Вновь горечь поперек горла застопоривается. Сглатываю… Нужно выпить. Обшариваю холодильник на наличие выпивки, но ничего не нахожу. Тогда обвожу бестолковым взглядом кухню… Несколько пустых бутылок валяется под столом и одна на…
От собственного смрада и гнили бешусь сильнее — меня уже не остановить! Ярость, два дня клокочущая во мне, находит выход. Начинаю крушить, что попадается под руку, а когда выдыхаюсь, сползаю на пол, проскользив спиной по стене.
Утыкаюсь головой в колени, и погружаюсь в самобичевание и неутешительные мысли о гадине, контролирующей мой пульс. Дергающей неизвестные мне нити романтически настроенного сердца, бьющегося лишь по ее велению. Управляющей потоками моей крови и дыханием. Подчиняющей каждый мускул и, бл***, тошно осознавать, что отныне я весь без остатка принадлежу хладнокровной козе, с напрочь отбитыми адекватными и понятными чувствами!
Ее раздрай, как яд, отравляет мой рассудок. И чем больше она шатается от желания до отторжения, от ненависти до симпатии, тем сильнее схожу с ума. Меня выворачивает наизнанку ПОТОМУ, что нет лада в действиях, мыслях и словах Ирки! Разговором гонит прочь, а жестами в еще большую пучину похоти вгоняет… Язык — жалит, тело — исцеляет. Взгляд — отвергает, а запах — притягивает.
И этот мытарство передается мне. Бл***, я как баба с вечным ПМС…
Ира
Утром с неудовольствием узнаю, что ни звонков, ни СМС от Игната не было.
Ради дела заезжаю в универ, а проходя мимо лаборатории Селиверстова, заглядываю туда — его команда работает в поте лица, а командира своего не видели и не слышали уже несколько дней.
Волнуюсь все сильнее…
Часть 4 Глава 65 (Беспробудно пьян, обескровлен, влюблен и не понят)
Ира
Уже было подношу руку к звонку, как дверь распахивается.
Немая сцена. Глаза в глаза с Лерой.
Сердце едва не выпрыгивает из груди, а горло сковывает спазмом.
Красивая… Несмотря на потухший взгляд, пролегающую тень под глазами. Девушка замирает, как и я, только по другую сторону порога квартиры.
С шоком справляется быстрее меня. Застегивая пуговицу короткого темно-серого плаща, дергает плечом — поправляя лямку зеленой сумочки, что желает сползти:
— Привет! — безлико.
— Здравствуй.
Как мне сейчас неудобно и скверно поймут лишь те, кто сталкивался лицом к лицу с соперницей, ясно понимая, что она гораздо красивее и женственней тебя. А еще те, кто был объят удушливой ревностью.
Глупо, нелепо, но неуместное чувство достаточно ощутимо и отрезвляюще проходится не только по душе, но и по телу.
ОНА с НИМ!
Игнат с Лерой? Опять…
Развлекаются, пока Рома…
Утешают друг друга?..
Как это мерзко и подло. Низко. Недостойно.
Даже мелькает мысль уйти. Безотчетно шагаю в сторону, но потом все же ляпаю:
— А Селиверстов здесь?
— Чего растерялась-то? — с горькой усмешкой, но без неприязни, которую до недавнего времени упорно излучала. — Проходи! — Валерия кивает со странным смирением, чуть отступая. — Может тебя этот кретин послушает. Я с ним нянчиться не хочу, сложно. А мне и без того хреново!
Речь удивительная, в очередной раз вводит в ступор.
— Ты главное не пугайся. Он на кухне, — Лера выходит на площадку. — Слегка не в себе. Немного возбужден. Порядком зол. Беспробудно пьян. Отчаянно влюблен. Абсолютно не понят, — стуча каблучками, сбегает по ступеням.
Это что сейчас было?! Как дура, продолжаю таращиться вслед уже скрывшейся из вида девушке. Несколько секунд стою в оцепенении.
Кошусь на открытый проем квартиры. Собираюсь с силами и нехотя шагаю внутрь. Тихо, даже звука телевизора или компа не слышно.
Закрываю дверь — нараспашку оставлять не вариант, а когда взгляд цепляется за дверной проем кухни, опять шок накрывает. В помещении настоящее поле битвы. Скол посуды, сломанный стул, стол — вверх тормашками… В этом хаосе различаю ноги, согнутые в коленях и виднеющиеся из-за холодильника и разделительной стены между коридором и кухней.
Знакомые джинсы и кроссы.
Игнат?..
Сердечко жалостливо екает. Боль расползается по венам.
Робко делаю шаг, так до сих пор и не найдя оправдания своему приезду. Тем более, не знаю, что сказать.
Нет, у меня есть важное дело, но оно…
Селиверстов… Сидит на полу.
Несмело иду — под ногами хрустит битое стекло.
Заглядываю на кухню. Так и есть — стихия прогулялась, оставляя погром. И имя этой непогоды — Игнат. Уткнувшись лицом в колени… спит?
Бормочет что-то невнятное и едва слышное. Ворчит, понукает… тон на то похож.
Костяшки на обеих руках покрасневшие, местами с корочкой запеченой крови.
— Селиверстов, — подаю голос, неожиданно хриплый. Сосед не реагирует. — Селиверстов, — настойчивее тяну.
— М? — пьяно мычит парень.
А сердечко радостно отвечает бойким перестуком. Услышал…
— Игнат, — мягко, — ты как? — ступаю ближе, не в силах сдерживать порыв, касаюсь обстриженных волос. Что он сделал… Зачем свои кудри обкорнал? Хотя, вроде, неплохо. Аккуратно и модно, только… раньше он был отличным от всех, а теперь… — Игнат, — шепчу, чуть тормоша его голову.
— Ирочка… — не то стон с мукой, не то рык радости, но вибрирующий на ошеломительной для моих девиантных насекомышей частоте. — Иришка… — продолжает с нежным бархатом атаковать мое бунтующее нутро сосед простыми, но такими пронзительно ласкательными вариантами моего имени. — Иринка… — взрывает либидо, прогоняя по телу буйство чувств и разгоряченную кровь. Сердце, опасаясь смертельного огня и боясь истлеть, выписывает немыслимые кульбиты, едва не лишая чувств. Дыхание сбивается, меня начинает трясти. Ноги подводят, едва не ухаю рядом с соседом.
Зачем мурчать мое имя?! Ну зачем?!
И правда кретин! Гад…
— Заканчивай бредить! — злюсь праведно, но вместо грубого толчка пальцами зарываюсь в короткие пряди светлых волос. — Алкаш… — безотчетно стискиваю в кулаках, выплескивая гнев и отчаянье, но с досадой понимая, что тону в ощущениях. — Дебошир!..
Я. Касаюсь. Игната.
Опять! Сама…
У-у-у, как же я скучаю… С тоски чуть не вою. Тело прошибает волной тактильных воспоминаний последней ночи перед расставанием с соседом. Хочу в него зарыться, как тогда — уже будучи обессиленной и мертвецки слабой. Селиверстов оказался таким большим, удобным, вкусным. Хорошо помню, как в него вписалась, позволяя себя укрыть телом. И умирала от чувств, имени которым нет. Путаясь в его руках и ногах, прямо под ним подыхала от счастья и блаженства.
— Игнат! — бешусь на свои разнеженные эмоции и тереблю волосы парня сильнее.
Селиверстов вздрагивает. Несколько затянутых мгновений прислушивается к повисшей тишине, к чувствам, что передаются от меня к нему — и с одного жадного гребка длинных рук оказываюсь в плену, и уже между его ног.
— Игн… — всхлипываю позорно, но так и застываю в молчаливом ступоре. Селиверстов сжимает мои бедра крепким кольцом, лицом утыкается… в низ живота.
— Иришка, м-м-м, — вымученно стенает грудным рыком, да так, что стадо подвластных мерзкому соседу мурашек дружной толпой ныряет в развилку, где пульсирует томительной болью. Прикусываю губу, чтобы не застонать ему в тон. — Иришка, — исступленно бормочет интимно и ласково.
— Пусти, — вяло брыкаюсь, едва справляясь с нахлынувшими эмоциями и дрожью в коленках. Вот-вот замурчу, как Селиверстов, или чего хуже, начну его развратно и голодно гладить в ответ.
Сосед напрягается, носом рисует какой-то узор на моем лобке. Замирает. Секунда — поднимает голову. Безмерное удивление в захмелевших глазах тотчас меняется сомнением:
— Ирка?..
Точно обухом по голове. Он реально не в себе. Явь от морока не отличает!
— Ирка-Ирка! — бурчу недовольно, больше злясь на себя и свою реакцию на Игната. — Ты что здесь устроил?
Селиверстов непонимающе обводит взглядом помещение:
— Уборку, — ровно. — Тебе-то что? — дерзко.
А вот и яд!
Но руки-то не разжимает, даже кажется, еще крепче притягивает.
Гад и козел! И абзац, как его жалко.
Прям идиотка, млею от жалости к парню, который по сути, ее не заслуживает. Он ее категорично не достоин!
Все же требовательно размыкаю кольцо рук Игната и чуть отступаю.
— А с волосами что?
— Мешались…
— Кому?
— Не нравится? — Не то зло, не то слепая надежда на ревность, не то к моему признанию…
Чуть вновь не подаюсь к парню в жажде коснуться.
Мешкаю, чтобы скрыть собственный коллапс чувств, даже язва на языке крутится, но не могу озвучить — выдам себя с потрохами.
Ненавижу, когда сосед меня смущает!
А он смущает!!!
— Мне все равно… — нахожу силы для равнодушия и, слава богу, голос не подводит.
— Заметно, — кривит рот Игнат, ударяясь затылком о стену. — Тогда что нужно?
— Матери ответь! Она волнуется. Названивает, а ты… Даже капли любви и уважения проявить не можешь. Она скучает, переживает…
— А ты?..
Опять ступор.
— Что я?
— Скучаешь? — ни намека на шутку.
— Иди ты! — шагаю на выход, потому что не могу больше. Правда настигает неумолимо и жестоко. Бьет по самому слабому, и я… утрачиваю контроль. А этого нельзя допустить! Поэтому зря приехала. Зря!!!
— Мгм, заявилась, — как всегда верно считывает мои поступки и порывы сосед, — чтобы задом показательно вильнуть и гордо уйти?
— Чтобы передать, твоя мать места себе не находит! — вторю гневно, тормозя в дверном проеме кухни. — А еще сказать, что мне жаль… Ромку.
— Для этого необязательно приезжать, — тычет в дичайшую по правдивости истину, но столь болезненно уязвляющую в данный момент. — Могла бы позвонить!
— Ну конечно! — переполняет меня негодование. — Телефон включи!
Игнат с рассеянным лицом хлопает себя по карманам. Из заднего выуживает мобильный. Несколько секунд возится. С тем же спокойствием и пьяной нерасторопностью по полу растягивается, шаря рукой возле перевернутого стола и стенки, ну и где-то под холодильником. Непонятно как и откуда, выуживает зарядник. Старательно, но медленно, при этом промахнувшись несколько раз, втыкает вилку в розетку. Другим концом, не с первой попытки, попадает в микропроем мобильного.