Один из громил несколько секунд что-то бормочет по внутренней связи, а когда пропускает, несколькими ступенями выше приходится посторониться, пропуская расфуфыренных красоток.
— Оу, — заигрывающе улыбается первая, — какой милый.
— Пиз***! — голос знакомый, да и мат звучит с родной какой-то интонацией, а ему вторит нервный ик блондинки. Перевожу взгляд на вчерашних шаблонных подружек, меня перекашивает от недоумения. Что за непруха?! Никак не думал, что их тут встречу!
— Опять ты! — сужает опасливо глаза мелкая. — Ты меня преследуешь?
— Или ты меня? — наезжаю в свою очередь.
— Больно нужен! — фыркает брюнетка.
В который раз отмечаю, что мы с ней говорим на одном языке, а я так до сих пор и не знаю, как зовут это чудо.
— Перестаньте рычать друг на друга, — тянет примирительно блондинка с наивно-голубыми глазами и кукольными губами. — Может, лучше танцевать? — хлопает не менее неестественными ресничками.
— С ним? — кривится брюнетка. — Вот еще!
— Упаси боже, — торопливо поднимаюсь по лестнице на второй этаж.
— А я бы не отказалась, — в спину догоняет раздосадованный голос третьей девицы.
Иду вдоль диванчиков, останавливаюсь возле очередного, на широком балконе, с которого открывается прекрасный вид на толпу внизу.
Гордеев без младшего брата, но со своими охранниками. Мужики с непроницаемыми лицами, с телефонами сидят.
— Химик? Новости от Штыка? — насколько знаю, лысому уже сообщили «приятную» новость. Он ее воспринял… никак.
— Предложение есть.
— Даже так? — не нравится его равнодушный тон. Голем секунду медлит, а потом кивает на диван напротив.
Только сажусь, Гордеев щелчком подзывает официанта, стоящего рядом в ожидании указаний. Парень тотчас суетливо скрывается, но уже через несколько секунд появляется с новой стопкой. Наливает водки и отступает за невидимую границу.
Выпиваю, закидываю в рот канапешку, что на широком блюде посреди стола стоит.
— Себя предлагаю, вместо всех! — решительно, пока не передумал.
Голем хмыкает:
— Высокая самооценка.
— Мгм, — кивок, — потому что знаю, что могу принести гораздо больше денег.
— А долг немалый, — значимо кривится лысый, чуть головой покачивая в раздумье. — Три года!
— Год…
— Три!
— Расписку Моржа и Штыка…
— За Штыка уже Зур просил — с барского плеча процент с турнирных денег.
Пиз***, когда успел? Почему мне не сказал…
Потому что знал — отговаривать буду.
— Значит, расписку Моржа и обязательства Зура…
— Аха-ха, — короткими смешками ржет Голем, — да ты не припух, химик? Даже такой гений как ты, не стоит таких рисков. Да если по чести, мне и процент от турнира — душу не греет. Лучше буду медленно, но верно мозги из Штыка выколачивать. Мне понравилось. Я, между прочим, бабла на его проигрыше поднял гораздо больше, чем на победах.
Гнев мощной волной бьет в голову. Удушливо втягиваю воздух, боясь сорваться в безрассудную драку, и тогда шанс договориться упущу. Шумно выдыхаю, усмиряя ярость. Как же мне хреново!
Ромыч и так в больнице бревном валяется, а этот урод, в глаза говорит, что слил его и будет это делать дальше. Как закрываю глаза, тотчас картинка — друган в больничной палате, на койке. В трубочках, в бинтах… обездвижен.
— Я ведь могу тебя в большой бизнес вывести, — не сразу осознаю, что все же продолжаю торг. — Легальный бизнес, — облокачиваюсь на стол. — Как долго ты на этом, — неопределенно рукой машу, намекая на беззаконье в клубе, — сможешь наживаться?
— Даст бог до смерти, еще и детям и внукам достанется.
— Если дорогу кому-то не перейдешь или власть не сменится, а с ними и правила. А я тебе предлагаю себя, как человека, который может и знает. Мне бы спонсирование и я… я обеспечу тебя и твою семью легальным бизнесом и вложениями. Это другая ступень в социальной лестнице. Уважение, почтение. Тебя будут принимать в других кругах и считаться с твоим мнением. Ты сможешь сам навязывать условия…
— Это что, шутка? — этот голос меня с утра раздражает. Неправда — со вчерашнего вечера. Причем сейчас сильнее наглой морды Гордеева. Кошусь на злющую брюнетку. Девушка, подбоченясь, стоит около меня и пилит злым взглядом.
— Что этому кретину тут нужно? — вызывающе кивает на меня, а смотрит на Гордеева.
Ее подружки плюхаются на диванчик около Голема, слегка потеснив одного из охранников.
— Викуль, — лысый грозно сверкает глазами. — Этот кретин по делу пришел. Ко мне. А вы что, знакомы? — чуть погодя, и с угрожающей настороженностью.
Вот теперь дыхание обрывается и сердце замирает. Страшно представить, какие отношения у этой парочки.
Брюнетка заметно бледнеет. На лице расползается глупая улыбка:
— Не назвала бы это знакомством, — начинает бурчать, у меня аж поджилки трясутся. Бл***, вот же влип?! Опять! В который раз! Ну кто же знал, что эти двое…
— Столкнулись вчера в клубе. Он мне нахамил! — победно на меня и кривит губы.
Суч***! Но сердечко выдает испуганно-настороженный удар — об остальном умалчивает.
Мышца ускоряется. Я и дышать заново начинаю.
— Химик, — с вибрирующей угрозой тянет Голем. Уставляюсь на Гордеева, уже перебирая варианты своей смерти, — Вика, — пальцем в брюнетку, — моя младшая сестра. Только недавно прилетела из Парижа. Если увижу рядом с ней — закопаю, и тут уже ничего не поможет.
Опять сердце выдает дробный бой, в животе кишки узлом скрючены, а в паху… натужно, щас обоссусь. Бросаю настороженный взгляд на Вику, она мне отвечает с вызовом.
— А тебя, моя милая, — вклинивается в нашу немую перестрелку взглядами Гордеев, — сошлю уже не в Европу. А куда-нибудь в Мухосранск без полного финансирования. И в этот раз надольше! Уяснила?
Опа-на! Меня отпускает. Благо, моча от счастья на выход не торопится, но в животе тепло, а в голове гулкое эхо радостно бьющегося сердца.
Теперь смотрю на девчонку с большим интересом, даже решаюсь на ухмылку. Она зло на меня.
— Конечно! — фыркает, демонстративно усаживаясь рядом. — Так не считается? — коготком на нашу близость. Дерзко на брата. Нога на ногу. Руки на груди складывает.
— На грани, — цедит сквозь зубы лысый, недобро взирая на сестру. — Химик, тебе пора! — безапелляционно мне. — Погуляй слегонца в зале. Выпивка за мой счет. Щас документы подготовлю и тебя найду!
— Идет, — поднимаюсь из-за стола. Кошусь на Вику, она и не думает меня пропускать. Тараню без лишней деликатности и шатаюсь на выход.
— Я не шутил, — за спиной недовольный голос Голема. — Узнаю, что вы спите — убью обоих!
Бл***!!! Вот она, моя смерть!
И почему я всегда вляпываюсь в дермище?!
Делаю себе пометку держаться как можно дальше от семейки Гордеевых.
Торопливо сбегаю вниз и забиваюсь в угол бара. Пью, закусываю… в зал почти не смотрю, но один раз замечаю Лавина. Какого хера он тут делает, понятия не имею, да и не особо заморачиваюсь. У меня другие глобальные проблемы.
Напиться вдрызг не успеваю, бармен доверительно сообщает, что меня Гордеев ждет в своем кабинете.
— Химик, — без учтивости, такта, — Ошеровича помнишь?
— Мгм, — кивок. — Здрасти…
— Доброго вечера, — лживая улыбка.
— Вот дружбанов твоих писульки, — лысый двигает на край стола несколько листов формата А4.
Прежде чем взять, чтобы удостовериться расписки это или нет, оцениваю расторопность Гордеева. Он каким-то волшебным образом успевает вызвонить уже знакомого юриста-еврейчика. Мужчина сидит по другую сторону от меня, но ближе к Голему. Пот со лба платочком утирает. А глазки темные бегают алчно.
Дотошно проверяю верность документов. Прикидываю датность, на память закорючки, которыми подтверждали свои слова.
— А это на тебя документы, — кивает юристу Голем и мужчина мне торопливо протягивает стопку бумаг.
Сажусь на свободный стул и принимаюсь изучать. Уж что-что, а в больший просак влипнуть из-за своей невнимательности не хочу.
Несколько пунктов меня не устраивают, и мы вступаем в переговоры.
Ошерович к этому моменту и ноут раскрывает. Удивительно, но юрист его с собой носит. Хотя… раньше в чемоданах много документов носили, теперь технику и ручки. А у Ошеровича крутой. Из крокодильей кожи, с ручками, молниями и застежкой, как на старых портфелях школьников.
Пока мы проходимся по пунктам еще раз, юрист быстро вносит изменения, на которых сговариваемся.
— Ах, да, — хмыкает так, будто вспомнил об ерунде Гордеев, вперивая в меня насмешливо-каверзный взгляд, — я забыл про незначительное условие всего этого балагана.
Молча жду подвоха.
Юрист дышать забывает, хотя уже было на печать отправляет новый договор.
— Ты должен не просто моего братана победить, а победить в СВМА.
Несколько секунд думаю, шутит или нет, а Голем откидывается на спинку офисного кресла из кожи.
— Бред какой-то…
— Дело чести, а оно деньгами не измеряется, — вот теперь взгляд Голема становится опасно свирепым, обещающим мне куда большие неприятности, чем полагал.
— Подписи давай поставим, мне пора закругляться и в люлю, — реально надоедает спектакль.
Часть 4 Глава 64 (Семья, дружба — долг чести…)
Ира
Шумахер на правах моего парня таскает меня везде, где бывает сам. Мои скромные попытки оставаться в тени упорно не замечает. Порой так вживается в роль, что реально верит в наши отношения. А я этого боюсь.
Нет ничего страшнее, чем поверить в собственную ложь!
Благо, Шувалов держит себя в руках, но терпение его на грани. На людях вольности позволяет, куда без этого, но большую часть шалостей быстро осаживаю. Радует, что домогательств в пугающе открытой форме нет. Не дура, вижу… И с каждым днем все хуже и хуже. Ситуация обостряется настолько, что только и жду какого-нибудь эпизода с разборками и попыткой принудить меня к сексу.
Прошлой ночью страшно было. Он так упился в клубе, что идти не мог. Бросить его не решилась, хотя дико разрывало от желания… Особенно после «милого» разговора с Игнатом. Особенно после того, как застала Родиона с другой… в его машине.