И телу хорошо, и башке — отдых.
Разумная мысль — нравится все больше. Крепнет… но меня мутит. С горечью понимаю, что реально только два выхода и, бл*, ни на тот, ни на другой духу не хватает.
Да и как, если при виде Аньки меня изворачивает от чувств. Без нее — вроде готов, и согласен на разрыв, но только вижу, слышу — пропадаю.
Как и сейчас…
— Кис, — собственническим жестом дергаю за ляжку и махом накрываю влажную промежность. — Нам пора менять правила игры.
Анька больше не сражается — наоборот, ерзнув по сидению, позволяет ласкать. Аж руки сводит от желания всадить в нее не только пальцы.
Зубы сводит от боли в паху.
Невообразимая порочность в теле ангела небесного. От этого меня и прет. А еще от того, на что способна стерва. Как шокирует, провоцирует.
Верст по дурости решил, что мы БДСМ-ки по жесткому, но мы другие. Нет, наша девиантность не обсуждается, мы такие… И мы не отрекаемся — да, не здоровы. Нам нравится новое и провокационное. Нравится быть на волоске. На грани. Скандалы, кровь. Нравится дразнить и дарить. Наказывать и жалеть… Границ допустимого пока не достигли, поэтому каждый раз как первый и только разрядка всегда — бурная и фееричная.
Неорганично и странно, но не думал, что в такой Мыши может скрываться дикая Кошка. Кошка, чьи коготки доставляют уйму боли и сладкого экстаза. Чьи игры сводят с ума. Чьи ласки заставляют шагнуть в другой мир — порока и наслаждений. Куда никто до нее… Куда без нее никак.
И только с ней!
Только она!!!
Так поглощаюсь нашими эмоциями, что не сразу соображаю, как Аньку на себя уже подтаскиваю. Она не сопротивляется — садится сверху, бедрами сдавливая мои. Дразнит, не позволяя поцеловать, трется промежностью о мое несчастное хозяйство, томящееся в джинсах и судорожно дергающееся от каждого толчка.
Когда не выдерживаю и тянусь, чтобы хоть пальцами в нее проникнуть, перехватывает руку. Кладет на свою небольшую, налитую грудь и сдавливает.
Бл*, меня накрывает от желания быстрее ее на себя насадить. На член… и поглубже вдолбиться… и чуть застыть, впитывая долгожданные ощущения. А зубами в грудь вцепиться. И пожевать, облизать и пососать…
А-а-а!!!
В джинсах жар и нестерпимо тесно. А Киса по мне все провокационней ерзает, грудью трется о ладонь.
Твою мать! Кожей чувствую острый сосок, пробивающийся сквозь лифчик и ткань светлой блузы. Сдавить бы его пальцами, в рот вобрать…
Могу конечно силу применить, но знаю, что потом Анька отомстит — накажет. И если воздержанием — чокнусь. Рядом с ней нельзя быть холодным. Из разряда «невозможное» и болючее мероприятие.
Поэтому скриплю зубами и жду — ее игра — ее правила — она верховодит.
Таков уговор.
Ну ничего, я тоже не прост. Отомщу…
Киса мажет по моим губам своими, едва не лишив кислорода. Точно магнитом за ней, а она склоняется к своему сидению, где сумочка осталась. И если учесть что глаза цепляются за оголенные ляжки, зад, что так и кричит: отшлепай меня!!! — и небрежное скольжение по моему восставшему хозяйству, то я готов в голос вопить от переполняющих меня чувств.
Долго копошится, бумагой шуршит, а я голые ляжки с удовольствием оглаживаю. Округлую ягодицу. Не отказываю себе в сахарном удовольствии и смачно бью, любуясь, как белоснежная кожа быстро краской наливается. Рука чешется, жжет повторить. Плоть радостно дергается, до боли в джинсах плененная. И вновь озвучиваю нетерпение шлепком. Виднеются следы моих пальцев.
Ни одна любовница до Анютки не выдерживала порки с пристрастьем, а эта Мышь уже в первый же день игры и договоренности, отказом нарвалась на наказание… И выдержала, да как… Еще и добавки попросила, но с условием…
Я тогда задохнулся от сладкой истомы и согласился. Бл', мне так просто никто в руки не давался, а тут…
А потом нешуточно озадачился.
В итоге кончал бурно, как никогда… после ответной порки.
Жесть Адская! Меня с детства не трогали и не наказывали. Пальцем не трогали. Видимо, поэтому меня это всегда привлекало. Но быть с ремнем — одно, и другое — быть под ремнем….
Что сказать!
Ну вот и нашлась та, кто спокойно выслушал, со стонами блаженства вытерпел, и с не меньшим удовлетворением меня проучил…
Вот и сейчас — с нездоровым восторгом любуюсь на рисунок моих пальцев на коже Кисы, и меня неумолимо клинит сдавить до синяков. За ягодицы схватить и на руль усадить, а потом облизать промежность… Она такая влажная… Бл*!!! Рукой все же добираюсь до «цветка», но не успеваю как следует огладить, Анька, чем-то бряцая, выпрямляется, перед моими глазами выставив, покачивающиеся на цепочке наручники.
— Прям удивила, — хмыкаю, намекая, что таких игрушек у меня дома навалом. И она об этом знает!
— Таких? — вздергивает брови. — Нет… И тут нет.
— Ну да, мохнатые, — соглашаюсь покладисто.
Мимо пролетают машины, город гудит, кипит, ревет. А мы… заняты эмоциями. При том, что спешу, и телефон давно разрывается от звонков. Порываюсь взять мобильный, лежащий на панели, Анька ловко наручник набрасывает на запястье.
— Кис, не смешно, — торможу, потому что не позволяет дальше руку двинуть. — Это по работе.
— Мур, мур, Зур, — недобро вибрирует голос Аньки. И за наручник тянет.
— Бл*, Кис, реально пару секунд нужно, — взмахиваю рукой, порываясь достучаться, что необходимо ответить.
Прищур заставляет сбиться с мысли и даже слова выветриваются из головы. Анька мой ступор по-своему считывает. И пока раздумываю, как мягко объяснить, что меня ждут на важной встрече, распинает меня по спинке, задрав руки над головой…
Я бы возмущался и дальше, даже рот открываю, но травит… травит долгожданными касаниями губ. Только не глубокими, а поверхностными, еще больше злость и возбуждение нагнетающими.
Как последний задрот хватаю воздух, ловя ее губы, а Анька ловко выкручивается, и лишь по щелчку наручника понимаю, что меня банально отвлекали.
Встряхнув плененными руками, вскидываю глаза. Так и есть! Закрепила за водительское кресло. Вторую часть наручника перекинула через зазор между подушкой для головы водителя и спинкой:
— Не смешно, — грожу, пристально уставляясь на Аню.
— Мур, — опять обнадеживает недопоцелуем, и за горло ощутимо прихватывает: — Значит, в рты шлюх любишь? — припевает любовно.
— Ты сама меня трахнула ее ртом, — напоминаю мрачно.
— Угу, а ты кончал бурно и стоны сквозь зубы едва проглатывал! — в свою очередь колет стерва. Было дело. Вроде не хотелось умом, да приятно. А какому мужику не приятно, когда ему минет делают? А если учесть ситуацию, да я вообще непростительно тащился от происходящего. Все же Анька в роли верхней — выглядит окончевательно круто.
С ее воображением, нешуточной командирской составной, умением терпеть и управлять…
Вжикает молния, позволяя моему измученному хозяйству выглянуть на свободу. Только ненадолго. Уже в следующую секунду Анька его пленяет рукой. Сдавливает, вызывающе облизнув алые губы.
— М-м-м, — отдаюсь во власть госпожи. И, бл*, как правильно, что сдавливает. Меня переполняет от желания извергнуться, как и от мысли, что мой персональный «секс» сейчас будет играть в непристойность!
Киса сжимает плоть сильнее: натужно замираю на вдохе, — и тотчас прогуливается ладошкой по длине. Шумно выдыхаю — резко и неровно.
— Кис…
— Тшш, — шуршит с угрозой. Склоняется…
— Бл*!!! — затылком стучусь о подушку кресла, вновь борясь с желанием досрочно кончить. Натягиваюсь как струна, впитывая мучительно долгий танец языка с моей плотью. Дразнит, провоцирует. Теперь и я ерзать начинаю в нетерпении — качаюсь навстречу развратному влажному рту. Горячему, игривому языку, опасным и столь восхитительно-острым зубам.
В паху от напора узел стягивает, уплотняется… От жарких волн, прокатывающихся по телу — вот-вот прорвет плотину. Хозяйство горит, нервно пульсирует, от боли сводит яйца. Они уже как камень.
Забываю дышать, весь обращаюсь в чувства — впитываю каждую эмоцию… оголенными обостренными нервами.
Да… Да! Уже и стон благодарного освобождения рвется с губ.
Нет!!!
Вновь ухаю с осады в пропасть тугого удержания, а из омута накатывающего экстаза вырывает назойливый рингтон моего телефона.
Твою мать!!! Тяжко соображаю, но где-то на краю сознания бултыхается мысль — звонит тот, с кем у меня сейчас должна была быть встреча!!!
— Бл*, - досадливо стону, ведь Анька крепко сжимает основание хозяйства, не позволяя разрядиться. — Кис! — зло цежу сквозь зубы. Меня вновь оживший мобильный интересует и до невозможности бесит, что кончить не успеваю.
— М? — похотливый взгляд. Ох ты ж! Картина на миг всем моим вниманием завладевает — очешуительно рядом со своим каменным стволом созерцать лицо фурии, получающей удовольствие от самого процесса.
Обкончаться и не жить!
Жаль не позволяет…
Плоть в умелых руках стервы тотчас, согласно с мыслями, вздрагивает, и чуть сам в рот не угождает, мимолетно мазнув по вызывающе-алым губам. И Анька его, но как бы глядя на меня, подбородком оглаживает, а следом и языком.
Пиз”, вспышка ослепляет, зажмуриваюсь, но глазами в потолок.
Какой нахер телефон??? Я слов-то связать не могу…
— М-м-м, — натужно выдыхаю, с мукой понимая, что Киса не даст так просто кончить. Она зла, мстительна и за вчерашний косяк, в котором, к слову сказать, я не виновен, будет мучить меня до изнеможения, если не до смерти.
Твою ж. Я ведь не искал встречи с Лилькой. Сама заловила!!! А потом Анька отыгралась на нас обоих!!! С садистским пристрастием.
Ей невдомек, что потом, после наших игр и ухода, мне Серега телефон обрывал. СМС гневные слал. Клялся в ментовку обратиться. Пришлось с ним мягко поговорить, благо парень понятливый. Не хотелось раскрывать измены его любимой, но по-моему, лишь он не в курсе, что она со всеми его друганами уже трахалась. Прошелся по списку — пусть, если мне не верит, своих ребят и расспросит. Напоследок поорали друг на друга… Так что больше мне в его компанию нет входа.