Этот козлина меня… защищает или грязью обливает?
От возмущения нахохливаюсь, точно воробей, готовый в бой вступить. Меня переполняет негодование. Да как Игнат может?! Как смеет!!!
Удивительная способность обелить, вымазав в дерьме. Спасать, притапливая…
— Но команду не подвела. Пришла… Она очень ответственная, — заключает с такой простотой и безликостью, что у меня глаза на лоб лезут.
Блина, дайте мне что-нибудь потяжелее. Я ему по башке настучу!!!
— Да это ты играл… спустя рукава, — подаю голос и впервые удостаиваюсь внимательного взгляда непогожих глаз. — А еще, — бурлит обида, — тренера обманул… больной ногой! — некрасиво с моей стороны, но злость в виски долбит. Только Игнат умеет из взрослой и уравновешенной меня за долю секунды сделать недоразвитую неврастеничку.
— Это когда я на тебя упал? — невинно хлопает ресничками.
Подлюкаа-а-а!!! Самовлюбленная…
— Да! — фиг тебе, не покраснею и не буду углубляться в интимные подробности. — А на следующий день уже на вéлике гонял!
Вот так! Топить, значит топить!
— Малыш, — окидывает брезгливо-снисходительным взглядом, — турнир я отыграл по максимуму, второе место, между прочим, а нога болела жутко. Благо мне медсестра хорошая попалась. За ночь залечила…
Язва поперек горло застревает. Боль… затапливает грудь, вгрызается в сердце. Оно пропускает удар, а когда выдает следующий — он оглушает.
Шок затягивается, это нелепо и смехотворно — вот так откровенно опешить от однозначного признания соседа, но я не нахожу сил прийти в себя. Зато победная ухмылка, скользнувшая по его наглому лицу, еще как:
— А меня два медбрата, поэтому лечение затянулось, — легкомысленно закатываю глаза и отмахиваюсь, — но я не в обиде… Главное результат!
Не знаю, что я хотела этим сказать. Поднять свою самооценку, мол, у тебя одна, а у меня двое!!! Или стремительно опустить, — я докатилась до групповухи, пусть и на словах… Но от реального воспоминания, как меня лечили, что пришлось пережить, свое самочувствие — и сопоставив лечение, коим занимался Игнат, с тошнотворной ясностью понимаю, что проигрываю по всем пунктам. Краска стыда печет не только щеки, даже нутро пылает… Зарделась, по-моему, вся до кончиков волос.
Лютый взгляд Игната ничуть не остужает, и даже капельки удовольствия не доставляет, что сумела парня на эмоции вывести.
— А то и вижу, — цедит с нескрываемым презрением, — две недели постельного, — не скрывает плевка, — режима, при должном уходе, в умелых руках… Отощала, сестренка, нужно тебе для компании еще пару-тройку лекарей вызвать!
— Вы сейчас точно о болезни и лечении говорите? — в мир хаоса и самообмана вклинивается едко-настороженный голос Андрея Юрьевича.
Запоздало вспоминаю, что мы у него в кабинете. И разговор у нас сугубо деловой, вот только каким-то образом мы его умудряемся опошлить.
— Да, — киваю в пол.
— А то, — поддакивает смешком Игнат.
— Все свободны, — хмуро отдает распоряжение Вирзин, — Селиверстов и Королькова, а вы останьтесь, — рушит хрупкие надежды зав кафедрой, что это ужасное утро оканчивается и вскоре я смогу вздохнуть свободно… ну или забиться в уголок и пореветь вдоволь.
Только наши команды скрываются за дверью, зав. кафедрой откидывается на спинку офисного стула. Руки в замок на живот.
— Не хотел пугать ребят новостью, но сейчас должен приехать важный человек. Он заинтересован нашими проектами и для начала хочет поговорить с вами лично.
Мы с Игнатом переглядываемся. Обоюдная неприязнь медленно отступает перед этой новостью.
— Но я не готова, — роняю испуганно. — Почему нельзя было раньше предупредить? Я бы… ну, не знаю, речь написала.
— Потому что письмо о его приезде задержалось в дороге, — Вирзин театрально вскидывает глаза и ладони к потолку: — Боже, благодарю нашу «почту», что вообще нашла желание нам его благородно доставить.
ерничество заведующего понять можно. Давно бытует мнение и шутки по поводу работы «Почты России», и вот теперь мы сами едва не стали ее жертвами.
— Ничего ужасного, думаю, не случится, — бормочет Андрей Юрьевич. Но тут селектор на его столе шуршит:
— Андрей Николаевич, к вам гости.
— Спасибо, Валерия, проводите… — тотчас тушуется зав. кафедрой, в глазах паника. Мужчина быстро берет себя в руки. Натягивает приветливую улыбку и бодро поднимается с кресла, встретить людей, кто может спасти наши работы:
— Ну что, мальчики-девочки, — тихо и явно для наших с Игнатом ушей, вышагивая к двери. Мы тоже встаем со своих стульев, — дождались, — легкой обреченностью убивает наповал Вирзин.
Дверь открывает Лера, пропуская к нам в кабинет… Лианга и двух его самых близких людей: Хэй Ксан и Джен Мин.
Затравленно мечу взгляд на Игната, Селиверстов — точно бык на корриде. Если бы ногой дернул — один в один не отличить. Серые глаза наполняются грозовой хмуростью — кровавой пеленой, голова чуть склонена, лоб вперед. Крылья ноздрей так яро трепещут — вот-вот дым из носа вырвется.
Зато Вирзин чуть из штанов не выскальзывает:
— Здравствуйте, — расплывается такой благодушно-радостной улыбкой, что блевать охота. Меня реально подташнивает, желчь к горлу подкатывает, и если Селиверстов явно специально выказывает неуважение, то я… просто не могу и слова выдавить. — Валерия, — зав. кафедрой ступает в приемную, оттесняя техника. — Кофе, чай, что-то на стол быстро организуй, — отдает короткое, едва слышное указание, и тотчас возвращается. — Добро пожаловать, господин Линь Анг Линь Джи, — нагораживает в кучу имя и фамилию. Жуткая неосмотрительность и безрассудство. Зачем коверкать плохо понятное, лучше бы промолчал.
— Лианг Джи Линь, — поправляет спокойно бывший, оставаясь убийственно безликим.
— Прошу простить, ваши имена для нас непривычны, — тушуется начальник. Жест рукой «проходите». — Будьте добры.
Лианг отдает распоряжение своим людям, обождать в приемной. Хэй Ксан и Джен Мин молча выполняют указание босса.
Джи Линь проходит вглубь кабинета и присаживается в кресло нашего начальника, на который Андрей Юрьевич услужливо указывает.
— Спасибо, — благодарит кивком Лианг, а Вирзин присаживается рядом с ним на простой стул для посетителей.
— Извините за столь скомканный прием, мы оказались заложниками ситуации и узнали о вашем прибытии несколько часов назад, — винится зав. кафедрой. — Как вы понимаете, университет на каникулах, поэтому собрать людей и приготовиться… — заминка, Андрей Юрьевич сдувается на оправдании, потому что глупо оно звучит. Это нам нужен спонсор. Его не волнуют наши мелкие проблемки. — Надеюсь, — все же находит силы продолжить речь Вирзин, — отсутствие официальной церемониальной части и переводчика вас не оскорбит?
— Нет, это ерунда.
— Отлично, — расслабляется Вирзин, — зато ребята, отвечающие за проекты на месте, — кивок и мах длани на нас с Игнатом.
— Да, спасибо, меня это вполне устраивать.
— Познакомьтесь. Это Селиверстов…
— Бл***, - зло вибрирует голос соседа, — это какая-то долбанная шутка?
— Селиверстов!!! — голос заведующего за длинную фамилию соседа успевает с баритона на фальшивый фальцет заехать и обратно. С раскрасневшегося лица моментом сходит вся краска. Глаза испуганно бегают, губы подрагивают. Начальник на грани обморока.
— Я тоже рад вас видеть! — Лианг бесстрастен, улыбка лживо миролюбивая.
Это подло. Имея власть и деньги, манипулировать другими и играть на их слабостях и увлечениях! Джи Линь все верно рассчитал… Он пробирается во все области жизни, интересные мне — в которых кручусь и в которых мечтаю работать. Не от великой благодетельности сейчас Лианг здесь, не от большой души, а чтобы поработить…
— Здравствуйте, — выжимаю приветствие. Я сильная. Должна научиться притуплять свои эмоции и даже врага принимать с улыбкой.
Опустошенно сажусь на стул. Могу проигнорировать или уйти, но чего добьюсь? У нас уговор с Джи Линем, что буду вести себя нейтрально. Позволю быть частью жизни, не буду отталкивать…
Да и глупо это. Одним энтузиазмом в наше время не пробиться, а без должного финансирования проект так и останется в стадии «разработка». Только спонсирование вытянет его на нужный уровень и позволит дышать.
И у Джи Линя есть деньги, власть, связи.
Жестокая реальность. Научная проституция… своего рода. Да, она существует во всех областях, и даже у нас, и сейчас мне придется оттачивать мастерство по лизоблюдству. Если я хочу добиться чего-то, мне придется лавировать среди недругов и хищников, отстаивая свои интересы. К тому же я не одна. У меня команда: Антон, Аня и я… И я несу ответственность за них.
— Вы знакомы? — проницателен зав. кафедрой, чуть встревоженным взглядом пробегаясь по нам всем.
— Немного, — кривит губы Джи Линь, — сталкиваться в другой сфера жизни. — Размыто и так, чтобы наш начальник понял, это его не касается.
Теперь Вирзин прогуливается по нам с Игнатом недовольным взглядом, обещая после встречи крупную разборку.
— Надеюсь, интересы вне научных изысканий никоим образом не влияют на желание поддержать начинания молодых ученых? — нужно попросить у Андрея Юрьевича мастер-класс по тому самому лизоблюдству.
— Будьте уверены, — заверяет холодно Лианг. — Я не враг своим вложениям. Я люблю свободную красивую жизнь, развлечения, а это требовать больших средств. Поэтому я не пойти вразрез с прибыльным делом.
— Это замечательно, — потирает руки Вирзин. — Правда, до хорошей прибыли еще далеко…
— В некоторых вопрос я не спешить, долгосрочный перспектива меня тоже устраивать, — хлесткий взгляд на меня, даже душа замирает.
Рядом раздается гневное сопение, да и жаром окатывает. Не буду смотреть на Игната…
— Хотелось бы уточнить, что требуется от ребят. Вы же понимаете, выдавать сразу все свои изыскания, не будучи уверенными в спонсировании, чревато. Не хочу показаться некорректным, но случается разное, — мнется Андрей Юрьевич, и его волнения понятны. Кражи идей и работ не редки. Вот он и пытается нас оградить от подобного. — И дабы избежать недоразумений…