— Игнат, — виновато шепчет матушка. — Мы с ним поговорили. Он объяснил, почему уехал… Если бы ты только знал правду…
— Я ее видел! Каждый день, на твоем лице, когда этот мудак сбежал…
— Игнат, — осуждающе бормочет мама. — Все не так, как я думала. Как ты думал.
— И что? Он тебе наплел с три короба, и ты…
— Да! — повысила впервые за долгое время голос мама. — Я ему поверила, простила… — Отшатываюсь, словно получаю пощечину. — У нас все серьезно! — продолжает наседать родительница.
— Ага, пока он вновь не вздумает уехать? — рычу гневно. — Да ему плевать на всех, кроме себя! От жены избавился, дочь бросил, тебя поимел и смотался…
И умолк от повисшего звона в голове — мама оплеухой заставляет заткнуться:
— Ты не смеешь такое говорить…
— Конечно, — криво усмехаюсь. Спокойно иду к лестнице на второй этаж, но на первой же ступени оборачиваюсь: — Если вздумаешь продолжать с ним трахаться, я его проучу, — делаю пару шагов, но вновь бросаю взгляд на опешившую маму: — Даже знаю, как совместить приятное с полезным.
— Что ты удумал?! — выдыхает шокированно мама, порывисто ступая ко мне.
Но я уже плевать хотел — взбегаю наверх, с грохотом захлопывая дверь своей спальни. Быстро кидаю вещи в спортивную сумку. Дома лучше не оставаться. Чего глядишь, натворю дел. Лучше в спортзал, причем, где можно пар выпустить, руками помахать…
Чертово семейство Корольковых!..
Сбегаю вниз и игнорирую маму, которая сидит в зале, а завидя меня — подскакивает, пытаясь опять вывести на разговор:
— Игнат…
Покидая дом, хлопаю дверью.
***
Сейчас в таком настроении лучше не гонять — дорога ошибок не прощает, потому звоню Ромке.
— Привет, братан, — раздается приветливое, после нескольких секунд жутко веселой музыки-ожидания.
— Здоров, ты где? — не юлю.
— На тренировку иду, — хмыкает друг.
— Отлично, я с тобой, не против? — а внутри все кипит.
— Шутишь? — доволен как слон Штык. — Конечно!
— Тебя подобрать?
— Неа, чуток осталось, да и полезно ногами…
Больше часа мордую грушу, представляя на ее месте рожу соседа, и только голос Славки:
— Ты прям зверь сегодня, — заставляет выдохнуть.
Чуть сбиваюсь с ритма:
— Ты тут каким ветром? — не попрекаю, просто Славка, как начал глупостями баловаться, забыл дорогу в спортзал.
— Да так, зашел немного развеяться, — тон друга заметно мрачнеет.
— Все нормально? — закрадывается подозрение; просто так затащить Моржа в зал невозможно.
— Да, — поспешней, чем следует, отзывается парень, и я начинаю сомневаться в его честности.
— Морж, — приобнимаю грушу. — Не глупи. Я твой друг. Лучше скажи, что тебя беспокоит?
— Не знаю, чем себя занять, — пятерней взъерошивает порядком обросшие волосы Славка, — давненько ничем полезным не занимался.
— Для начала тебе бы найти работу, увлечение по душе…
— Я это понимаю, наличка благодаря тебе еще немного есть, но скоро и ее не останется, а я ведь… по дурости столько лет потерял. Кому я нужен со своим школьным образованием?
— Прости, — развожу руками. — Сам без постоянной работы, пристроить некуда, но если тебе, и правда, нужна работа, возьмешься за любую, где не требуются квалифицированные работники.
— Так потому и пришел сюда, — встряхивает досадливо головой Морж. — Думал, может. Штык поговорит с тренером, и мне найдется место… — косится на ринг, где Ромка боксирует в спарринге.
— Если только уборщика, сторожа, администратора, — добавляю, ведь быть грушей для битья тоже нужно уметь.
— Да, да, к тому же тут рядом с домом…
На миг умолкает: Штык проводит великолепную комбинацию и зажимает противника в угол.
— Круто он поднялся, — восхищается Славка.
— Мгм, — тоже не свожу взгляда. Крепкие бойцы мочалят друг друга, а Игорь Борисович подсказывает то одному, то другому.
— Штыку нужно вес сгонять, — высказываю мнение.
— Да? — непонимающе смотрит Морж. — А по-моему, круто выглядит. Устрашающе — сильно возмужал.
— Возмужал-то сильно, а вот не потянет он пока другую весовую категорию. Он для нее легковат, и в ней такие персонажи обитают, что братану мозги по рингу размажут в первом же раунде.
Противники обмениваются ударами по корпусу руками, ногами. Ромка заметно злится… Соперник ему пару раз непростительно близко к хозяйству попадает. Штык наступает — проводит двойку, оттесняя спарринг- партнера к канатам. Легко, мощно подпрыгивает, с ноги отправляет противника в нокдаун — парень огребает по полной и, точно мешок с картофелем, ухает на ринг:
— Стоп! — орет тренер, отталкивая Ромку в угол. — Озверел? Это спарринг, а не бой за титул!
— А че он… — рычит Штык, все еще под властью адреналина. — Ниже пояса бьет?
На подмогу тренеру появляются еще несколько крепких мужиков. Они Ромку под руки отволакивают в угол.
Соперника к этому моменту уже приводят в себя. Тренер его проверяет на вменяемость. Стучит легонько по щекам:
— Ты как?
Парень встряхивает головой, промаргивается:
— Жив, — утирает нос и сплевывает сгусток крови, — Я не специально, — это уже бурчит, поглядывая на Штыка, который продолжает пыхтеть в своем углу.
— Вот видишь. — укоряет Игорь Борисович Ромку. — Все. хватит на сегодня. — досадует и, потрепав избитого за шею. чеканит: — Ты когда научишься защиту ставить и уклоняться?
— Виноват, — шмыгает парень. — Исправлюсь!
— Исправится он. Уж будь милостив, а то где я еще найду спарринг- партнера Штыку? — это уже звучит как крик души, а не злость. — Ладно, — смягчается Игорь Борисович. — Голова как?
— Норма.
— Дуй переодеваться…
***
— Парень, — раздается мужской, чуть заплетающийся голос, — а ты случаем не сын Грома?..
Аж с темпа сбиваюсь. Кошусь через плечо.
Рядом покачивается старик, но видно, что бывший боец, хоть и спившийся. Лицо знакомое, смутно… Копна светлых волос, широкие брови, нос кривоватый, холодные, почти выцветшие глаза, затуманенные алкоголем. Шрамированная губа.
— Есть такое, — бурчу без энтузиазма, вновь продолжая ударять по груше.
— Вижу, вижу, — с потаенной радостью кивает старик. — Удар похож, да только сила не та…
Еще делаю пару комбинаций, как меня озаряет:
— Владимир Игнатьевич, это вы? — оборачиваюсь, ожидая реакции от старика. Он как шел, так и идет, чуть кивая:
— Вроде как, — явно не собирается останавливаться. Так и скрывается в кабинете техперсонала.
Я еще несколько секунд гляжу ему в след. Давно не видел в зале. Неужели вернулся?..
Стоять смысла нет — опять приступаю к избиению груши.
Хороший мужик Владимир Игнатьевич. Он еще моего отца тренировал. Советы дельные давал. А меня, когда я прибегал посмотреть, как папа тренируется, частенько развлекал. Шутливо боксировал со мной, позволял перчатки надеть, показывал, как правильно бить грушу.
Я у него… из бороды волосинки выдирал. Сидел на руках и дергал. Не знаю, почему вспомнил, но… вспомнил.
— Эй, боец, — раздается голос Игоря Борисовича, когда я уже собираю вещи в сумку. — Сколько можно грушу бестолково истязать? Если хочешь заниматься — можно попробовать. Рост у тебя, что надо, руки длинные, быстрые, двигаешь легко…
Краем глаза замечаю покачивающуюся фигуру Владимира Игнатьевича. Старик странно как-то лыбится, словно увидал, что желал. Разворачивается и, шаркая ногами, идет к подсобке.
— Нет, Игорь Борисович, я так, — отмахиваюсь сухо. Он мне уже не раз предлагал заняться кикбоксингом. — Чуть отдохнуть пришел, пар выпустить. Не для меня этот спорт.
— Гыг, не для него, — ржет Штык, выходя из раздевалки с сумкой наперевес.
— Не слушай его, Борисыч. У него это в крови. Уговорил бы — толк точно будет!
— Да уже пару лет наблюдаю, — кивает тренер. — Только приходит крайне редко. Нужно не раз в месяц-два, а заниматься постоянно. Любой спорт требует упорства и отдачи. А так, потенциал неплохой. Силу в руки вложим. Технику поставим. Вряд ли чемпионом, но крепким бойцом можно сделать!
— Ага, — останавливается рядом со мной братан. — Батяня у Игната высоко летал. Вы же помните Селиверстова?
Я напрягаюсь — не очень рад такой протекции. Да и до сего момента просил друга молчать. Меня не дергают — я спокоен. Прямая — есть прямая, и я не хочу лишних разговоров. Не для того в зал хожу.
Это отдушина… И так крайне редко — пару раз в месяц. Забиваюсь в угол, чтобы поменьше светиться, и выпускаю пар…
— Селиверстов? — задумчиво бормочет Игорь Борисович. — Селиверстов…
— Ну, — нетерпеливо напоминает Штык, — бои без правил. Погиб в автомобильной….
— А-а-а, — тотчас протягивает тренер и уже другими глазами на меня смотрит. С некоторым почтением и уважением. — Гром…
Мне становится неприятно, а друг ликует:
— Ага, он самый! Помню, в детстве мы с Игнатом часто записи его боев смотрели, — добавляет значимо.
— Игнат — ух, как его характером напоминает, — доволен, точно слон, друг. — Только, — заминается на миг, — умнее. Он у нас, вон, на бюджетном в универе, на био… Каком? — это уже ко мне, явно прося помочь.
— Биохимическом, — без особой радости напоминаю.
— Вот-вот, на биохимика учится! — гордо добавляет, будто вместо меня на
курсе.
— Мозговитый боец, — вспыхивают глаза Борисовича. — Редкое явление.
— Вот и я о том же, — горько усмехаюсь. — На ринге голова мешать будет. Там важнее техника и инстинкты. Не мое это… мне милее колбочки, пробирочки…
— Ой, да ладно, — дружески подпихивает плечом г плечо Штык. — Не прибедняйся. Тебя можно смело в спарринг ставить.
— Не, — мотаю головой. — Мне мозги еще нужны. Я ими по жизни собираюсь пользоваться.
— Гыг, — ржет Ромка. — Это да, они у тебя ценные!
— И нежные, — я рад, что отходим от темы боев и тренировок. — Один пропущенный удар — и все, можно распрощаться с карьерой по профессии.
— Смотри, парень, — по-отцовски хлопает меня по спине тренер. — Ты уже не мальчик, но потенциал хороший. Если что, я тебя возьму.