Кого-то из толпы знаю, кого-то нет. А прогуливаясь взглядом по лицам парней, к великому стыду четко осознаю, что радуется нашему знакомству лишь Шувалов. То ли слеп по наивности, то ли по редкостному идиотизму, то ли умело игнорирует очевидное. Его команда меня если не ненавидит, то, мягко сказать, недолюбливает.
Жутко-скверное решение провести вечер в коллективе злопыхателей.
Натягиваю улыбку и молчу в тряпочку, лишь изредка кивая или изрекая односложную реплику.
Из разговора для себя уясняю, что его команда для меня действительно постаралась на славу. Можно сказать, пробивала по ходу всего тура. Жертвовали собой, подставлялись, и это сработало… Вéлик — моя слабая сторона, но благодаря ребятам Шумахера, я крепко оседаю в пятерке лидеров, а команда оказывается в десятке. Такого счастья у них ни разу не было. Это и празднуем. И как понимаю, это единственная причина, почему меня еще терпят.
За столом приветлив и болтлив лишь Шувалов. Не хочу зазря бросаться обвинениями, но, как мне кажется, кокаин он не прекратил употреблять…
От взгляда Рыси и Грача вообще хочется под стол залезть, а в идеале… прочь из ресторана. Бежать…
И вообще, какого лешего они тут делают?! Они же вне турнира…
Вскоре зал оживает, гудит напряженней, появляются ведущие — девушка и парень. Их голоса попеременно наполняют помещение, привлекая внимание. Ничего супер важного и нового. Они всех приветствуют, объявляют причину сбора и разные другие мелочи.
Бóльшая часть столиков заполняется, как теперь вижу, не только участниками, но девушками-сопровождения. Музыка звучит громче, посуда бряцает методичней.
Краем глаза замечаю команду Селиверстова, но без Игната — они аккурат нашему столу размещаются, согласно табличкам на столиках. Мда, ничуть не удивляюсь, когда читаю, что с нами рядом значится команда Шумахера и… Лианга.
Остается только дождаться зверя и принять с достоинством его гнев.
Джи Линь появляется со своими друзьями и парой девушек его же группы, но не вошедших в основную команду, когда почти все столики заняты и веселье подкрадывается к пику — взорваться и буйствовать.
Ребята Шумахера заметно напрягаются, но хорохориться никто не решается. Все держат себя в руках. Подсобираюсь и я, перестаю выдавливать лживую благожелательность.
Лианг останавливается возле нашего столика, где пустуют места, как раз для его окружения.
— Рад встреча, — обманчиво приветлив бывший. Пробегается глазами по лицам противников, пока не тормозит на мне. В голове четко воспроизводится фраза: «Я тебя накажу!»
Сегодня днем обнадежил, когда ему перезвонила. С этой мыслью засыпала…
Не пустая угроза… Джи Линь прекрасно знает мои способности. Знает, какова я, когда играю, когда сливаю и когда мухлюю. Сложить дважды два может легко. К тому же, ему известна формула зелья. Он мне ее сам однажды позволил опробовать. Но не с тем, чтобы пристрастить, а чтобы я на собственной шкуре ощутила ее последствия. Поэтому была хорошо знакома с тем, что меня ожидало.
Вот поэтому благодарна Шумахеру вдвойне — не бросил меня в трудный час, и тем более — втройне — Спартаку — хоть он и клялся, что не поможет. Укорял, плевался, но в итоге пришел с медикаментами. Адреналин всадил в сердце. Подключал капельницы, делал промывки. Выхаживал пару дней, да так… что уже сегодня обнаглела и в клуб пришла!
Да, с каждой минутой все это тяготит, и голова раскалывается сильнее, но я не исчезаю с радаров злодеев моей жизни, давая усомниться в моей упрямости и силе.
Я на своих двоих, в компании тварей, с улыбкой на губах, вызовом во взгляде.
Я обязана ему по гроб жизни.
Если Лене понадобится моя помощь, лягу костьми, но свой долг верну.
Родион, как главарь шайки, тотчас берет знакомство в свои руки. Они с Джи Линем обмениваются рукопожатиями.
Противники рассаживаются по местам. Вскоре ребята начинают общение, только я чувствую себя не в своей тарелке. Но уйти мне точно никто не позволит… Это все были лишь красивые слова.
Вечер начинает закручиваться. Бойко идут награждения, на огромной плазме в полстены за пультом управления ди-джея — демонстративные ролики турнира. Народ ликует, гукает, аплодирует, восторженно свистит, подбадривая каждого, кто выходит к трибуне за наградой.
И я этой чести удостаиваюсь. Дважды. Как в личной категории, так и командной.
Правда, получив грамоту первый раз, чуть не заваливаюсь на нижней ступени сцены, под прицелом сурового взгляда Игната. Пришел, значит. Оно и понятно. Праздник, веселье, выпивка, девчата… Глаза сами на его соседку перескакивают. Интересная. Помню ее… Она с ним обнималась в парке, когда я с Лавиным туда приехала. Высокая, статная, миловидная. Запоминающаяся внешность. Раскосые глаза, высокие скулы, очень крупный рот. Волосы… цвета бирюзы под каре, с выбритым боком.
Помнится, Селиверстов убеждал, что они с девушкой только друзья. Это слегка охлаждает взбунтовавший от ревности мозг, но то, как Мальвина висит на руке Игната, на ушко что-то шепчет, все равно обжигает обидой. Взгляд отвожу. Не буду душу травить, и так тошно.
Когда праздник уже в разгаре, народ в хмельном веселье, чуть радуюсь внутренней тишине. Вроде обо мне не вспоминают, мужские разговоры, брутальный смех, редко, но размежеванный женскими хохотками и репликами. Игнат, только закончилась официальная часть, уходит, но девушку оставляет с командой. Она, как по мне, и не расстраивается. Все ребята с ней потанцевать успевают…
Бездумно ковыряюсь в тарелке, пока не слышу:
— Наша милая Птичка скучать, — Лианг не скрывает иронии. — Если ты не против, — насмешливо-колючий взгляд на Родиона, — можно я пригласить ее на танец?
Шумахер находит мою ладонь под столом, куда я испуганно прячу руки, и сжимает собственническим жестом, перестав выглядеть своим в доску парнем. На лице задумчивое негодование.
— Это проблем? — недоуменно обводит глазами Джи Линь всех участников нашей посиделки. По периметру стола ребята начинают глухо посмеиваться, девчата с недоумением косится, явно не разделяя маниакальности Родиона по отношению ко мне.
— Если только Ирина не против, — спихивает на меня ответственность за решение Шувалов, но смотрит с такой затаенной надеждой, что лишь головой обреченно мотаю. В этом Шумахер не мужчина. Не умеет сам быть категоричным в спорных вопросах.
— Не против, — натянуто улыбаюсь, а что остается делать. Отказ — может дорого стоить.
Шувалов недовольно сопит, но руку отпускает. В этот самый момент его телефон оживает, и Родион под гнетом злых эмоций рявкает в трубку:
— Да, — поднимается аккурат со мной и, одарив напутствующим предостерегающим взглядом, уходит в темноту коридора, где ищет относительного уединения. Лианг галантно помогает мне покинуть место и проводит к танцполу.
— Тебе не надоело играть? — первой начинаю разговор, устало выдохнув.
— Вся наша жизнь — игра! — пафосно изрекает Джи Линь, обманчиво нежно заключая меня в объятия. Тепло… В его руках мне всегда было уютно и тепло. Чуть не выдаю собственных чувств, приластившись к щеке Лианга. В отличие от Игната, бывший ростом со мной почти вровень, хотя подобное никогда нас не смущало. Все зависит от мужчины, который рядом с тобой. Если для него дискомфортно находиться рядом с девушкой примерно его роста, то и отношения будут натянуты. А Лианг явно не комплексует и держится так, будто на голову выше, как минимум. — А вот ты, моя Гуань-Инь, заигрываться.
— Тогда прекрати меня провоцировать и загонять в узкие рамки, иначе тебе достанется мой труп.
— Значит, — не без удовольствия размышляет Джи Линь, — ты уже понимать, что я выиграть в любой случай.
— Да, — зачем отрицать очевидное, — но и ты прекрасно знаешь, что я не сдамся просто. Так что, не думаю, что тебя устроит дохлый приз…
— Ты решить себя уничтожить, чтобы…
— Ага, — киваю с блаженной улыбкой. — Чтобы никто не выиграл. Мы все проиграем…
— Я согласен, — безлико и холодно, до мурашек. — Я не собираться сдаваться, слишком много вложен, слишком уж ты желаем… Я любить тебя, Гуань-Инь, — чуть погодя, позволив впитать угрозу и познать глубину его одержимости, — но если еще раз посметь принять Энерго, убить собственный рук.
— Тогда не ломай меня, — прошу без заискиваний, но перестав изображать равнодушие.
— Тогда не делать так, чтобы мне приходиться это делать, — Лианг касается моей щеки нежно и бережно. Как когда-то. Легчайшее тепло щекотливо расползается по лицу. Непроизвольно лащусь, отчаянно понимая неправильность своего действия, но я так хочу перемирия… Так хочу сострадания, ласки, участия, защиты, любви. Крепкого плеча и живых ощущений. Простых, понятных, человеческих. А не тех, которые все никак не зародятся с Родионом — холодных, безликих, унылых, безвкусных. И уж тем боле не тех, что испытываю с Игнатом. Бешеных, необузданных, нездоровых, топящих, душащих… уничтожающих…
Может, прав Лианг?
Что женщине от жизни еще нужно?
Любимый человек… Его близость и чувства, которые он дарит.
С Джи Линем мне было хорошо, удобно. Все дело портили его адреналиновые заскоки, но если его энергию направить в другое русло…
От бесстыдных мыслей к лицу приливает жар. Опускаю голову, упираясь лбом в плечо Джи Линя, умело ведущего в танце. Он не позволяет себе лишнего, но рука, лежащая на талии, притягивает меня к себе сильнее.
Даже не думаю рыпаться и грубить — женщине не может не нравиться уверенный в себе мужчина, крепко стоящий на ногах и умеющий обнимать так, что ощущаешь его силу и власть, защиту. Он не раздражает…
Черт, возможно, я действительно запуталась в чувствах. Испугалась, перенасытилась эмоциями, вот и натворила непотребного.
Страсть и любовь ходят под разными ликами, и если первое — недолговечно, то второе…
— Как же я хотеть тебя поцеловать, — шепчет упавшим голосом Лианг в висок, губами касаясь кожи. Мне хорошо, трепетно и щекотливо. Ворчливые насекомыши зевать начинают. Зевать… просыпаясь. Спасибо хоть за лень, а то раньше болезненными казались. Лишь намек на Селиверстова — и стаи вероломных тварей тотчас встряхивали тело, переворачивая с ног на голову эмоции и чувства.