С ребятами онлайн обговариваем, что и как. Они кисло, но соглашаются. Досадуют, что их не пригласили, на что я резонно подмечаю, любой их них может меня заменить. Они на таких же правах в нем участвуют, как и я.
Это их смягчает и подкупает.
Да, я такой, гад, умею… подкопы делать не только к девичьим сердцам.
Толпа требует зрелища — чтобы я наряд показал. От стриптиза отказываюсь, заверяю, что новые кроссы, вчерашняя футболка с недельными джинсами — вполне пойдут. Я даже носки почти свежие надену.
Как и прежде, команда шутку не сразу понимает. А потом, через жуткие пару минут странного смеха, Юля робко подает голос:
— Верст, у тебя новая прическа?
— Мгм, — вялый кивок.
— Тебе идет.
— Да, — тороплюсь всех успокоить, — а вы думали, что я о проекте не радею. Вон, даже волосы обстриг.
Бл***, лгу безбожно, но это такая приятная мелочь.
Ребята улыбаться начинают, им приятно, что я на ТАКОЙ поступок сподвигся во имя нашей работы. И поэтому, чтобы уж наверняка они не дрожали больше меня, показываю вешалку с нарядом из дорого магазина.
— Надеюсь, на тебе это будет смотреться значительно лучше, — Степа, моя правая рука, умеет поддержать и приободрить.
— Слегка, — заверяю с натянутой улыбкой.
— А какой ресторан? — опять Юля.
Приходится в телефон ползти — названия не помню.
— «Дитай», — озвучиваю в эфире.
— О, — кивает восторженно девушка. — Китайский.
— Правда? — как-то упускаю такую мелочь. Быстро гуглю. И правда — китайский. Бл***, меня ожидает мучение. — Китайская кухня — не мое. — Видя настороженно испуганные лица команды, отмахиваюсь: — Справлюсь.
Я умею говорить так, что окружающие верят. И плевать, что совсем не уверен сам, и разбираюсь мягко, сказать, не очень. В любых переговорах важно умение говорить вразумительно и четко, без заиканий и волнительных скачков.
Совесть взбрыкивает, когда получаю звонок от Зура. Штык очнулся.
В машину — и гоню в больницу, где получаю ударную дозу слез Лерки и злого молчания Ромыча. Даже не хочу знать, кто ему успевает донести, что Ионова у меня пару ночей ночевала. Но, по словам, впавшей в истерику Леры, Штык ее больше видеть не желает. Да и меня игнором обливает, несмотря на мое получасовое выплясывание перед его койкой и попыткой шуткой замять щекотливый момент, объяснив нелепость его предположений.
— Богом молю, свали, — роняет мрачно друг, выслушав очередную порцию объяснений и доводов.
— Штык, бл***, не совершай ошибки.
— Моя ошибка — преданная любовь к такому гон***, как ты. Вроде понимаю, что пользованный и вонючий, но, сук***, со школы вместе. А ты… — сжимает так сильно зубы, что желваки на осунувшемся лице ходуном.
— Тебе мало башню отбили, критинище, — я тоже умею обижаться. Причем, впервые на сто процентов знаю, что не делал дерьма, а меня в нем обвиняют.
— На ху***!!! — рычит Штык, и в палату тотчас заглядывает Славка.
— Братаны, вы че? — недоуменно хмыкает, но не от радости, а от негодования. — На весь этаж слышно ваши разборки. Верст, — с мольбой на меня, — тебе лучше по своим делам махнуть, — рекомендует дружески.
— Бывай, — зло отмахиваюсь, понимая, как пусто навестил друга.
— Он оправится, и все в норму придет, — доверительно шепчет Морж, только с ним ровняюсь в дверном проеме.
Лерка, завидя меня и правильно считав, что ничего хорошего сказать не могу, вновь начинает завывать:
— Он меня не простит.
— Заканчивай реветь, — морщусь, даже не думая бросаться и успокаивать бывшую. — Раньше нужно было переживать, когда ко мне напрашивалась.
— Но я же не…
— Да у тебя на лице было много чего написано, идиотка, — шикаю раздосадованно. — И то, что я тебя не трахнул — дело чести.
— Ненавижу тебя! — утирает слезы, напрочь забыв про тушь и прочую херню на лице, которые теперь цветными разводами ее украшают.
— Мне по хрену, — правдиво, и ни чуть не лукавя. — Но отсюда ни на шаг, если, конечно, правда, желаешь прощение получить.
Ионова, источая презрение, шмыгает носом, но кивком благодарным отзывается.
Ира
Бригада будущих реставраторов «меня», завидя объект и оценивая объем работы, некоторое время стоит в оцепенении.
— Ир, — дрожит голос Ксении, подруга ладошкой рот прикрывает, глаза огромные, как у совенка, — ты уверена, что в состоянии ходить и думать?
— Да, и чем дольше вы тянете, тем меньше у меня времени на отработку роли, — сижу на стуле, посреди зала квартиры Родиона, как прилежная ученица перед строгой комиссией. Шувалова до сих пор нет. На телефон не отвечает. Но я пока тревогу не бью — до вечера еще есть время, а там… решу, что делать.
— Так, — Ланка мне нравится, она конкретная и дельная, — раз Ксю, — вот так сразу умеет вливаться в компанию, хотя девчонок только что познакомила, — хороша в подборе одежды, пусть тем и занимается. Я быстро погуглю основные моменты с Китаем, традициями…
— Зачем?
— Я так поняла, — чуть медлит Лана, ища взглядом поддержку у Витьки и Ксении, — ты приглашена в китайский ресторан, тебе нужен спонсор для проекта, и главный организатор — Китаец.
— Да, — осторожно.
— Значит, тебе нужно его обаять…
— Нет, — категорично, да так, что девушка вздрагивает. — Его мне не нужно обаять, от слова «совсем»! В идеале, пусть отвратится, но так… чтобы это не испортило общего впечатления других участников, — скомкано объясняю, на последних словах чуть выдохнувшись. — Мне нужны средства на проект, но показаться я должна перед другими.
— Хм, — кивает своим мыслям Лана, — основной этикет все равно китайский…
— Я с ним знакома, — заверяю спокойно. — Я жила в Китае какое-то время.
— Круто! — воодушевляется подруга Франкшта. Витюха меня больше не смущает взглядом, он в планшете — кто-то из нас должен страничку вести. Вот он и трудится с утра до вечера. И даже мою просьбу про Генку-одногруппника воспринял лояльно. Пробурчал в своей манере — делать мне нечего, при этом уже настукивая пальцами по экрану, создавая пост-благодарность.
Люблю его за сговорчивость и умение делать дело без выноса мозга.
Блин!
Я всех своих друзей люблю. Они… в самых диких ситуациях доказывают свою преданность. Видимо, этим я и богата.
Родственниками и друзьями…
— Значит так, — после быстрого изучения темы, резюмирует строгая Лана. — Никакой вульгарщины. Нужно нечто скромное по фасону, деловое, но при этом красно-золотое.
— Платье? — задумчиво хмурится Ксю.
— Не выйдет, — мотаю головой, — у меня вот это… — скашиваю глаза на увлеченного планшетом Франкенштейна, но, на всякий случай, отворачиваюсь от него. Распахиваю халат, который обнаружила у Шувалова в шкафу, демонстрируя девчонкам, что под ним скрываю. Мне-то одеть нечего было. Пришлось покопаться…
— Ира! — разводит руками Ксения, распахивая еще шире глазищи. — Да ты вообще долбанулась?! — не сдерживает негодования. Обшаривает меня взглядом, запинаясь на основных проблемных участках правой стороны тела: плече, бедре, ляжке и икре. — С такими травмами в больницу нужно!
— Я там была, — плотнее кутаюсь в халат и опять на стул сажусь. — Нет ничего смертельного, главное прикрыть, а с болью я справлюсь.
Лана лишь головой мотает:
— Жесть. Витька сказал, что ты отчаянная, но чтобы так, — ни толики восхищения — лишь недоумение.
— Девчат, мне помощь нужна. Сочувствие, протесты, советы — сейчас не прокатят.
Бравина рукой прикрывает глаза, другая — на талии:
— Бюджет? — задумчиво.
— Да нет его почти, — упавшим голосом. — Вить, с подписок деньги когда снять можно? — кошусь на друга. Девчата тоже на него уставляются с надеждой.
— Месяц, — безлико роняет друг, даже бровью не поведя.
— Черт! — ворчит Ксения, прикусив губу.
— Ксю, может из имеющегося? — призываю к рациональности. — Нет у меня средств. Мне и без того Лане костюм откупать. А еще на два этапа новый брать где-то нужно.
— Откупить придется, а второй я достану, — обнадеживает Лана. — У нас праздники закончились — остальные вернули.
— Я не могу так, — мрачно. — И так убила один.
— Вернешь! — без тени сомнения и возражений. — Еще и процент, — а это добавляет с улыбкой.
— Время до завтра? — продолжает уточнять подробности Ксения.
— Да, в шесть я должна быть на месте.
— Будет у тебя наряд, — заявляет Бравина так категорично, будто он уже есть. — Я его вижу, — себя пальцем по виску постукивает. — Осталось найти и добыть! — торопится на выход.
— Ты куда? — непонимающе спешу за ней.
— Искать и добывать! — отрезает хмуро Ксения, уже явно погружаясь в любимый мир моды, магазинов и вечной дилеммы, как заполучить желаемое, при минимуме затрат.
С Ланой возимся чуть дольше — грим дело тонкое, а при минимуме косметики, практически — произведение искусства.
Результат приятно радует, хотя затрачено приличное количество времени.
Но я не синяя и вполне смахиваю на человека. По чести боялась, что с таким напором, Лана меня в гейшу выкрасит, это, признаться, действительно было бы наилегчайшим выходом из положения. Но нет. Она меня оставляет мной. Это радует…
Не успеваю смыть результат, на пороге квартиры застывает Шувалов младший. Беспробудно пьяный и совершенно невменяемый.
— Это, бл***… - еле ворочает языком, пытаясь пальцем на Витю и Лану ткнуть. Я их в благодарность за участие чай усадила пить.
— Нам, пора, — догадливо покидает стул Лана, испуганными глазами таращась на Родиона.
Парень сфокусироваться не может. Что-то бормочет, рукой неопределенно водит.
— Я сейчас, — заверяю друзей. Спешу к Шувалову. Дверь прикрываю, а Шумахеру подставляю плечо:
— Шум, блин, ну какого черта? — тихо выговариваю, но не чтобы пожурить, а просто от бессилия. Он на меня почти обрушивается, совершенно не думая о боли, которую испытываю.
— Ирка, прости, — бурчит в голову, — прости меня, детка. Я…
— Хватит, Шум, — скрипя зубами, кусая губу. У меня сейчас слезы хлынут.