Вот и я еду… такими дорогами, где можно двигаться, а не стоять — в Питере ближе к вечеру — жуть, а не движуха.
Ярович не прекращает попыток дозвониться до Ксении, но она не берет трубку.
Ловко виляю на главную дорогу, едва не вписавшись в тачку, гнавшую по главной дороге. Истошно гудит возмущенный сигнал, да мне похрену. Выжимаю лошадиные, маневрируя в редеющем потоке, вновь нарушая ПДД, сворачиваю на ближайший мост. Притапливаю, и уже почти его одолев, реагирую на вопли Славки. Он на месте подпрыгивает:
— Вон, вон тачка! — пальцем в боковое. Иркина машина сброшена с небольшого подъема и бочиной упирается в дорожный забор. Дверца водительская распахнута, габариты горят…
— Твою мать! — вильнув к бордюру, бью по тормозам. В глазах тьма, слепая ярость затмевает все разумное, когда вижу, как возле проулка четверо парней, точно собачку, Ксению гоняют. Блузку содрали и швыряют друг другу. Она прикрывается рукой… Не пытается кусок ткани забрать, она кричит, чтобы ее отпустили. И делает тщетные попытки прорвать оцепление, смотрит в темнеющий проулок соседней улицы: «Ира!!!» — вопит, но ее толкают и щипают: «Ты следующая…»
Затапливает гнев — ни свидетелей, ни зевак — словно вымерли все. И я… задержался.
Ярович с бесноватым криком бросается на них… А я понимаю, что нужно Ксению защищать, но темнота проулка манит, как глоток воздуха, необходимый для жизни. Бегу к нему и на миг сбиваюсь с ритма. Там вторая машина. Задняя дверца распахнута, Грач торопливо расстегивает ширинку:
— Щас, сук***, покажу всю глубину моего уважения!!! — посмеивается шершаво.
Плохо соображаю, как оказываюсь рядом. Краем глаза замечаю обездвиженное тело Ирки — Королек лицом в кожаное сидение уткнулась. Джинсы спущены, голые ягодицы кверху.
Хватаю Грача за башку, — а он настолько потерял бдительность, что не замечает моего появления, — и в слепой ярости с размаху бью, обо что попадется. Тушку выпускаю — она ухает на асфальт.
Ныряю в машину:
— Ир, — трясу дрожащими руками. — Ирка! — вою, уже не понимая ни черта вокруг.
Лишь бледное лицо моей девочки перед глазами. Волосы в крови, на виске ссадина. В прострации натягиваю на нее джинсы, запоздало услышав топот множества ног.
Порываюсь обернуться, но получаю удар по голове. Стойко выдерживаю, хотя мир слегка покачивается и черными кляксами окрашивается. Оборачиваюсь, выверенно ставя блок, и наношу мощный удар. Под руку кто-то попадается, раздается звучный хруст и болезненное стенание, но увидеть, кого сразил не успеваю — в этот же момент бок обжигает.
Отмахиваюсь от противника, и тотчас получаю очередной жалящий удар в спину. Боль расползается так быстро, что вскоре ощущения отступают, это и спасает. Двигаться механически проще, не отвлекаешься на неважное.
На какое-то время проваливаюсь в небытие, но когда остатки рассудка вытаскивают к реальности, оказывается, что еще отмахиваюсь… Значит, пока тело слушается… Под ногами кто-то мешается, руками редко, но противника цепляю. А заслышав новую суматоху и крики, меня все же накрывает предательская тьма…
Глава 77
Понять, простить — отпустить…
Ира
— Как же ты меня напугать, — вырывает из бездны хриплый голос на китайском. Смутно, но сознание проясняется — я на заднем сидении машины, голова покоится на коленях Лианга. Он нежно покачивает и поглаживает по волосам. — Я предупреждать, что парень гнилой и его друзья тоже. Совсем не слушать советов, — бормочет, будто не в себе, Джи Линь, на лице столько злости, что вновь глаза закрываю. Не хочу его раздражать.
Силюсь вспомнить где я и что здесь делаю, но на какое-то время просто зависаю в прострации. Важное вроде маячит на горизонте, и все же немилосердно ускользает.
— Прости, — лепечу, наконец открыв рот. — Не хотела тебя…
— Гуань-Инь, — с жаром выдыхает Лианг, сгребая в охапку и прижимаясь губами ко лбу, — очнулась…
— Угу, — кривлюсь, голова трещит, в затылке боль простреливает. И вместе с поспевающим Адом и память услужливо подбрасывает жуткие картинки. Как мы с Ксю удираем, как машину таранят на мосту, мы кое-как выбираемся из ухнувшей с небольшого помоста тачки… Бежим, нас нагоняют. Мной с особым пристрастием увлекается Грач и, без деликатности схватив за волосы, оттаскивает в проулок, я отчаянно сопротивляюсь, вкладывая в удары всю силу и протест, на которые способна, ровно до тех пор, пока в голову не прилетает увесистый пинок ботинка Грача.
— Сейчас тебя осмотреть врач, — заверяет Лианг.
— Зачем? — ворчу, кривясь, даже говорить больно. — Нормально все…
— Нет, пусть осмотреть, — категорично и только сейчас понимаю, что мы не одни, невдалеке волнение и множественные голоса. Льются извне густой и многоликой массой людей, машин, техники.
— У тебя волосы в крови и рана нехороший, — бурчит Джи Линь, осторожно освободившись от моей головы. — Пусть подтвердят, что не опасно, — выбирается из салона авто, аккуратно подхватывает меня на руки, плюнув на все мои потуги отбиться и пойти самостоятельно.
— Осмотреть ее, — повелительно, будто скорая лично его. Но удивительно, что народ часто потакает Лиангу уверовать в его исключительной властности.
— Кладите сюда, — женский голос со стороны, а звучит совсем рядом.
Джи Линь укладывает меня на жесткую каталку, надо мной тотчас нависает полная дама чуть за тридцать. Миловидная, серьезная:
— Как зовут?
— Ирина, — за меня отзывается Лианг, женщина с укором оглядывается и Джи Линь понятливо умолкает.
— Королькова Ирина Сергеевна, — автоматом чеканю, чтобы медик поняла — я в сознании и памяти. — Полных девятнадцать.
— Отлично. Помните, что с вами случилось?
— На меня и подругу напали, — размазанно, но сразу все вопросы махом отметаются.
— Нападающих знаете?
С трудом киваю.
— На вашем месте, я бы обязательно заявление написала и дала показания, — доверительно, как женщина женщине. И через плечо кивает на полицейских, что, уже протоколируя, шныряют по месту драки, — вас все равно будут допрашивать
— Я подумаю, — мямлю, — но не сейчас. Сейчас даже думать лень.
Соседние скорые загружают с большей суетливостью. Машины срываются с заунывным воем мигалок.
— Все так серьезно? — уточняю, пока медработник проводит осмотр меня. И после стандартных реплик: руки, ноги, торс, где и что болит, — с особым вниманием занимается головой. Волосы перебирает, рану изучает. Обрабатывает, накладывает пару стежков.
— Вам бы все же съездить в больницу. Авария была, травма головы есть. Пусть просканируют на внутренние повреждения.
— Угу, — киваю, еще ожидая ответа на свой вопрос. — А подруга моя как?
— С ней-то нормально все.
— А с кем не нормально?
— Вам лучше не волноваться, — отрезает дама, порываясь встать с боковой длинной скамьи скорой, но я удерживаю за рукав:
— Надеюсь, все живы?
— На данный момент — да, — мрачнеет женщина, — но у шестерых опасные травмы. Другие с мелкими. Ну и устроили же вы бойню… — по человечески негодует с материнским ворчанием.
— Угу, — прикусываю губу.
— Всех уже развезли, если все же готовы ехать в больницу, мы можем вами заняться.
— Нет, спасибо, я сама, — выдавливаю улыбку. — А куда остальные машины поехали? В какую больницу?
— Разные… — размыто. — Но если вас интересуют ваши друзья и подруга, то… — Название звучит выстрелом, потому что в голове до сих пор — «ваши друзья». В моей памяти лишь Ксения, других «моих» не было.
— Моих друзей? — уточняю непонимающе.
— Ну да, брюнетка вцепилась мертвой хваткой в своего парня и наотрез отказалась его оставить. Там плохо дело. Сильно ему досталось. Множественные черепно-мозговые травмы, тело все… В общем, и переломы, и сотрясение глубокое и тяжелое. Без сознания увозили.
— Антон? — в шоке выдавливаю робкое предположение.
— Точно не скажу, я была занята мелкими ссадинами и перевязками. — А теперь простите, если отказываетесь от нашей госпитализации, подпишите, пожалуйста, отказ, и мы поедем. Но в больницу съездить! — опять наставительно и пальчиком пригрозив.
— Да-да, следом за всеми, — киваю, вновь сморщившись от прострела боли.
Только скорая захлопывает дверцу и трогается, ко мне тотчас мужчина грузный подходит. Несколько минут трачу, рассказывая, что случилось и прошу дать мне время — до больницы нужно добраться, чтобы врач более тщательно осмотрел. Ясное дело, отмахиваюсь от дотошного расспроса, но мне и правда очень жжет в больницу к друзьям скататься.
Мужчина недовольно соглашается, вручает визитку: «Буду вас ждать!»
Только следак отходит, поворачиваюсь к Лиангу. Несколько его друзей стоят чуть поодаль и тихо переговариваются, косо поглядывая на меня и Джи Линя. Их машины в стороне и в хаотичном порядке, будто тормозили, как успевали, а водители их спешно покидали.
Даже в душе что-то переворачивается, сердечко виновато колотится, да кровь гоняет по охлажденному телу.
— Прости, — шепчу, пряча взгляд.
Ну я и тварь. То посылаю, то сама прошу помочь. Отталкиваю и не отпускаю.
А Джи Линь примчался, несмотря ни на что. И, как понимаю, успел. Как смог, так успел.
И сейчас не уехал. Стоит и ждет. Волнуется.
Чуть медлю, не зная, что можно и допустимо, а чего не стоит делать априори, но все же заметив его шажок ко мне, ступаю навстречу и ныряю в дружеские объятия, уткнувшись лицом в грудь Лианга. Он прижимает, несмело и бережно, но с каждой секундой все крепче и хозяйски.
— Ты как?
— Нормально, но провериться на внутреннее нужно.
— Отвезу.
— Спасибо.
— Твой телефон, — уже сидя в его машине, на соседнем с водительским сидением, непонимающе гляжу на разбитый в хлам некогда новенький айфон — подарок Шувалова младшего.
— Черт, — бурчу расстроенно. Не телефон жаль, а то, что в нем контакты. На память номеров не помню. Хотя, на симке должно дублироваться.
— Так дорог мобильный? — косой взгляд Джи Линя.
— Нет, — дергаю плечом. — Хотя подарок ведь, там были номера важные, а теперь, — мотаю головой и отворачиваюсь к боковому окну. Друзья Л