— Очень смешно, — морщусь. — Мне вообще-то не до шуток, а ты… Я…
— Это же нормально, Ир. Разбудить женское начало…
— Да оно и не спало, Ксю! — возмущаюсь загадочной радости Ксении. — Это просто я… благоразумно держалась подальше от соседа!
— Ты с ним переспала? — прямо «бах» и без такта и учтивости.
— Ксю! — давлюсь негодованием. — Ну, нет, конечно… хотя… — запинаюсь, врать подруге не хочу.
— Что «хотя»? — теперь прищур с подозрением.
— Мы-занимались-петтингом, — выговариваю на одном дыхании и затаиваюсь, боясь реакции Бравиной.
— Вот же пройдоха! — непонятно с чего восхищается Ксения, и почему-то… Игнатом.
— Он лишил тебя психологической невинности! Всегда знала, что в плане обольщения он еще тот гений…
— Ксю! — возмущаюсь. — Ты же вроде моя подруга, — выделяю слово «моя», — но почему-то начинаю в этом сомневаться!
— Ир, ну заканчивай меня обвинять в своих грехах и… ролевухах, — добавляет с нескрываемой глумливой улыбкой. — На самом деле, это нормально…
— Это аморально! — поправляю, бурча в стол.
— Ах-ах, — продолжает смеяться Бравина, — это как посмотреть.
— Я смотрю со стороны «мне теперь жуть как стыдно», — поясняю свою позицию ворчливо.
— Ой, ерунда! Зато тебе понравилось, — равнодушная отмашка.
— Я позвонила, чтобы совет выслушать, ну и поплакаться в твою жилетку, а ты…
— Жилетку дома оставила, — продолжает шутить Ксю. — Ты же не предупредила, что развратница еще та…
Недовольно вздыхаю, подруга смягчается:
— На самом деле, я рада, что у тебя хоть так «было». Теперь наконец-то признаешься, что Игнат тебе нравится! — выдает с видом «а что я тебе говорила?!»
За скоростью ее логики едва поспеваю.
— Нет! Нет, — шикаю смущенно. — Но признаюсь, что именно на него реагирует тело, — тихо, а на последних словах умолкаю.
— И что, так ни на кого и никогда больше не было? — допытывается миролюбиво Ксю.
Вот, как она умеет вопросы задавать, прям неудобно и ребром.
— Нет, — мешкаю. — Только на него… и причем не первый раз, — выдавливаю нехотя, бормоча под нос, ведь признание не облегчает самочувствия.
— А это я когда пропустила? — тотчас уточняет Ксения с холодком.
— Когда я… когда ты… была в пьяном… угаре, — запинаюсь бессвязно, потому что нет нормальных слов, чтобы четко разложить все по полочкам, — а я… брошена в логово зверя…
— Капец, Ир, — вытаращивает огромные серо-зеленые глаза Бравина. — На той школьной вечеринке в доме Зура?
— Ага, — нервный кивок. — Игнат меня поцеловал… а потом в бассейне, ну… а я… так опешила, растерялась. В общем, даже не сопротивлялась.
— Он же тебя вроде не тронул тогда. Отпустил, — словно ковыряясь в памяти, поправляет меня Ксения.
— Угу, — опять кивок. — Он был таким грубым. Еще бы, — шепчу в пустоту, — его-то, как меня, не прошибло. А я… блин, Ксю, если он вздумает продолжить распускать свои руки и губы, я вряд ли отобьюсь.
— Охренеть, — брякает мрачно Бравина. — И ты это скрывала от меня? Молчала?
— Ксю, — возмущаюсь нападке. — Ты слышала, что я говорила? По вашей со Спартаком вине я столкнулась лицом к лицу с монстром, и в моем теле и мозгах случился коллапс. Да такой, что я не могла оставаться в городе. А сейчас тебя волнует только то, что я молчала?
— Прости, — с толикой вины, а потом укором: — Но я твоя подруга. Могла бы сказать, что тебе рядом с Игнатом…
— Ксю, мне что, надо было об этом кричать?
— Ну, — заминка, — намекнуть хотя бы…
Молча соплю. Начинаю жалеть, что позвонила Бравиной, но тут Ксения жалостливо тянет:
— Ир, прости, — участливо берет за руку. Чуть сжимает: — Я тогда полной дурой была. Так увлеклась собственными проблемами, что не смогла тебе подставить плечо.
— И ты меня прости, — сокрушенно. Понимаю свою ошибку и смехотворность обвинения. — Я тоже повела себя эгоистично. Убежала, не поговорила, и даже не подумала тебя отговорить от глупости.
— Эх, — выдыхает с грустью Ксю, — мы обе крупно облажались.
— Ага, но я уехала. За это время, была уверена, что успокоилась. Мне казалось, что я готова встретиться со своими детскими страхами. Правильно могу разложить свои чувства… Блин, — хнычу досадливо. — Я же не люблю Игната. Он меня выбешивает… Откровенно…
Ксения молчит, но даже в этой повисшей тишине отчетливо слышу, как звенит недоверие.
— Правда! — оправдываюсь позорно. — Но хочу… Не хочу его хотеть, — убито трясу головой.
— Знаешь, — Ксения серьезна и задумчива, — это трудно — бороться с собственными желаниями, — с горькой рассудительностью. — Так уж получилось, что плоть… она слаба. А когда рядом такой красавец, как Игнат…
— Да причем тут внешность? — опять взрываюсь негодованием. — Он… он хам, нарцисс, подлец и просто бабник!
— Он красив, как бог, Ир, — настаивает уверенно Бравина, пока официант приносит ее заказ. Подруга делает небольшой глоток. — И он подходит тебе…
— Он умнее меня, — добавляю значимо, словно хочу признаться в самом страшном и сокровенном. — Это непростительно!
— Бред, — отрезает Ксения, — мужчина обязан быть умнее и обеспеченней женщины!
— не оставляет ни капли для сомнения или возражения. — Только так он будет ощущать свою значимость и полноценность. В противном случае сам себя сгнобит, а наравне с этим — и свою женщину! Сильный, уверенный в себе, добротный кошель с деньгами! И не дай бог будет богатым, но недалеким — женщина его со свету сживет, облапошит, да рогов наставит!
— Ну, не все такие, — мямлю, хотя понимаю, что Ксения отчасти права.
— Умные и богатые женятся на таких, — безапелляционна подруга. — И только редкие находят равную пару.
— Ладно, — категорически отмахиваюсь, — мне нет дела, на ком Игнат собирается жениться, но вот что он рядом — меня жутко беспокоит!
— Ир, даже не знаю, что сказать. Если хочешь от него избавиться, тогда… ну, тогда его план рассорить ваших родителей — жизнеспособный, — слегка морщит носик Ксю и, дернув плечом, подносит чашку к губам.
Задумываюсь над словами подруги. Она права. Я тоже все меньше хочу, чтобы папа нашел счастье с матерью Игната. Все время рядом с соседом?! Он обещал, что сделает мою жизнь невыносимой… и ведь, гад такой, делает!
— Это мука! — мычу исступленно. — Встречаться изо дня в день. Семейные праздники…
— Ага, — поддакивает Ксения, глотая ароматный кофе. — А что хуже, Игнат… в обнимку с другой….
— Ага, — едва слезу не роняю, ощущая всю боль и злость. Меня переполняет ревность, обида: — Что? — спохватываюсь запоздало, таращась на Бравину. — Да плевать на других, — вру безбожно. — Пусть хоть всех перетрахает… — запинаюсь, едва не завыв от несправедливости. Мне не нравится такая перспектива. Категорически! Словно режут на живую.
— Вот и я о том же, — заявляет победно Ксения со снисходительной ухмылкой. — Ты к нему неравнодушна и ревнуешь!
— Что… я ревную?! — задыхаюсь от переизбытка чувств. Несколько секунд молчу, кусаю губу: — Неет, — в голове никак не укладывается, что можно влюбиться в того, кого ненавидишь.
— Если «нет», тогда с легкостью расправишься с Игнатом, — равнодушно заключает Ксю.
— Я… не отрицаю химии, но влюбиться…
— Ир, — холодно обрывает подруга, — используй вашу химию! На войне, как на войне. Все средства хороши.
— Ты… — секундная заминка. — Ты советуешь… с ним?
— Если кишка не тонка, — огорошивает Ксения. — Или ты все еще девственность блюдешь для единственного и неповторимого?
— Н-н-нет, и не блюла, просто так получилось, — жую слова неуверенно.
— Ну так в чем проблема? — легко рассуждает подруга. — Это же нормально — переспать с парнем, к которому тянет. И его отвадишь, и себя от него отвратишь.
— Я не поспеваю за твоей гениальностью, — хмурюсь, совсем потеряв нить.
— Первый раз очень больно, — терпеливо поясняет Бравина. — Вот прикинь: тебе хорошо, тебя целуют, ласкают… по телу расползается огонь, ты ерзаешь от желания, — голос стихает до жаркого шепота, да такого, что меня утягивает в водоворот чувств. Медленно заливаюсь краской, а перед глазами как наяву мелькают картинки нашего с Игнатом ночного петтинга. Яркие, развратные, возбуждающие.
Внизу живота начинает томительно пульсировать, а сердце в груди колотится, точно сумасшедшее.
— А потом — бац, — резко хлопает в ладоши Ксения, а я аж вздрагиваю от испуга и неожиданности. — И тебя пронзает от боли — Игнат втыкается на всю длину своего «добра», — со злой радостью добавляет Бравина.
— Брр, — сглатываю, не в силах утихомирить бьющееся сердце.
— Потом он в тебя будет какое-то время механически долбиться, — с показным равнодушием продолжает подруга, — а ты будешь думать только о том, когда же он кончит…
— Как-то совсем безрадостно, — соглашаюсь кисло. — Что, правда, все так ужасно? — подобная перспектива совсем не добавляет энтузиазма.
— У кого чуть хуже, у кого чуть лучше, — пожимает плечами Ксения.
— И у тебя так было? — тихо уточняю.
— Я приняла много… — признается вяло Бравина. — Боль была смазанной, но зато следующие два раза — полная хрень. Даже задумалась, а не стать ли лесбиянкой…
— Шутишь? — Очень надеюсь, что подруга отмахнется, мол, ерунда, придумала тебя попугать.
— Нет, Ир, — на лице Ксю читаю, что она правдива, как никогда. — Мне козлы попадались, а теперь… ну, теперь все по-другому.
— С Тохой? — бросаю с надеждой.
Пауза затягивается.
— Ага, — теперь очередь Ксении краснеть и глаза опускать. — Причем так, что умираю в его руках… он меня… Я… не думала, что может быть так хорошо.
— Блин, Ксю, я за тебя рада, — с участием стискиваю ладонь Бравиной. — Правда.
— Спасибо, вот только за пределами постели, — Ксения смущенно избавляется от моей руки и делает глоток из чашки, — я не знаю, что делать с нами.
— Не накручивай, — тороплюсь заверить, что все образуется. — Доверься ему. Тошка тебя со школы любит. У него… у него хорошее будущее, Ксю. Голова на плечах…