— Почему секундного? — всхлипываю позорно, когда его губы болезненно жалят мочку уха, перебираются на скулу, таранят рот.
— Потому что кончу, только в тебе окажусь, — глухая горечь в губы. — Я хочу так сильно, что сознание теряю.
— Специально дразнишь? — недоверчиво чумею от признаний. Меня аж потряхивает от желания ощутить в себе Игната. Вновь руками облизываю каждый сантиметр его тела, который могу зацепить. По гладкому торсу, пальцами одной пробежавшись по поросли волосков и не отказывая себе в беззастенчивом порыве, проникаю туда, куда указывают, задавая направление: — Войди… а.
— Таблетки пьешь?
— М? — стопорюсь от неожиданности.
— Ир, — за подбородок, нетерпеливо чуть помотав, Селиверстов заставляет вынырнуть из трясины желания. — Таблетки? — Пауза. — Противозачаточные?..
— Нет, — все же в недоумении.
— Бля***, - не то радость, не то расстройство и во взгляде, и в нецензуре, ласкающей слух.
— Я же сказала, ни с кем не сплю. Зачем нужны противозачаточные? — поясняю мысль.
— У-у-у, — сквозь зубы тянет, упираясь лбом в мой. Опять непонятная эмоция у парня.
— Разочарован? — уточняю растерянно, не понимая, почему мы не трахаемся до сих пор, а ведем дикий по неуместности разговор.
— А-то, — отдает ядом, — я ведь до последнего себя убеждал, что ты дрянь, и сук*** развратная. Прости, — винится скупо.
— Да я вообще-то такая, — не хочу, чтобы сомневался. — Мои поступки подтверждают это. Я на тумбе сортира, в совершенном неадеквате и желании просто трахаться.
— Мгм, — соглашается хриплым смешком, любовно облизав взглядом. — Дрянь, но моя. Сук***, но, моя…
А вот и бальзам.
Чуть слезу не пускаю. Лащусь о его щетинистую щеку, медленно сходя с ума.
— Моя, — утверждает самодовольно. — Моя…. - расщепляют душу молекулы. — Моя! — исступленно. — Моя? — с затаенной надеждой и явным желанием услышать признание. — Ведь моя?..
Не скажу… Пусть мучается, но киваю. Много, часто, потому что клинит…
— Бл***, - ворчит задумчиво. Ловко обшаривает свои карманы, а выуживает презерватив с таким счастливым и шумным выдохом, будто уже кончает.
— Ого, в этот раз до меня донес? — не сдерживаю язвы. — Нигде по дороге не потерял? Не примерял? Не надувал… не наполнял…
— Старался, — не без гордости. Проворно открывает зубами.
— Ух, сразу видно, опыт… — сарказм попер, как из рога изобился. Блин, ну как не восхититься такой сноровке?
— Хочешь об этом поговорить?.. — прищуривается Игнат, тормозя с занятием.
Секунду думаю и соглашаюсь, что моя язвительность неуместна.
— Нет. Я секса хочу!..
— Я тебя за это еще проучу. Опять нас замучила…
— Аппетит нагуливала, — а глазами на резинку смотрю.
Игнат отстраняется, уже собираясь презерватив по длине раскатать, а меня распирает от чего-то нового.
— А можно я?..
— Сейчас? — новая порция недоумения.
— Почему бы нет? — бурчу пристыженно. — У меня всегда спонтанно происходит секс. К такому не подготовиться. А так как он только с тобой… — дергаю плечом. — Нужно ловить момент и пробовать…
— Ситуация не располагает, — пытается пояснить мысль сосед. — Поедем ко мне, по дороге несколько упаковок возьмем. Хоть все на меня натягивай…
— Соблазнительно. Но это же быстро? — продолжаю канючить.
— Вроде того, — тяжко дается нелепость момента парню.
— Тогда, — легкомысленно выдергиваю из пальцев Игната резинку, хотя он ее уже и так смиренно держит, всем видом показывая, что я могу взять инициативу в свои руки.
Несколько секунд на нее гляжу, визуально примеряя на хозяйстве Селиверстова и, прикусив губу, приступаю… Странно, но нет ни толики смущения. Так естественно и правильно, что мы с Игнатом. Пусть место не самое подходящее. Главное, я с ним. И он… МОЙ.
Мой… и я могу прикасаться! ГДЕ ХОЧУ! Как хочу…
Могу дразнить, могу ублажить. Могу поэкспериментировать…
Он — МОЙ!
РОДНОЙ. БЛИЗКИЙ… и МОЙ!!!
Вскидываю глаза на Селиверстова в надежде понять, правильно делаю или нет.
— Стой, — тормозит, когда начинаю раскатывать, зажимает кончик презерватива. — Дальше…
— Тебя смущает ситуация? — усердно натягиваю по длине латекс.
— Отнюдь. Когда бы с тобой что-то нормально было? Случись банально — вошел-вышел, даже бы удивился. А так… как обычно — дико, ненормально. Ржачно до слез.
— Это моя изюминка, — не хочу бахвалиться, но сказать что-то нужно. Вроде только что сгорали от страсти, а уже в следующий миг презик вдвоем надеваем на хозяйство Игната, да с такой простотой, будто в магазине покупку обсуждаем.
— Я сейчас тебя так трахну, если не закончишь трепаться и не натянешь эту хрень на мой хрен, — задирает голову к потолку сосед, скрежетнув зубами. Аж обида берет. Я стараюсь, аккуратненько, спокойно…
Не мне судить, но кажется, резинка какая-то маленькая. Заканчивается, не дотянув до основания. Подцепляю ногтями и пытаюсь натянуть глубже, а выходит ровно до тех пор, как не звучит «Чпок». Озадаченно замираю. Ошметки резинки болтаются на хозяйстве Игната уморительно забавными лоскутками.
— Бл***, Ир!!! — вытаращивается сосед. — На кой хер?..
— На твой… — оправдываюсь, сморщив нос. — Презик маленький был. Хотела натянуть…
— Королек, они раскатываются, а не натягиваются.
Понимаю что не вовремя, но меня разрывает от коротких, безудержных смешков:
— Прости, — без толики уколов вины.
— У меня больше нет, — упирается руками в столешницу, беря меня в капкан.
— О, все же поистрепался запас, — опять накрывает ревность.
— Нет, у меня теперь правило — беру с собой один. Чем больше возьмешь, тем больше шанса их использовать. А так, один… и хранишь его на самый важный случай.
— М, — киваю язвительно. — Как сейчас? — даже не мечтаю на подобное, но меня распирает от обиды.
— Мгм, для тебя хранил, — ни толики иронии или сарказма. — А у тебя случайно нет?
— Не ношу…
— Поигрались, — плюется Селиверстов.
— Можно подумать, раньше секса не было без презерватива?! — досадую, убирая с хозяйства Игната ошметки латекса и бросая в урну, которая под боком ютится.
— Ситуация к этому не располагает.
— А в чем дело?
— Глупая, Ир, — с упреком, — я могу заиграться с тобой. В прошлые разы корил себя. Не имел на такие бесшабашные поступки права, — умолкает, во взгляде непогода, но тотчас затаенное недоумение: — Или ты забеременеть не против? — пауза. — От меня… — задумчиво, но без подтекста.
— Нет, — рьяно мотаю головой.
— Тогда отложим, — с явно неохотой, но с удивительной рациональностью.
Меня переклинивает от такого спокойствия. Планы на прекрасный трах резко перечеркиваются банальным «нет средств предохранения». А я не могу остаться голодной. Это неправильно… нечестно.
Обиваю за шею Селиверстова. Гипнотизируя линию губ, скольжу языком по чувственной линии рта. Притягиваю к себе с большим жаром:
— Сейчас хочу! Тебя хочу… С резинкой, без. Как всегда… Начинали с этого, не фиг менять привычку… — и рывком к себе. Ногами обхватываю, не позволяя из моей западни вырваться. И целую — с запалом, жаждой, в надежде лишить рассудка. Пусть будет как раньше — отчаянно дурной из-за похоти. Из-за желания ко мне…
— Чокнутая, — с рыком въедается в мой рот. Руками грубее поддергивает к краю мойки, проворно избавляя от одежды. С одной ноги стягивает штанину и с бархатным стоном, с пущим рвением, жаждой исследует мою плоть. Распыляя и подготавливая.
Судорожно цепляюсь за Игната, когда в меня вторгается. Со стоном, сквозь зубы, сомкнутые на моей шее. С прострелом острым по телу. Замирает, будто его клинит в этой позе, а я не могу так… без движения. ерзаю по столешнице, сама скользя по длине.
— Ирк, замри, — рычит с мукой, до боли сжимая мои бедра, чтобы не смела шевелиться.
— Не могу… Это не я… тело… само… — прерывисто дышу. Не лгу. Я понимаю, что он перетерпливает, чтобы чуть остынуть, но меня против воли качает к нему. Внутри так сжимается и пульсирует в дикой жажде чувствовать глубже, больше, впитывать толчки и скольжение, что не спасает даже стальная фиксация рук Селиверстова.
— Ир, — напрягается, будто становится литым. А потом яростно отвечает несколькими толчками, от которых чуть сознание не теряю. — Твою мать! — чертыхается, срывая стоны удовольствия с моих пересохших губ. На миг застывает, а потом порывается выйти, но мои ноги его обвивают так крепко, что попытка проваливается на корню. — Бл***, ты неуправляемая, Ирк… — охрипло в макушку, межуя рваным дыханием. — Нельзя так… — досадливо, и в то же время мягко.
— А ты не застывай, — шлепаю по ягодицам, когда внутри пожар становится нестерпимым, а Игнат и не думает продолжать.
Сосед посмеивается:
— Я тебя предупреждал…
— Молчи и двигайся! — притираюсь наглее, губами шарю по коже, пока не завладеваю его губами. Селиверстов отвечает. Жарко, напористо.
— Уговорила, давай еще разок, — примирительно соглашается, начиная медленные покачивания.
Как же хорошо… Бесстыдно получаю удовольствие, задрав голову, и подставляя под распущенные ласки шею и грудь.
— Голодная, — куда-то в район пульсирующей жилки, и прикусывает.
— Угу.
— Может, поговорим все же…
— Игнат! Заткнись и… ебись!
— Бля***, - посмеивается бархатно, — ты мне психику ломаешь. Ожесточает вторжения, подбрасывая к пику. Обрушивает на меня недюжинный арсенал умений. — Ирк, — напирает с мукой в голосе, когда, окунувшись в горячий источник экстаза, парю где-то в нирване, — поехали лучше домой.
— Угу, — согласна на все, лишь бы продолжал, но настойчивый сигнал вибрации моего телефона вынуждает сбиться с заданного ритма. Поначалу игнорю, но когда мобильный то мелодию затягивает, то гудит, начинаю отвлекаться от приятного. Разумная мысль, что нужно ответить отсеивается, когда до меня туго доходит — мобильный в кармане джинсов, и та часть болтается на одной ноге где-то внизу.
— Издеваешься? — недовольно шикает Игнат, когда пытаюсь подтянуть штанину.