почему распечатан? — спросил он, вертя в руках пухлый конверт.
— Так, нет смысла запечатывать, я видел содержимое.
— Или это от тебя?
— Или от меня. Какое это имеет значение, ваше благородие. Вы взгляните, вам понравится.
— Хамишь, матрос, — надвинулся он на меня.
— Вы взгляните, это в ваших интересах, — поспешно отступая, и продолжая тянуть подбородок, произнёс я.
Он всё же решил отложить выдачу мне «персика», и извлёк из конверта фотографии.