Это как раз про Сергея Николаевича.
Так что теперь семейство Корольковых — мой персональный деготь!
А дочь… да по любому в отца пошла. Уж больно порядочна, не бывает таких. Глядит огромными глазищами. Не огрызается…Невинная, как овца… перед забоем.
Дрянная девчонка. Вот какого лешего приперла на вечеринку? Она совершенно из другого мира. Не создана для веселья!
На таких женятся!
Я заскрежетал зубами. Нравилось или нет, я всеми силами старался выкинуть некоторые эпизоды из памяти, ведь они слишком ярко впечатались в голову.
— Э-э-э, — из тягучих мыслей вырвал окрик Славика Моржова, одного из приятелей, только из параллели. Так уж получилось, что я единственный из своих друганов, кто тянул класс с буквой «а». Вот и виделись только на переменах, да после уроков. — Игнат, — махал парень и мчался ко мне по гудящему коридору, наплевав, что не всегда вписывался во встречных. Третий этаж этого крыла, в отличие от второго, не пустовал, и все потому, что в конце того находился кабинет директора. Не каждый ученик решится на глазах строгого директора нарушать школьный порядок.
— Здоров, — поприветствовал я друга выверенными движениями: руками, пальцами, кулаками, плечом. — Чего такой возбужденный? — хохотнул, только закончили ритуал.
— Бл***, запыхался пока бежал, — выдохнул Морж. — Это, как его… Королька видел?
— Нет, — улыбка сошла с моего лица. О ком, о ком, а об этой девчонке совершенно не желал слышать. И уже тем более ее видеть!
— Она к директору с отцом пошла.
— Что? — екнуло сердце. Даже мелькнула гадкая мыслишка, что мелкая на меня решила написать заявление.
Вот только за что?..
— Ага, я видел… — поддакнул Славка. — Она на машине приехала. Без школьных вещей. Бежала к входу, а потом сразу к директору в кабинет. Папаша следом явился.
— И? — попытался не выдать волнения я. Морж, то есть Славка, с недавних пор стал тусоваться с Лавиным Вадимом, главным сплетником школы. Знал всегда, все обо всех. Так что Морж, подхватив заразу: "должен трепаться на каждом углу обо всем", непросто так прибежал. Значит, в курсе дела.
— Отец ее в кабинете с директором остался. Вроде как пишет заявление о переводе, а Королек в отдел кадров убежала. Документы забрать.
— Что? — повторил я глупый вопрос. — Она что… — сощурился, — из школы уходит?
— Насколько успел услышать — уезжает. В Европу! — это уже Славик обронил с завистью.
— Ого, — присвистнул Штыков Ромка. С наскоку ухватил меня за шею и потянул вниз, отрабатывая очередной прием. Братан — спортсмен и любитель на ком-нибудь потренироваться. Сегодня не было желания играться, поэтому ловко ушел из захвата, и недовольно плечом толкнул парня:
— Отлично, пусть катит. Такие умы там нужнее…
Ребята захохотали, и мы двинулись дальше по коридору, к лестнице.
Всеми силами старался не думать об услышанном, но поздно понял, что вместо второго этажа спустился на первый и уже, замедлив шаг, проходил мимо отдела кадров.
На миг остановился, не вслушиваясь в поверхностную болтовню приятелей, и в тот самый момент, когда мелькнула разумная мысль, что лучше отсюда уйти, дверь кабинета распахнулась, и на пороге замерла Королькова. Опешила, это было видно по расширенным глазам, резко побледневшему лицу, рваному дыханию, плотно сжатой полосе рта.
Ирка прижала к себе толстую папку, не сводя с меня затравленного взгляда.
— Дверь закрой! — раздался командирский голос работницы кадров. Это привело всех в чувство. Ирка поспешила прочь, затворив за собой дверь и опустив голову. Глазами проводил девушку, не в силах что-либо сказать. В голове сильно пульсировала кровь, сердце ухало точно ненормальное. Я был чрезвычайно рад и в то же время до бешенства огорчен.
— Братан, ты чего? — прописал мне дружескую затрещину Штык, чем вывел из прострации. — Сказал же, что тебе плевать…
— Да мне пох***, - отмахнулся я, как можно безразличней, тотчас поспешив с ответом на наглость, запрыгнул на спину Ромыча. — Хотел убедиться, что точно она…
— А-а-а, — протянул с сомнением Штык. Между нами завязалась короткая приятельская потасовка. Только успокоились, я бросил косой взгляд в спину удаляющейся Ирки и проклял тот день, когда девчонка влезла в мою жизнь. Порывисто поправил лямку рюкзака и пошел с друзьями дальше по коридору, словно мне туда и надо было. Почему-то боль растекалась в груди. Сердце билось в тоскливом ритме, а настроение упало ниже некуда.
Часть 2 Глава 10 (возвращение и чуток меланхолии)
Наше время (2,5 месяца до СВМА[1])
СВМА — выдуманный автором турнир 4-ки самых популярных видов уличного спорта. Скейт, Велик, Мотоцикл, Автомобиль. Опасный, грязный, незаконный, по типу боев без правил, только в антураже гонок и соревнований
Глава 10
Ирина
Откинувшись на спинку заднего сидения такси, с волнением ожидаю возвращения в дом бабушки и дедушки. Пять лет пролетели почти незаметно, и в то же время насыщенно и ярко. Я успела с папой побывать и в Европе, и в Канаде, и в Китае. Каждое место пребывания отпечаталось в памяти и оставило неизгладимый след в душе.
Разные менталитета, языки, нравы и устои. Нет, я прежняя девчонка из России, вот только научилась смотреть на жизнь с разных сторон, а еще поняла, что нельзя упускать момента. Нужно жить!
В Лондоне на первых порах пришлось трудно. Еще бы, мой английский был груб и неотесан. Не скажу, что кто-то меня попрекал акцентом или смеялся, когда допускала речевые ошибки, но остро ощущала разницу в произношении и подаче. Поэтому жадно глотала, учила, и вскоре заметила, что стала более раскрепощенной и общительной. Нашла единомышленников по научной жизни. Повезло. Разработки так понравились комиссии, что меня приняли в колледж без экзаменов и почти не глядели на итоговый бал, который вместе с рекомендациями прислали из школы. Схватили с руками и ногами, лишь бы продолжала работать над задумкой у них. Гранты выделялись регулярно. Группа мальчишек и девчонок с идентичными увлечениями подобралась быстро.
Я не знала проблем и полностью погрузилась в исследования. Только изредка душа рвалась на родину, и тогда я брала в руки доску или велик и шла на поиски тех острых ощущений, которые могли бы хоть как-то приглушить тоску по дому.
Как оказалось, найти любителей данных видов спора в большом европейском городе легче некуда. Поэтому и здесь преуспела. Вот только школа обучения оказалась другой. На улице, как правило, не появлялись профессионалы, у них были свои клубы, оборудованные площадки. Одну из таких и нашла. Купила членский билет и стала посещать, пока на меня не положил глаз один парнишка. Хенри Джоунс. Милый, худощавый, веселый обаяшка с белоснежной улыбкой и неунывающим характером. Помогал советами, таскал на вечеринки, знакомил с интересными людьми. Он умел и любил дружить — с открытой душой и огромным сердцем. Подсадил на новый вид увлечения — ведение блога. Помогал, модерировал. Дружба завязалась крепкая, а вот отношения не получились. После первого же поцелуя поняла, что это не принц моих грез. Хотя какое- то время себя заставляла с парнем гулять. Мне нравилась его компания. Пусть нет волнующих душу эмоций, зато есть теплота и покой. С ним я всегда улыбалась. Знала чего ожидать, могла положиться, довериться. И он согласился… на платонические отношения. Мы продолжали
встречаться, а я упорно отрицала, что в памяти слишком ярко осел поцелуй Игната, из-за которого теперь все мальчишки казались обычными и не более чем милыми.
Когда через два года отец объявил, что должен ехать в Канаду, расстроилась. Мне нравилась жизнь в Лондоне, да и перспективы были грандиозными. Несколько раз взвешивала все за и против, ведь папа оставлял выбор за мной — остаться здесь или ехать с ним. Но в итоге решила, что не осяду в Лондоне. Жизнь — движение, а я хотела жить!
Начинать все сначала?
Не боялась, поэтому с воодушевлением переехала в Канаду.
Как бы плохо ни относились к россиянам в связи с последними мировыми событиями, ко мне и отцу не выказывали неуважения и с радостью принимали везде. Еще бы, папа приехал ознакомить других микробиологов со своей запатентованной разработкой. Да. это было непатриотично, делиться довольно интересной находкой, но отец больше стремился к яркому открытию, и понимал, что только с помощью других может перейти на новый уровень. Его не пугало, что могли украсть идею, новые задумки и часть экспериментов, больше всего на свете мечтал сделать доступным простому народу то, над чем упорно работал эти годы.
Мои проекты были куда скромнее, но, тем не менее, для моего возраста — интересно и значимо. Как и для многих университетов и институтов. И если в Лондоне уже подала документы в самые значимые учебные заведения, то в Канаду отправила портфолио в Ууниверситет «Трент».
Меня приняли…
Ребята тут были разнотипные, и что немного напрягало — универ разделялся на сословия. Я так и не поняла, к кому относилась, да и не особо над этим задумывалась. Выживать училась со времен школы, поэтому точно знала, как бы дело ни пошло — я выстою.
Вошла в аудиторию, всем объявили, что новенькая и это было все… Никто не пытался со мной познакомиться ближе, втереться в доверие или попытаться спровоцировать на ссору.
Зато после того как преподаватель по микробиологии увидел мою работу и этапы исследований, сразу же завертелась лабораторная жизнь. Андерс Джонс был крайне удивлен, что девушка смогла так далеко продвинуться в столь кропотливом проекте. Нашел несколько ребят в помощь, и группа очень дружно и слаженно продолжила исследования.
Немногим позже стала понимать: часть сокурсников надо мной откровенно потешалась — ботаничка и т. п. Красотки давились ядом, а парни… ну после нескольких отказов самым важным личностям универа пустили слушок, мол, лесбиянка. Что ж, это тоже стойко пережила, даже пришлось повоевать за собственное тело с другими представительницами женского пола, кого возбудила мысль, что я их ориентации. Мнение народа разделилось, а вскоре, затухло, за неимением каких-либо новых сплетен и грязных подробностей о моей личной жизни.