Глава 18
Ирина
— Это точно твоя квартира? — с сомнением уточняет Ксения, коротко заглядывая из коридора в комнату, а потом на кухню.
— Да, — конфузится Анна и неспешно снимает обувь. Ставит пару на одну из нижних полок шкафа в прихожей.
— И что, — не унимается Ксю, ведя носом, — одна живешь? Точно за дверью не поджидает бабуля с клюкой? — явно намекает, что пахнет старым человеком.
— Это ее квартира, — мнется в комнатном проеме Нюта. — Осталась по наследству.
— Умерла? — бесцеремонности Ксении можно бы устыдиться, да подруга никогда не отличалась тактом.
— Ага, — тихо кивает Нюта. — Так вы проходите?
Только сейчас понимаю, что мы втроем продолжаем тесниться в узком коридоре.
Обои скромные, бежево-выцветшие, местами чуть пошарпанные. Небольшой светло-коричневый шкаф с вешалками и полками, частично заставленный обувью и несколькими парами тапочек. Блеклый кофейный линолеум, возле порога прорезиненный коврик. Межкомнатные двери от старости утратили белизну, став скорее кремовыми. Еще есть двери в уборную и ванную. Кухонная — отсутствует.
В общем, чисто, но так и отдает древностью.
С некоторой опаской разуваемся и проходим в комнату. Мда, она тоже не блещет новизной. Те же древние обои, грязноватые, но некогда выбеленные потолки. Широкий трехстворчатый шкаф с зеркалом. Утративший цвет диван-книжка, кресло ему в тон. Комод, на котором телевизор. Стол, пара стульев, ну и самым удивительным оказывается наличие большого сундука. Раньше никогда не видела вж приданое.
Пока Ксения и Нюта готовят комнату для застолья, я на скорую руку импровизирую закуску. Макароны с тушенкой, салаты, бутеры. Не была хорошим поваром, но как поняла, я единственная, кто вообще знает, с какой стороны подходить к плите. Даже Анька наотрез отказывается помогать.
Когда все усаживаемся за небольшой столик, который подкатили к дивану, меня осеняет:
— Как-то в нашей компании пустовато… Не хочу никого обидеть, но вам не кажется, что кого-то не хватает?
— Чудика-Франкенштейна давно не видела, — отрезает Ксения, — а вот Спартака…
— Вы общаетесь? — неподдельно удивляюсь.
— Не то чтобы друзья — не разлей вода, — поясняет сухо Ксю, — но ради такого вечера… чтобы окунуться в воспоминания с головой… — выуживает из кармана зауженных брючек новенький айфон. Несколько секунд пальчиком водит по экрану, а потом прикладывает аппарат уху:
— Хай, Спартак! — улыбается, отстукивая дробь идеальными коготками по столу. — Ты где? — несколько секунд молчит, явно слушая затянутую речь приятеля. — Ой, — кривит носик, — Спартак, заканчивай меня нагружать лишней инфой. Вопрос был риторическим. Меня не волнуют твои душевные излияния и раздумья по поводу языкового барьера между людьми и поколениями. Блин, — Ксю недовольно встряхивает головой, — мой мозг не способен переварить столько лишней и совершенно не нужной информации. Короче, ты нам нужен! — вновь умолкает, а через пару секунд:
— Своим друзьям! Настоящим и живым! — опять задумчиво слушает. — У нас для тебя сюрприз… А еще дикое желание напиться и забыться. Без тебя мы неполноценны. Все! — отрезает категорически. — Ждем. Кировский район… — Ксения быстро диктует адрес. Откладывает телефон и улыбается от уха до уха: — Скоро мы опять станем большой дружной семьей.
Когда в дверь раздается звонок, уже немного расслабились, а с появлением в квартире Спартака становится совсем хорошо. Он ведет себя так, будто и не было почти пяти лет расставания. Сразу же огорошивает проблемами бытия, меняющимся мировоззрением. На вопрос, чем он занимается, отвечает:
— Копаюсь внутри человека, причем с некоторых пор не только в переносном, но и прямом смысле. Поступил на медицинское отделение, в дополнение к первому неполному высшему. Теперь мучаю разную живность, грызу двойной гранит науки и. конечно, учу клятву Гиппократа.
В этом есть весь Спартак.
Далее следует несколько часов смеха, слез, откровений, которые чередуются принятием спиртного, усердно закусываемого скромными яствами.
С количеством выпитого разговоры становятся все более откровенными и интимными, щекотливыми и слезливо-смехотворными.
Я узнаю, что на той злосчастной вечеринке Ксения жутко напилась и… переспала-таки с Артемом. Это было больно, противно… В общем, любовь как бабушки отшептали.
На следующий день Ксю пыталась меня найти, но узнала, что я отчислилась. Тогда она стала звонить, но абонент был вне зоны действия. Странички в соцсетях, которые она когда-то сама завела для меня — удалены. Вот тогда Ксения поняла, что я сжигаю мосты. На протяжении всего времени набирала меня, искала… Но все было тщетным. Вот такая сука-любовь!
Личная жизнь?.. Тоже не складывалась. То Ксю изменили, то она. То подруги «верные» подножку поставят. То ревнивый до жути, то приставучий… Не богатый, не популярный. В общем, подруженция до сих пор в поиске прЫнца, сердца и кошелька!
Мда, любовь-зла!
— Признайся ей, — намекая на подругу, тихо подталкиваю Антоху плечом, когда Ксю выходит из-за стола и озадачивается переключением каналов в телике в поиске музыкального. Злится, бурчит под нос, что, мол, Анька в пещере живет и даже современной музыки не слушает, что уж говорить по технику допотопного вида.
— Ты о чем? — изображает непонимание Антоха, хотя голодного взгляда с Ксении не сводит.
— Признайся ей, — повторяю вкрадчиво.
— Нет, — рьяно мотает головой парень. Поправляет очки: — Какая она, и какой я…
— Ерунда! — настаиваю уверенно. — Ты бы дополнял и смягчал ее дикий нрав.
— Ей принц нужен. Желательно богатый, да на коне помощнее и подороже! Я это прекрасно понимаю, и ни на что не надеюсь.
— А зря! — отрезаю просто. — Ты станешь значимее принца! — подмигиваю дружески. — Вот только универ окончим. Наш проект довершим. В народ запустим…
Антон робко улыбается:
— Вот тогда и скажу.
— Как бы не было поздно, — мрачнею; смотреть на душевные терзания одного и полную слепоту другой — больно. Уже было открываю рот для новой реплики, как Ксения радостно вскидывает руки:
— Ура! Музыка! — оборачивается к нам и манит меня к себе, приглашая танцевать.
Попивая легкое спиртное, двигаясь в ритме бурной ночи, заметно пьянеем.
Анька, как и обещала, от стадии тихой девочки переходит в режим очень плохой. Снимает очки, стягивает резинку с волос и, встряхивая густой шоколадной гривой, точно в эротическом кино, усаживается к Спартаку на коленки. Обвивает руками за шею и требует в красках рассказать жуткие истории о подопытных. Да и вообще любые байки, ходящие на медицинском факультете. Потом забирается на крохотный столик и принимается так двигаться, что чуть с него не падает. Точнее, ухает, но Леонид ее умудряется поймать, правда, девушка цепляет открытую бутылку с красным вином и она оказывается на присевшей после лихих танцев Ксю.
Пока Спартак усмиряет буйную Нюту, Ксения, скуля и причитая, убегает в ванную. Выходит уже обмотанная полотенцем и с недовольным лицом:
— И что мне теперь надеть? — озадачивает всех и никого конкретно.
— Так ты же не голая, — как всегда необычайно внимателен Леня. Он до сих пор воюет с Нюткой, пытаясь достучаться до ее разума и успокоить. Анька, точно дикая кошка изворачивается, кусается, за что раз за разом получает шлепки от парня. Но это только подогревает пыл строптивицы — девушка шикает возмущенней и сражается усердней. Им, по сути, плевать на Ксению и ее озадаченность.
Зато Антон, сидя в кресле, хоть и отворачивается от Ксю, якобы не глядя на полуобнаженное тело, но, нет-нет, да его глаза все же на ней останавливаются. Меня порядком забавляет данная ситуация, даже подумываю выйти, но куда? Если только на кухню…
— Я что, так и буду в полотенце? — продолжает негодовать Ксения.
— Ах-ах, — не сдерживаю смешка. — Можешь и его снять, — подмигиваю Тохе. Парень тотчас заливается жгучим румянцем:
— Не стоит, — подхватывает бокал с пивом и отпивает добрую половину. Ксения расстроенно плюхается рядом с ним на подлокотник кресла:
— Блин, может, у Нютки в шкафу чего-нибудь поискать? — шепчет мне, косо посматривая на воинствующую хозяйку и ржущего Спартака. Анна не прекращает боя, хотя заведомо слабее парня. Он уворачивается от ее когтей, несильно заламывает руки, ногами перехватывает и зажимает ее конечности.
— Мне плохо, — неожиданно скулит девушка, заметно бледнея.
— О, — воодушевляется Спартак. — А вот и ожидаемая реакция на избыток алкоголя.
— Я сейчас… — глаза девушки становятся жалостливыми и напуганными. Спартак подхватывает ее на руки и вскакивает с дивана:
— Пустите, а не то она блеванет прямо в комнате…
Надо сказать, мы с Антохой подскакиваем, точно ужаленные, ведь Лене нужно через нас пробираться. Ксю недовольно отступает в сторону, хотя тоже, мягко говоря, в состоянии плохо-стояния.
Только Спартак исчезает в коридоре, оборачиваюсь к Ксении:
— Доступ к шкафу открыт! — даже прикладываю руку к виску, точно рапортую. — Леня ее как раз отвлекает, — хихикаю пьяно и опять устраиваюсь на стуле возле кресла, где притих Антон.
В общем, пока хозяйки нет, Ксю распахивает две створки платяного шкафа. Некоторое время молча перебирает вешалки, пока не заглядывает вглубь.
— Офигеть! — пораженно охает. — Это что за прикид? — в свойственной ей манере выуживает из недр гардероба вешалку с полураспахнутым чехлом. Вжикает дальше молнией, раскрывая наряд полностью: — Это новогодний костюм? — вопросительно глядит то на меня, то на Антоху, скинув чехол и демонстрируя очень откровенный костюм в стиле БДСМ.
Мы с парнем тоже удивленно переглядываемся.
— Не знаю, — пожимаю плечами, стараясь не заржать в голос. — У меня костюм принцессы был, феи. А у тебя? — киваю Антону.
— Волка вроде, а потом… себя, — выдавливает, смущаясь сильнее.
— А может, она подрабатывает на детских утренниках? — все же сотрясаюсь от смеха. — В благотворительных целях…
— Хм, — задумчиво хмурится Ксения, прокручивая костюм. — Скорее, взрослых. Сейчас примерю! — бросает просто, а я аж икаю: