на все равно оказалась бы похожей на Аву, потому что он сам того хотел. Ему всегда безумно нравились распутные женщины; возможно, в противовес собственной матери. Она относится к тем эгоистичным женщинам с тяжелым характером, которые никогда не пропускают воскресную проповедь.
— Что будет с детьми? — спросил Кармайн.
— Ава вернулась домой, но мать Морти подала жалобу в учреждение опеки и попечительства, что Ава не достойна быть матерью.
— Она на самом деле хочет заботиться о детях?
— Конечно, нет! И я не смогу ходатайствовать за Аву в суде — моя жена не особо ее любит.
— Как и все остальные жены. Выходит, назревают серьезные неприятности?
— Точно. Ни матери, ни бабушке дети не нужны.
— Трудно поверить, что Курта фон Фалендорфа нашли, — сказал Марк Шугамен Биллу Митски, когда они отправились на очередное патрулирование.
— Отличные новости, — ответил Билл. — В Холломене работают лучшие полицейские.
— Может, им удастся поймать Додо, как думаешь?
— Удастся. Просто на них в последнее время слишком много всего навалилось, теперь более-менее устаканилось, если только не появится что-то новое.
— Надеюсь, ты прав! — с энтузиазмом поддержал Марк. — Тогда все мы сможем расслабиться.
— Собираешься бросить наши прогулки? — встревоженно спросил Билл.
— Нет. Они очень полезны для сердца и фигуры, Билл. — Марк засмеялся и похлопал себя по животу.
— Кто это там, впереди? — неожиданно спросил Билл Митски.
— Сиамские близнецы, — простонал Марк.
— Ты прав, они наверняка срослись в районе бедра. Даже походка специфичная. Омерзительно!
— Добрый вечер, — вежливо проговорил Марк, поравнявшись с Робертом и Гордоном Уорбертонами.
— И вам отличного вечера, господа, — ответил Робби.
Близнецы остановились, и Марк представил их Биллу.
— Вышли на вечерний моцион? — поинтересовался Билл, пытаясь втянуть живот.
— Да, — откликнулся Робби. — Такая теплая погода! Я так люблю бабье лето в Новой Англии. Днем — больше двадцати пяти градусов, ночью подмораживает; это время просто создано для вечерних прогулок.
— Вы часто гуляете? — спросил Марк. — Я вас прежде не встречал.
Близнецы женоподобно захихикали.
— Конечно же, нет! — воскликнул Робби и двинулся дальше. Горди автоматически шагнул одновременно с ним.
— Желаем здравствовать! — добавил Робби.
Марк и Билл еще какое-то время продолжали стоять.
— Они приводят меня в содрогание, — сказал Марк.
— Они приводят меня в бешенство, — не удержался Билл.
— Желаем здравствовать! Он думает, что он — Ноэл Коуард[18]?
И мужчины продолжили свое патрулирование.
— Знаешь, о чем я скучаю? — спросил Билл, когда они свернули на Сидар-стрит, где было гораздо оживленнее: вверх-вниз сновали машины, по тротуару шли люди.
— Нет, о чем?
— О вечеринках. О твоих шумных приемах, Марк.
Марк вздохнул и покачал головой:
— После убийства Меланты? Нет, Билл, это исключено. Ее смерть будет отравлять все веселье.
— Один больной ублюдок разрушил все! Кэрью был таким замечательным районом.
— И будет снова, но только когда Додо поймают.
Когда у него находилось свободное время, Didus ineptus с удовольствием посвящал его подготовке к дальнейшим действиям, и план относительно следующей женщины прорисовывался все явственнее. Он нападет на нее на третьей неделе или по окончании второй? Они думают, что для него это важно — какие идиоты! Когда осуществить, зависит только от его подготовленности. Вопрос в том, стоит ли разделять свою славу с парочкой старых глупцов: Хьюбертом Хамфри и Ричардом Никсоном? Если стоит, то три недели. Или лучше выступить в конце второй недели, когда сцена будет принадлежать только ему одному?
Она жила на Сидар-стрит, и в этом была определенная доля риска. Но нет ничего невозможного. Нужно только максимально аккуратно провести всю операцию. Его целью являлся четырехэтажный дом на восемь квартир по соседству с частным домом Хохнеров. Если бы не Хохнеры, задача была бы невыполнима. Их семейка напоминала того мальчика, который все время кричал: «Волки, волки!»; они постоянно звонили полицейским и жаловались на соседей. В результате копы перестали приезжать и проверять их заявления. Конечно, Хохнеры жаловались и на это, но даже новая шишка — капитан Фернандо Васкес быстро понял их суть и ограничивался витиеватыми посланиями.
Будущая жертва Додо жила на первом этаже и со стороны дома Хохнеров; ее звали Катрин Дос Сантос, она была страстной католичкой, чистой и целомудренной, — смуглая красивая девушка с внешностью, как у Мадонны Рафаэля.
В его списке имелись и другие девушки, но Катрин была совершенно особенной. Начать с того, что ее волосы были чернее полночного неба, а поразительные фиалкового цвета глаза — огромные и округлые, обрамленные пушистыми ресницами — излучали полную безмятежность. Она рассказала ему на вечеринке, что еще никогда не влюблялась и бережет себя для мужа.
На всех окнах ее квартиры стояли решетки. Не какая-то имитация, а настоящие тюремные решетки, каждый прут шириной в дюйм и из прочного металла. Решетки были вмонтированы в бетонную стену — через них внутрь не попасть. Еще имелись две прочные двери. Одна, у пожарного входа, смотрела на дом Хохнеров, она запиралась на засов сверху и снизу. Входная дверь находилась посередине задней стены дома и закрывалась на три разных замка.
У него имелись ключи. Даже девственницам нужно писать, и Катрин отправилась в туалет для гостей в квартире Марка Шугамена, будучи не то чтобы пьяной, но слегка навеселе, а потому с легкостью оставила свою большую сумку. Пока Дэйв Фейнман показывал дрянную пародию на сенатора Строма Тэрмонда, он снял восковые отпечатки со всех пяти ключей. Как-то глубокой ночью он примерил эти ключи к входной двери и пометил те, что подходили. Кроме того, он выяснил, что для открытия замка требуется определенная последовательность манипуляций и нужно было увидеть, как открывается дверь.
На следующий день он пробрался на задний двор нужного ему дома и укрылся в живой изгороди, чтобы пронаблюдать за Катрин.
Она прошла по боковой дорожке так близко от него, что он даже слышал шуршание ее колготок между бедрами. Шесть тридцать, минута в минуту. Первым она открыла верхний замок: три поворота вправо, два влево. Затем нижний: шесть поворотов влево. И последний: четыре поворота влево, три вправо. После этого девушка прислонилась левым плечом к двери и с силой ее толкнула. Дверь открылась совсем немного, но достаточно, чтобы хозяйка смогла проскользнуть внутрь. Затем раздался стук закрываемого стального засова — сначала верхнего, потом нижнего; вслед за этим Катрин заперла все три замка. Форт Нокс в действии. Что за женщина!
Он был очень ограничен во времени. В случае с Катрин он знал, что ему следует дожидаться ее прихода внутри, однако у Хохнеров имелась терраса, на которой они почти каждый вечер пили холодный чай, где-то до шести пятнадцати, потом уходили. Несомненно, вскоре они станут завершать свое чаепитие на свежем воздухе гораздо раньше, но он не хотел рисковать, взяв это предположение в расчет. У него будет только пятнадцать минут, хоть он и подойдет к дому на всякий случай в шесть.
Он почувствовал, как быстрее забилось сердце, адреналин заструился по венам только при одной мысли об опасности предприятия — прямо здесь, на оживленной Сидар-стрит. Тихий, тонкий голосок продолжал убеждать его оставить Катрин. Но он яростно заставил его замолчать. Нет, он сделает это! Они становятся такими скучными! В случае с Катрин был вызов, а он никогда не мог устоять перед вызовом. Невзирая на преграды, он изнасилует и убьет Катрин Дос Сантос.
Вечером во вторник. Две недели. Они этого не ожидают. Неделей позже комиссар Джон Сильвестри наводнит Кэрью полицейскими.
— Я хочу втянуть тебя в одно дело, Фернандо. Я планирую наводнить Кэрью полицейскими в ночь выборов и потом на следующую, — сказал Кармайн. — Как раз пройдет три недели после убийства Меланты Грин, а насильник до сих пор придерживался трехнедельного цикла. Второй раз такой услуги не попрошу, потому что если я не прав, то время его возможного нападения может знать только Господь. Мы должны сделать что-то, чтобы защитить женщин, а лучшего решения у меня нет.
— Ты говорил с комиссаром? — спросил Фернандо.
— Еще нет. Если у тебя есть идея получше, я хотел бы ее узнать сейчас.
В этом и была проблема с новым человеком на месте Денни Марчиано; Кармайн не знал Фернандо Васкеса настолько хорошо, чтобы предвидеть, как он среагирует на то или иное предложение. Денни реагировал так, как было нужно Сильвестри или Кармайну, но те дни прошли; имелась у них и плохая сторона — слишком много империй построено, слишком много привилегий и льгот роздано не по назначению. Со временем Фернандо здесь обживется, но его латинские корни испанские, а не итальянские, а это совсем другое дело. Он хотел свою первую серьезную работу на не испаноязычной территории выполнить правильно.
— Мы не можем позволить насиловать и убивать молодых женщин, — сказал Фернандо. — Я ознакомился с делом и знаю, что вы сделали все возможное. Тот парень как привидение. Хотя с сексуальными маньяками всегда так — никаких знакомых следов.
— Теперь он убивает и не остановится на достигнутом, — добавил Кармайн. — Если только мы его не поймаем. Однажды он совершит серьезную ошибку. Я хочу напичкать его охотничьи угодья полицейскими, чтобы подтолкнуть его к совершению этой ошибки. Ты дашь мне полицейских?
— Сколько смогу. — Фернандо поднял руку: — Я только об одном попрошу, Кармайн.
— Да?
— Не говори об этом моим ребятам до дня выборов. Это не значит, что в моем подразделении есть утечка информации, просто я хочу быть уверен, что у Додо на подготовку не останется времени. Согласен?
— Хорошая идея. Я ничего не буду говорить и своим детективам. Если Додо планирует напасть ночью во вторник, то до полудня у него не возникнет никаких подозрений. Правда, он может тогда отказаться от задуманного, но вряд ли. Он не кажется мне человеком, готовым изменять свои планы, если уж только совсем не припрет. Слишком долгое ожидание может его напугать, а короткое — нет.