Гремучая смесь раздражительно-возбудительного. И от жажды заполучить соседку всенепременно и желательно немедля, и обязательно при всех, прям разрывает на части. Меня аж трясет, как ХОЧУ! Смять в объятиях, стиснуть ее горло и припечатать ядовитые губы поцелуем… Пусть бы побрыкалась для вида. Она это жутко любит, а потом отдастся. Откликнется. С таким остервенелым пылом, что крышу у обоих сорвет.
Так всегда… А мне нужно, до хрипоты нужно… Я обязан доказать не только другим, но и себе, что она мягче пластилина в моих руках, что мелодичней скрипки, просто нужно уметь дергать правильные струны, что звучит как ни одна другая… потому что МОЯ!
И пусть все знают, что МОЯ!!!
А не другого…
Муд*** Шумахер как назло нарисовывается. Я уже было порадовался, что он ушел. Нечего ему тут делать. Волейбол далек от интересов…Хера, но ган*** вернулся! С пакетом!
Королек бабочкой к нему порхнула… Чуть сразу в них не пуляю мяч. Сдерживаюсь, но тут Ирка позволяет вновь обнимать себя, и что оказывается для меня «контрольным» — соседка стыд теряет окончательно и вздумывает устроить прилюдные поцелуи!
— Верст, какого хрена творишь? — отрезвляюще толкает в плечо Ванек, второй угол. Во взгляде непонимание. — Ты теперь играешь вне площадки? Седьмым за соперников?
— Да нормально все, щас забью! — отмахиваю зло.
— Пора бы! — рычит Рус, пасующий. — Задолбало выворачиваться наизнанку, пытаясь тебе угодить. Ты за игру уже столько нахерачил, что, бл***, скамейка запасных по тебе плачет.
— Уревется, — хмыкаю категорично. — Все, проснулся! — взмах рук. — Пас дай, порву всех…
— Угу, — мрачно радуется Рус, хлопая меня по спине.
Ира
С деланным спокойствием покидаю зал, но, уже оказавшись в квадратном коридоре, торопливо сбегаю по небольшой лестнице в холл. Сворачиваю в длинный коридор с переодевалками для игроков.
Прячусь в своей, благо никого из команды нет, а открыв пакет, со слезливой благодарностью насчитываю не только пару банок напитка, но и гамбургер, пиццу, булочку и шоколадку.
Спаситель!!!
Шувалов — благодетель. Приду — обязательно поцелую. И не только чтобы Селиверстову и Лиангу досадить, а потому что — ЗАСЛУЖИЛ!
Сажусь на низкую длинную скамью. Жадно вгрызаясь в гамбургер, откупориваю банку энергетика. Жую и с наслаждением припадаю к выемке. Прохладный напиток, приятные щекотливые пузырьки… На деле он не шибко-то и помогает, но все же какие-то стимуляторы в нем есть. Более сильных применять нельзя, потому что вскоре мне предстоит употребление адского зелья… И полностью себя истощать не стоит.
Медленно запиваю энергетиком вредный, но такой в данный момент живительный фаст-фуд. А проглатывая последний кусок, закрываю глаза и спиной на прохладную стену опираюсь, ноги — во всю длину по полу. Какое-то время наслаждаюсь тишиной и умиротворением, с неудовольствием понимая, что вот-вот усну, но слышу голоса девчонок из соседней команды.
— Надо эту шлюху проучить! — доносятся знакомые интонации, предположительно подруг Шумахера. Затаив дыхание, слушаю дальше.
— Ну и что мы этим добьемся? — пытается доковыряться до истины другая.
— Может, и ничего, но по крайне мере пар спустим! Ты же видела, как они обнимались?! — столько негодования и возмущения в тоне, будто я позволила себе неслыханную дерзость, которая мне не позволительна. Абзац, что за фигня? Ни секунды не сомневаюсь, что говорят обо мне.
— Угу, — безрадостно отзывается вторая, — спустим, а потом Шум нам этого не спустит, а я… не хочу его злить!
— Да откуда он узнает, что это мы сделали? — не без толики расчетливости.
— Откуда, откуда? — вспыливает вторая. — Эта же стерва ему и расскажет!
— Ну так давай не в открытую сделаем. Ночью заловим, других на нее нашлем, или в темноте в спину, — равнодушно перебирает варианты по ликвидации «соперницы», то есть меня, чем вызывает необычайный приступ страха. Настоящего, аж до мурашек.
Жуть! Если подружки Шумахера так просто рассуждают на тему «вывести из строя другую», невозможно представить, на что они способны в реальности. И что уже творили…
— Надо подумать, — кисло отмахивается вторая, чуть воодушевив. Может, одумаются.
— Кать, — настаивает протяжно первая, — ты подумай. Если так и будешь ему все прощать и молчать, он никогда к тебе не вернется. То одна, то другая… А ты все бегаешь за ним, и решительных действий никаких не предпринимаешь. За таких парней биться нужно. Тут либо пан, либо пропал.
— Да понимаю я, — злится вторая. — Но от мысли, что узнай он, и я его точно никогда не верну, хреново становится. Так мы хоть общаемся…
— Вот на хрена нужно общаться? — в свою очередь заводится первая. — Тебе только хуже становится! А какие-то шмары белобрысые задом перед ним виляют, и он голову теряет… Действовать нужно! — убеждает горячо. — План. Белобрысую лахудру побьем, сделаешь еще попытку с Шумахером поговорить, а потом врубай игнор. Парни обожают, когда девчата неприступность разыгрывают, а не как ты… стелешься. Сама ноги расставляешь.
— Ну, спасибо, — бурчит недовольно Катя. — Подруга называется…
— Потому и подруга! — заверяет мрачно первая очень решительно. — Другая бы тебе правды не сказала, а я говорю! Еще и помочь готова!
— Прости, — виновато, с жалобными нотками. Даже всхлипывание мерещится.
Блин, девчонка совсем раскисает. Мне бы ее пожалеть, но от мысли, что эта милая плачущая девочка обсуждает, как от меня избавиться, вот прям как-то сразу женская солидарность понимание и сочувствие утрачивает.
Допиваю энергетик, теперь уже закусывая шоколадом. Жду, когда наступит тишина, но покинуть раздевалку не успеваю — в помещение врываются две неразлучные подружки из моей команды:
— О, Ириш, ты тут?! — давятся обе смехом. — Давай к нам, — неопределенный кивок на выход, — парни вроде решили игру вытащить, — чуть ли не утирает слезы от эмоций Света.
— Ага, — поддакивает с жаром Галька. — Игнат там так бомбить начал, площадка трещит. Видать, ты умеешь ему нужные жесты показать. — Опять заливаются смехом, явно намекая на фак.
Морщусь. Вот об этой особи и моем позорном поведении хотелось бы напрочь забыть!
— Угу, готовлюсь к родству, — нехотя встаю со скамьи и разминаю косточки. — А с ним только на таком языке.
— Да лан, — отмахивается Галюся, выбешивая своей кривой, всепонимающей усмешкой. — Между вами такие искры. Мы все заметили!
— Что заметили? — упорно изображаю тупую.
Девчата переглядываются:
— Вы точно… с ним, — первой решает огорошить откровенностью Света, неопределенно головой качая, но явно намекая на интимные отношения.
— Быстрее бы он женился на «достойной» и забыл дорогу в поселок! — отрезаю так категорично, что самой тошно.
Пока девчонки не продолжили меня терзать домыслами, покидаю переодевалку и поднимаюсь в спортзал. Всегда хотела жить по уму. Старалась не терять здравомыслия, и сейчас мои инстинкты кричат, что я должна относиться к происходящему предельно серьезно и настороженно.
Глазами нахожу Родиона — он ждет меня с таким нетерпением, будто я не предупредила, что отлучусь, а он, бедный, с ног сбивается, меня разыскивая.
Но делать нечего, иду к нему. Вручаю пакет с оставшейся баночкой энергетика и закуски — пусть будет. Может, еще пригодится. А на вопрос: «Ты куда?», тихо бормочу:
— К команде, — чуть заметно киваю на маты, где кучно сидят девчата.
— А, получила, что нужно… — мрачнеет Шувалов.
— Блин, Шум, не делай из себя жертву, — начинает бесить, не передать словами как. Решительно ладонями беру его лицо, секунду отсчитываю, словно перед погружением в воду, и припадаю губами к его.
Н и ч е г о… Такое бывает? Словно вместо щавеля простую траву в рот запихиваю. Жую, прислушиваясь к ощущениям, а ни фига нет… Пресная. Даже сильнее жевать начинаю, а вдруг нужный вкус появится — а фиг там плавал…
Отстраняюсь, но Шувалов явно только начинает входить в кураж и активнее меня подгребает.
— Шу-у-ум, — протягиваю одергивающе, но тут в опасной близости снова мяч просвистывает, да так, что я инстинктивно прячусь в объятиях Шумахера.
Только опасность минует, порывисто оборачиваюсь, уже готовая к войне. Каково же мое удивление, когда виновником определяю Егора! Он разводит руками «прости», но больше смахивает на «промахнулся».
Блин, они что, сговорились?
Шальная мысль укрепляется, когда Селиверстов демонстративно к Литовцеву подходит и ладонь протягивает. Егор отвечает… Да у них там солидарность!
Твари! Беспринципные!!!
Часть 4 Глава 50 (Обитель вероломных насекомых. Ух, допекла-а-а-а, Ирка)
Ира
— Ир, я не догоняю, — настороженный тон Родиона заставляет отвлечься от злобного обдумывания мести парням. — Так всегда, или мне закономерность нужно высмотреть? — я бы проигнорировала Шувалова и его заскоки, но то, как опасливо вибрирует голос Шумахера, пробуждает от глупых грез о возмездии и меня.
— Нет, — мотаю головой убедительно. — Бывает хуже. Кровь, вывихи, переломы…
— Бл***, это что за жестокий вид спорта? — вскидывает возмущенно брови Родион.
— Волейбол, — натягиваю улыбку. — Реакцию развивает хорошую… — чтобы снять напряжение, непринужденно чмокаю парня в щеку. — Будь осторожен, я пошла к своим…
Не смотрю! Даже бровью не поведу в ВАШУ сторону!
Гордо иду мимо площадки, где парни продолжают играть, но кожу жжет. То на лице, то на спине… аж плавится от злобных взглядов. Так вам!
Не то чтобы хочется подлизаться к Ленчику, но умещаюсь рядом. Разговор не завожу, пусть девушка остывает. Сажусь на мат. Ноги согнуты, руки на колени и голову туда же. Отстраненно наблюдаю за игрой, изредка хлопая красивым мячам или особо шикарно отыгранным комбинациям, и к стыду своему опять проигрываю борьбу с собственными страстями.
«Какой же Игнат красивый!» — с желчью резюмирую жуткую реальность. В очередной раз смотрю и не могу оторвать взгляда.
— Ир, ты чего? — смешливо толкает в плечо Светка, косясь с недоуменным интересом. Смахиваю морок, вернее мотаю головой, пытаясь избавиться от навязчивого желания любоваться гадским соседом.