— Она так избалована, — сказал Марк, поднимая портфель Делии. Он даже пошатнулся. — Бог ты мой, он весит целую тонну!
— Забавно, — продолжил Марк, пока они ждали лифта. — Она стала гораздо милее, проработав всего несколько недель в полиции Холломена. Я было начал думать, что из нее выйдет замечательная женщина.
— Так и будет. — Делия вошла в лифт, Марк последовал за ней. — Я снова расстроила ее и тем лишила возможности сиять, как солнышко. Она думала, что ее статус новичка уже позади. Хелен с нами десять недель, и, полагаю, это предел ее терпения.
Марк положил портфель в багажник «ламборгини» и постоял, глядя вслед отъезжающему с ревом автомобилю.
— Бедная Хелен! — сказал он, возвращаясь в Талисман-тауэрс.
Появился Мейсон Новак:
— Как насчет обеда?
— Как я, всего лишь одиннадцатый в списке «Кто самый красивый?», могу отказать одному из возглавляющих этот список.
— Э-э?..
— Подожди, я пойду накину куртку, а расскажу тебе все за обедом. Замечательная история. Куда направимся?
— На твой выбор.
— В «Морскую пену», я оплачу счет, — сказал Марк. — Такую хорошую историю, как у меня, надлежит рассказывать без лишних свидетелей.
Мейсон с восторгом выслушал рассказ друга и в конце расхохотался.
— Бог ты мой! Не знаю, то ли мне дрожать от страха, то ли от удовольствия.
— Ни то ни другое, — ответил Марк.
— Думаю, многое зависит от того, как ко мне относится Хелен Макинтош.
— Она к тебе хорошо относится, но глаз положила на Курта.
— Бедняга Курт! — с искренней жалостью в голосе произнес Мейсон. — Мне бы не понравилось возглавлять любой список Хелен Макинтош: и самых красивых мужчин, и мужей. Как ты думаешь, Курт лидирует в обоих?
— Понятия не имею. И знаешь что?
— Что?
— И спрашивать не буду!
«Ненавижу этот год! — думал Кармайн, устало поднимаясь по лестнице в свой кабинет. — Из-за Фернандо Васкеса, ММ, Джона Сильвестри, да и моих собственных обязанностей я не выезжал на места расследований так часто, как хотел бы. Делия и Ник делали это за меня. Меня озаряют догадки, которые ни к чему не приводят, один из моих лейтенантов исподволь бунтует, а еще остается насильник-убийца, так и не пойманный за девять месяцев. Не стоит забывать и о стеклянном мишке Тедди, настоящем музейном экспонате, и вандале, который растворился, словно облачко дыма. Моя жена отдаляется от меня, мечтая об идеальном мире, где она могла бы воспитывать сыновей, оградив их от насилия. Я не видел свою дочь с тех пор, как она отправилась учиться в медицинскую школу Парацельса».
— Что я делаю не так? — спрашивал он чуть позже Патрика О'Доннелла.
Тот сверкнул на него своими голубыми глазами.
— Ничего, братишка, ничего! Просто ты попал в полосу штиля, вот и все. Тебе лишь остается сидеть и ждать, пока ветер вновь не наполнит твои паруса.
— Я не против, только мне кажется, будто я что-то пропустил, Патси. Стоит мне засесть за дело Додо, как обязательно кто-то вмешается: Васкес со своими перестановками или Джон, требующий еще один отчет, или, или, или! — с раздражением воскликнул Кармайн.
— Понимаю твои чувства. Теперь, когда мне стукнуло пятьдесят семь, Джон хочет знать, когда я уйду на пенсию — в шестьдесят или в шестьдесят пять. Откуда я могу знать это сейчас! Многое зависит от Несс, уйдет ли она на пенсию в шестьдесят. Мы с ней одногодки, наши дети уже выросли и живут самостоятельно — работа наполняет наши жизни смыслом, черт возьми!
Кармайн знал, что решение его двоюродного брата будет зависеть исключительно от того, найдется ли надежный человек, которому можно будет передать созданную Патриком империю. Когда он только начинал работать медицинским экспертом, то отдела судмедэкспертизы практически не существовало; теперь же он занимал больше места, и персонала в нем было больше, чем в отделе некрологии. И все продолжал расширяться, основываясь на новых достижениях науки. Будет ли Патрик готов уйти на пенсию в шестьдесят лет? И будет ли ему легче сделать это в шестьдесят пять?
— Как Дездемона? — спросил Патрик.
— Оправляется от депрессии, но теперь у нее другой пунктик — сыновья и оружие, — сказал Кармайн.
— А-а, вот как! Может, стоит ее отправить поговорить с Несс. Даже в начальной школе обеспокоены проблемой ношения оружия, приходится быть готовым к будущему. В этом вопросе у нас огромная культурная брешь.
— На самом-то деле Дездемона беспокоит меня не так сильно, как мои детективы. Когда полицейский выстреливает себе в голову, это говорит о последней капле в море проблем, которые нельзя было запускать до такой степени. Их видел каждый дурак, а Кори отказывается, хотя и не дурак! Теперь я не могу доверить ему даже то, что под самым носом и на поверхности.
Патрик выдвинул ящик картотечного шкафчика и вытащил оттуда бутылку. Мерные стаканчики на двести миллиграммов отлично подходили для вина, и в каждой лаборатории имелась бутыль с дистиллированной водой и генератор льда.
— Солнце уже клонится к закату, и хозяин здесь не Джон. Не отказывай мне. — Он вложил мерный стаканчик в руку Кармайну.
— Я и не собираюсь отказываться. Поехали!
— Поехали! Проблема с Кори, братишка, в том, что его поедает такая тварь, избавиться от которой ты не в силах, — змея Морин, скорпион. Слышал, он получил выговор.
— Слухи не врут. К несчастью, Морин планировала его продвижение в капитаны, причем в другом месте, не в Холломене. Выговор положил конец этим планам, и это лучше для Кори.
— Согласен. Кори не сможет проявить себя за пределами родного города. Ему грозят еще выговоры?
— Зависит от того, чья сторона победит в его маленькой внутренней войне. Базз Дженовезе считает, что в школе Тафта есть еще оружие, а Кори настаивает на обратном. Я дал ему в помощь Ника Джефферсона и Делию Карстерс, но Кори не воспользовался их услугами, пока я не приказал ему лично. Он думает, что я направил их шпионить за ним.
— Господи, да он — параноик! Разве ты так когда-нибудь делал? Ты вполне способен сам выполнить всю грязную работу. — Патрик поставил свой стакан на стол. — Кори придется разбираться самому, Кармайн. У него свой порядок действий, а тебя он теперь воспринимает как врага.
— Я знаю, но еще не разобрался, что делать дальше. И комиссар тоже. Мы не можем потерять еще одного полицейского, если он вдруг решит покончить с собой. Но Кори не способен должным образом присматривать за своими людьми.
— Ты уже говорил с Джоном?
— В двух словах.
— Тогда пришло время сходить к нему и обсудить все в открытую, братишка. Если кто и может найти решение, то это Джон Сильвестри.
— Я не могу быть уверен в его реакции, Патси. Он умеет принимать крутые меры. Он может проявить милосердие и симпатию, но может и подставить под топор.
— Он отстраняет от должности при иных обстоятельствах. Кори прослужил в департаменте полиции Холломена семнадцать лет. Джон проявит к нему и милосердие, и симпатию. И он так же, как и все мы, знает нашу дорогую сладкую Морин. Чертова сучка!
— Полагаю, ты прав. — Кармайн осушил свой стакан и встал. — Спасибо, Патси. Я выложу все перед Джоном.
Идя по зданию окружного управления, Кармайн взглянул на часы. Шесть часов. Уже слишком поздно для того, чтобы Дездемона отложила приготовление ужина, но слишком рано, чтобы она убрала приготовленное в холодильник. Он не любил портить плоды ее трудов, однако у него еще оставалась работа, которая не требовала отлагательств.
Она повела себя как образцовая жена полицейского.
— Не переживай, любовь моя, — сказала она ему по телефону. — У нас сегодня ростбиф. Что останется, пойдет завтра в пастуший пирог. С какими приправами сделать фарш? Карри? По-итальянски? Или по старому английскому рецепту?
— По-английски, — без тени сомнений ответил Кармайн. — Как мальчишки?
— Как фасоль — растут прямо на глазах. Я только надеюсь, что они не вымахают за два метра.
— Я тоже. Иначе нам грозят сделанные по заказу кровати, матрасы, одеяла, простыни, а еще постоянный контроль, чтобы не сутулились…
— Кармайн, остановись! Они могут унаследовать свой рост от тебя.
— Ну, мой род тоже не особо маленького роста. Мой папа был выше метра восьмидесяти, а Черутти еще выше, чем Дельмонико. Нравится тебе это или нет, но наши сыновья будут играть в баскетбол.
— Лучше уж в баскетбол, чем в американский футбол! Разбуди меня, пожалуйста, когда будешь ложиться спать.
Он позвонил в «Мальволио» и попал на Луиджи.
— Ты когда-нибудь уходишь домой, Луиджи? — спросил Кармайн, идя на поводу у своего любопытства.
— Мой дом в «Мальволио». Я живу прямо над ним.
— Бог ты мой! Как давно я уже тебя знаю?
— Хм-м… С пятидесятого или где-то так, Кармайн.
— И мне потребовалось всего восемнадцать лет, чтобы узнать, где ты живешь. А семья есть?
— Четыре мальчика, и все в вооруженных силах.
— А жена?
— Убежала с моряком в сорок четвертом.
— Выходит, ты воспитывал ребят один.
— Семья помогала.
— Я даже не знаю твоей фамилии!
— Сильвестри. Что я могу для вас сделать, капитан?
— Луиджи, мне может кто-нибудь через часик принести порцию мясного хлеба с рисовым пудингом?
— Конечно. У меня есть очень сочные креветки. Хотите коктейль?
— Почему бы и нет?
Кармайн принес в кабинет все важные документы и положил их на стол. Единственной возможностью разобраться в деле Didus ineptus было просмотреть все заново, от начала до самого конца, в тишине опустевшего здания. Задумчиво взглянув на стопы бумаг и на поверхность своего стола, он отправился в кабинет Стеллы Пуласки и взял оттуда два складных обеденных стола, прежде стоявших за дверью. Разложив их, он решил, что теперь у него достаточно пространства, и начал распределять бумаги, располагая их на столах подальше друг от друга, чтобы в случае необходимости положить на свободное место отчеты или показания. Последние свидетельские показания жертв, которые брали Хелен и Делия, разошлись по разным стопкам, для каждой женщины отдельная.