— Да дело твое, — небрежно бросаю. — Флаг в руки! Даже гнездо свить можешь, только аккуратно, следи, чтобы все птенцы твоими оказались…
— О, ты уже о птенцах Королька задумался? Или все же о процессе их заделать? — придирается к словам Лава. Мое терпение не резиновое, вот- вот и лопнет:
— Слушай, мне плевать, Королька или Кукушку ты собираешься в постель затащить.
— Во-первых, Королек не Кукушка, — умничает нагло Лава, уже раздражая своими репликами, — а во-вторых, до птенцов не доведу, а вот проверить, как теперь летает наша пташка, я бы был не против.
— Удачи, — показано равнодушно веду головой: все равно злит, что знакомый с таким вопросом подошел. Дураку ясно, хотел расставить точки над"?" с Иркой Корольковой. Мы можем подшучивать друг над другом, разыгрывать, но никогда не спим с девчатами друзей. Это табу!
Но Лава мне не друг! Знакомый, причем совершенно не уважаемый.
Как бы то ни было, теперь он получает карт-бланш и имеет полное право приударить за девчонкой, которая меня якобы не интересует.
Бля, вот на кой ему и себе вру? Я, конечно, постараюсь держаться подальше от нее, но это будет чертовски сложно!
— С вашего позволения, — деланно учтиво кланяется Лава и с кривой ухмылкой укатывает на лестницу.
Настроение окончательно испорчено. Несколько секунд смотрю в никуда. Не успеваю вновь встать на доску, от процесса тренировки отвлекает звонок. Выуживаю телефон из кармана. Зур!
— Здоров, братан, — бросаю кисло в трубку.
— Здоров. Ты как? Где?
— Тренируюсь.
— Ага, молоток! — отстраненно бурчит братан. — Я тут вечер закатывать собираюсь на днях, потом в клуб. А через пару недель намечается «Тематическая» вечеринка. Ты как?
— В теме, только Лерке позвоню согласовать. Она вроде к родителям хотела.
— Ок, увидимся… Э-э-э, Верст, — одергивает Темыч, когда уже собираюсь скинуть звонок.
— Чего?
— Новость слыхал?
Тяжко выдыхаю:
— Ты женишься? «Притяжение» Бондарчука оценило аж сто человек? Королек прилетела? — бурчу наобум.
— Ага, — коротко гогочет Зур. — Особенно с Бондарчуком в тему! — опять ржет. — Конеш, про Королька! Поговаривают, шикарно выглядит.
— Обычно, — уже порядком злюсь за сорванную тренировку.
— А мама твоя как? — брошено как бы невзначай, но это только на первый взгляд.
— В смысле? — еще больше настораживаюсь, вопрос озадачивает не на шутку.
— Ну, Королек приехала, значит, и отец. Помниться, твоя мама к нему с симпатией относилась. А когда тот срочно уехал, здорово переживала… Может, теперь у них чего срастется? Жизнь-то продолжается! — звучит рассудительно и до бешенства здраво.
Хоть и братан, но говнюк! Он знает, как болезненно я отношусь к мужчинам мамы, и не преминул подцепить. Тем паче к соседу!
Этот урод в прошлый свой заезд отменно нагадил в душу матери. Не то чтобы обидел словом, рукой, но сердце разбил точно. Принимал ее помощь, не отказался от постели, несмотря на недавнюю смерть жены, а потом… бросил. Сдался, точно слабак. Ну да, я их застукал. Ну, еще пригрозил, что в отместку его доченьку подпорчу. Мать тогда впервые в жизни мне оплеуху зарядила, а после не разговаривала больше недели. Затрещина была не так больна, как осознание, что у матери есть мужчина. Бля, был бы настоящий мужик, он бы за любимую жизнь отдал, а этот? Этот трус уехал за границу! И доченьку прихватил, подальше от греха.
Мамка долго потом ночами плакала.
Я и так злился на него, но после этого вообще возненавидел. Не знаю, как поведу себя при встрече, но руки чешутся морду набить.
На душе тотчас становится гадко, а желание подправить рожу не только папаше Корольковой, но и Артему, вспыхивает, как никогда.
— Тебе бы поменьше лезть в чужие дела, — хмуро советую. — Иди, развлекайся, да вечеруху продумывай!
— Ок, братан, не дуйся, я не со зла. Знаю, что больная тема, прости, — примирительно частит Темыч.
— Мгм, — киваю неопределенно.
— Да, кстати, братан, если захочешь сегодня погонять, Ханыч гонки организует.
— Мгм, — опять киваю в никуда, уже пытаясь уравновесить чувства.
Говорю же — говнюк!
Самое интересное, что знаю друга, как никого. Могу злиться, ругаться, но я его люблю, несмотря ни на что. Мы со школы дружим. Вечеринки, девчонки, веселье…И говорил ведь реально не со зла, а так…
Моя мама и отец Корольковой.
Черт! Я трепетно отношусь к матери и любые посягательства на ее жизнь со стороны мужчин принимаю в штыки. После расторжения брака она, по сути, ни с кем романов не заводила, чему я был рад, ведь так хотел, чтобы родители помирились. Но когда батя погиб, надежды рухнули. Правда, собственничество у нас с отцом оказалось наследственным, и потому я не могу даже представить, что мама с кем-нибудь сойдется. Знаю, это неправильно, низко с моей стороны, но представить ее с кем-то другим, кроме бати, выше моих сил.
За все время лишь единожды мои нервы были на пределе — когда у соседей случился в семье ужас, и мать Королька умерла. Моя настолько погрузилась в их проблемы, что по ходу дела влюбилась во вдовца и прониклась симпатией к его дочурке.
Королек… Мать ее за ногу! Греховная невинность с глазами ангела и мозгами Ломоносова и Менделеева вкупе.
Черт! Вот какого хрена они с папашей вернулись?
Пока не убрал телефон, быстрым набором вызываю маму.
— Да? — слышится ее голос в трубке.
— Ма, привет, — бросаю как можно приветливее.
— Привет, — мама по обыкновению мила.
— Ты как? Где? — вжикаю молнией на сумке.
— Ого, сколько вопросов, — потешается родительница. — Что-то случилось, и ты озаботился моей судьбой?
— Ма, ну ты что? — набычиваюсь, подхватив доску. — Просто давно не звонил. Соскучился, — закидываю сумку на плечо.
— Вот именно, — без упрека, но с явной насмешкой напоминает ма. — Давно. Время, когда ты хотел действительно узнать, как мои дела, осталось в глубоком прошлом. Время, когда приходилось мне отзваниваться — тоже. Теперь настало время, когда звонишь только по необходимости…
— Ну зачем ты так?! — возмущаюсь, шагая к выходу из ангара. — Я с добрыми намерениями, а ты…
— Что-то не верю я в них, — деланно шумно вздыхает ма. — Больше смахивает, что Лера, Света, Марина наконец-таки дали от ворот поворот, и ты не знаешь, куда себя деть!
— Это не так, — спешу оправдаться. — Квартиру никто не отнимал…
— Но там одиноко, — режет правдой мать.
— У меня все отлично, — спешу заверить. — Просто хотел узнать, как ты, и заехать, чая попить.
Наступает молчание. Понимаю, что отговорка не прокатывает. Мама всегда на каком-то подсознательном уровне знает, когда вру или увиливаю. Вот и сейчас обман был глупым.
— Я тебя очень люблю, — мягко отзывается ма. — Что бы ни случилось, дом всегда открыт.
— Так мне можно приехать? — уточняю без нажима.
— Это и твой дом, — добавляет мама.
— Не помешаю? — еще пытаюсь вывести на эмоции родительницу.
— Сын, ты меня пугаешь… — настораживается она.
— Ок, тогда приеду, только поздно. Не раньше одиннадцати получится. Чайник поставь! Вместе попьем.
Опять наступает молчание.
— Глупо предлагать попить чая тому, кто не кушает после семи.
— Ну, я-то кушаю, — улыбаюсь тотчас. Мамину привычку с детства помню, но до сих пор никак не могу вразумить, как можно на голодный желудок ложиться спать.
Часть 2 Глава 16 (Свет в оконце… да как же погасить?!)
За картинку спасибо Ева Мелоди
Глава 16
Игнат
Подъезжая к дому, непроизвольно кошусь на окна второго этажа соседей, где комната Королька. Света там нет, зато на первом в столовой горит, мелькают силуэты.
Спешу к себе, ведь мама выходит, чтобы меня встретить. Укутанная в шаль на бабский манер. Хотя мамка совершенно не бабуля. Выглядит отлично. Белокурая, сероглазая. Приятной наружности: стройная, подтянутая, но крупновата в груди. Это, конечно, не недостаток, но меня немного колет, когда она свои достоинства подчеркивает декольте. Редко бывает, признаю, но как сыну — неудобно, если замечаю плотоядные взгляды других мужиков на родительнице.
— Привет, — тянется с объятиями, чтобы чмокнуть в щеку.
Отвечаю тем же.
— Никаких новостей нет? — уже сидя на кухне, забрасываю вопросик, неторопливо помешивая ложкой чай и поглядывая на маму, которая устраивается напротив, с жадностью за мной наблюдая.
— Да нет, — озадачивается ма. — А что тебя интересует?
— К отцу ездила? — нахожу, что спросить, ведь у бати была дата смерти, а мы раньше всегда с матушкой вместе его навещали. Мама тотчас серьезнеет, глаза блестят сталью:
— Была. Тебе не звонила, чтобы не отвлекать. Ничего, сама справилась. Территорию привела в порядок — травку оборвала, цветов посадила, старые листья смела.
— Ма, — протягиваю виновато, — я был на кладбище, но меня выдернули по университетским делам, поэтому мы не встретились.
— А-а-а, — улыбается глазами мама. — Ты хороший сын. Лишь бы и человеком таким оставался.
— Не таким, как отец? — отпиваю чай, бросаю взгляд из-под бровей. Знаю, матушке не нравится данный разговор. Но ничего не могу поделать — мне жизненно важно знать, что мама любила его и простила.
— Надеюсь! — повторяет ма более строго. — Прошу, — выпрямляется, оставаясь хмурой, — заканчивай думать, что у нас все могло бы наладиться. «Нас» не было давно, связывал лишь ты. Так что, если хочешь, чтобы продолжала с тобой разговаривать, смени тему!
— Прости, — торопливо винюсь, ругая себя в сердцах. Этот разговор примерно всегда так протекает, ну зачем бьюсь в стену? — Глупая детская надежда.
Мама неопределенно кивает.
— Ты похорошела, — решаю сменить тему разговора, но так, чтобы она плавно перешла к маме и ее жизни. — Никого не повстречала?
— Чтобы кого-нибудь повстречать, нужно куда-то ходить, — резонно подмечает матушка. — А я безвылазно сижу дома.
— Вот и я говорю, молодец! — шутливо поддерживаю ее стремление поменьше общаться с людьми. — Такая сила воли!