Ничего не могу понять.
Что! Опять! Со мной! Происходит?!
Как унять бурю, переворачивающую с ног на голову внутренности, разжижающую мозг до состояния «кисель»?
Вопрос на миллион, я не знаю ответа!
— Селиверстов, я не шучу, — решаю побрыкаться рьяней. — Мне не понравилось! Вообще! Больше не хочу! — ложь легко сливается с правдой. В чувствах такой кавардак, что сама не отличу вранья от истины.
— Ирк, — отваливается на свою половину Игнат, надсадно дыша. — Не надо думать так про секс из-за одного раза. Ладно, пусть так… неудачного. По моей вине, хотя… ну, ты признайся, что если бы сразу сказала, все по-другому могло быть?
Задумываюсь: а ведь в чем-то прав. Ксения советовала рассказать. Хотя, предупреди я парня, то…
Абзац, а если бы мне понравилось?
Такой вариант категорически не катит.
А так вроде как стратегия Ксю срабатывает. Я очень даже охладилась, и уже совершенно не мечтаю о близости.
— Малыш, давай еще разок? — огорошивает простотой Игнат, и, чуть нависнув, касается пальцем скулы, спускается к губам. Очерчивает контур.
— Да ты что?.. — выдавливаю шокированно. — Карлсон, я не обижусь, не расстроюсь… лети, скачи на другой. Я уж как-нибудь потерплю одиночество! — Вот глупость говорю, но мне так спокойней: лучше прогнать парня, чем позволить опять меня ласкать. Похлопываю Игната по щеке братским жестом: — Постараюсь пережить, даже спинку потом опять помажу, милый брат!..
Секундная заминка.
Глаза в глаза.
Игнат чуть ластится небритой скулой о мою ладонь, и жест сразу же становится интимным и нежным.
Легкий разряд тока щекочет пальцы.
Сглатываю…
Трепетно скольжу рукой по щеке парня дальше. Это меня выдает… с потрохами. Сердце начинает лихорадочно скакать, выколачивая из головы разумное и вечное.
Гадский сосед! Он все видит, ощущает — и не дает шанса отбиться, припадает с упоительным поцелуем, отрезая любую возможность вновь солгать. Вминает в матрац, а я безвозвратно проваливаюсь в омут удовольствия.
Жар прокатывается по телу оглушающей волной. От чувств, что дарят прикосновения Игната, уже беззастенчиво изучающего меня, всхлипываю:
— Прошу… — ненавижу предательский голос.
Ненавижу слабость!
Блин, а о чем прошу-то?..
— Мгм, — вряд ли ответ на мою просьбу, скорее отстраненный звук увлеченного своим делом человека.
Почему? Почему я таю? Почему не отбиваюсь?!
Я…
Мне же не понравилось.
Я не желаю…
Хочу!
— Еще…
Это мой стон?! Я не могу быть такой безмозглой дурой!
— М-м-м, — прогибаюсь в умелых руках искусителя, которому плевать на футболку, он мою грудь и через нее достает. Прикусывает прямо с тканью.
— Хочешь, — неуместная реплика, и настолько в точку.
Облизываю губы, от сухости в глотке першит. Мне бы попить…
— Селиверстов, — испуганно ахаю, когда его ладонь проникает под резинку шортиков и трусиков. Напряженно подаюсь наверх, но уверенные движения, то неторопливо массирующие, то нажимающие фееричные точки, заставляют откинуться на подушку и вновь провалиться в экстаз.
Жадные поцелуи, голодные стоны, ласки, толкающие к пропасти. Я себе не принадлежу — я во власти дикой похоти.
Неуправляемое желание меня выворачивает изнутри. И во все виноват Игнат! Он распоряжается моим телом, управляет моим возбуждением — властен надо мной!
Больше не сопротивляюсь. Стремлюсь все получить — начинаю гладить, покусывать, целовать, но Селиверстов зло одергивает порыв:
— Ирка, не тронь, иначе сорвусь, — зло хрипит. И я лишь всхлипываю, когда он сдирает с меня футболку, лифчик и с рычанием припадает к оголенной груди. Томящейся, изнывающей от возбуждения, с торчащими сосками, до боли ожидающими внимания.
Его внимания!
Его губ… языка… рук.
— О-о-о, — стону, мечусь по постели, когда Игнат жадно принимается сосать грудь, при этом сминая ее до грани «боль». — Еще, — постыдно молю. Подаюсь навстречу, когда его пальцы покидают мои трусики. — Прошу, — когтями впиваюсь в мощную спину, чтобы не смел отстраняться.
— Да, Ирк, — сосед натужно издает не то смешок, не то болезненный вздох, ловко стаскивая с меня махом и шорты, и трусики. — Проси, — шепчет в губы, не позволяя приникнуть, и в то же время давая мнимую надежду на поцелуй. Ощущаю его ладонь между ног. Там, где пульсирует, где нестерпимо пусто, где горит, где влажно. — Умоляй! — издевается над моей слабостью и упивается властью.
— Я…
Во мне клокочет страсть, даже не могу четко мысль сформулировать. Чувствительность усиливается во сто крат. Я есть желание! Дикое, первобытное, голодное.
Ощущаю пальцы Игната, что нежно и при этом уверенно изучают средоточие моей похоти.
— Дай уже! — требую постыдно. — А-а-ах, — сама рвусь навстречу.
Ослепительная вспышка…
Прогибаюсь.
Теперь точно знаю, что именно этим эффектом, что сверкнул перед глазами, когда- то вдохновился создатель калейдоскопа. Мир словно расщепляется на разноцветные кусочки. Причудливые узоры.
Мне хорошо. Качаюсь по волнам. Накатывает эйфория. Вот только уже знаю, что будет дальше… Уже испытывала и мне этого катастрофически…
Мало?!
Прикусываю губу. Опять мечусь, подчиняясь задаваемому ритму пальцев Игната, его губам. До слез приятно, до слез мало.
Черт! Как я должна терпеть эту сладкую пытку? Лежать и молчать? Но Игнат сказал, что я… скулящее бревно! Я не бревно…
— Селиверстов, — плюю на приказ не трогать его.
Игнат заслуживает моего внимания. Пусть неопытных, корявых, но касаний. Не хочу одна страдать — мучиться желанием, гореть от похоти.
Хочу Игната!
Скольжу руками по мощным плечам, — давно желала это сделать, — припадаю губами к коже, ощущая чуть солоноватый вкус уже слегка потного тела.
Вот мой наркотик, мой дурман.
Мне нравится… Смакую с жаром, голодно припадая и пьянея все сильней. Пробую языком, опять губами. Прикусываю…
— И-и-ир, — стонет Игнат.
Сбивается с ритма моего истязания, но я не в обиде — проникаю под резинку его спортивных брюк, тяну вниз, докуда достают руки. А потом с блаженством сжимаю упругий зад парня.
Абзац!!! Не знала, что это так приятно!
— И-и-ир, — мычит с мукой сосед, прогоняя по телу жаркую волну, которая отравляет мозг новой порцией эйфории. Сжимаю его еще бесстыдней, даже набираюсь наглости и шлепаю по крепкой ягодице:
— Еще! — распоряжаюсь, шокируя себя. Ладонью юркаю между нами и обхватываю возбужденную плоть Селиверстова.
— М-м-м, — рычит парень, — охренеть! — не то досадует, не то выказывает приятное недоумение.
Согласна. Полностью. С подобным чувством не сравнится ничто на свете, если только езда на байке на предельной скорости… И да, теперь я ощущаю власть над Игнатом.
Ему тоже горит…
Уверенней ласкаю каменную плоть, что приятно пульсирует в ладони.
— Ты уверена? — шепчет сосед, насильно рукой пригвоздив меня к подушке. Ни секунды не думаю, киваю. — Скажи, — требует настырно, гипнотизируя помутневшим от желания взглядом.
— Бл***, Селиверстов, возьми… — договорить не успеваю, Игнат наваливается, вырывая очередной «ах» от долгожданного чувства горячего, нагого тела на моем.
Обнаженная плоть… на моей обнаженной плоти…
Да!
ерзаю бесстыжей — не покажу, что боюсь…
Да и не боюсь — хочу…
Уже в следующий миг чувствую его возбуждение внутри. Невольно сжимаюсь — опять появляется боль.
— Ирк, только не дергайся, — молит Игнат хрипловато. — Я и так еле держусь… Начинает медленно толкаться, и мне это не нравится. Категорически.
Блин! Словно на кол насаживают. Я — кусок мяса, который натягивают на шампур. Черт! Так нельзя!
Даже если будет больно — хочу. Потерплю.
Стисну зубы, но буду терпеть.
Я сильнее страха и боли!
Прикусываю губу, и сама решительно двигаюсь навстречу неприятному ощущению и каменному возбуждению Игната рывком бедер в тот момент, когда парень делает толчок:
— Ир-р-р-р, — не то стонет, не то обеспокоенно ахает сосед. Застывает в глубоком выпаде, не сводя с меня пытливых глаз, в которых удовольствие перемешивается со страхом.
— Заткнись и двигайся, иначе… — шикаю, страшась за случившееся даже больше партнера, — я тебя буду мучить постоянным стояком, да так, что жизнь будет не мила…
Глупость чистой воды. Кто Игнат, и кто я, но обязана заставить его двигаться, и как мне кажется, он должен понять — я настроена решительно.
Селиверстов выглядит озадаченно. Издает горький смешок, и в следующий миг сминает губы своими, скользя во мне, явно собираясь выйти.
Натягиваюсь, точно струна, и тут он толкается обратно. Резко, глубоко, и в то же время с удивительной грубой нежностью.
— Ах, — всхлипываю позорно. Сердце в такт мощному выпаду грохочет уже где-то в голове. Меня пронзает волной: неожиданно приятной и сладкой, как мед.
— Больно? — тормозит Игнат, в глазах волнение.
А мне так хорошо…
Рьяно трясу головой:
— Еще! — побуждаю шлепком двигаться дальше.
— Чокнутая, — восхищается Игнат, втыкаясь уверенней.
— Да, — прогибаюсь навстречу еще одному толчку. — О-о-о, — я больше не боюсь. Жажду… с нетерпением жду.
Мой стон от очередного вторжения поглощает с мягким рыком Игнат. Я благодарна, ведь уже до неприличия громка.
Еще толчок…
Еще…
Селиверстов наращивает темп, качается быстрее, мощнее, уже вдалбливаясь на грани сделать «больно», а я под властью новых чувств — мне нравится ускоренный ритм и то, что дарит близость.
Простые движения. Интимная тишина, нарушаемая надсадным сопением и глухими охо-стонами, тонущими в жадных поцелуях.
Мне нравится трение наших голых потных тел друг о друга.
Это так правильно! Как сама жизнь!!!
Подкатывает нечто щекотливо-фееричное, узлом скапливается в животе…
Мысль ускользает…
Меня накрывает волной удовольствия, такого яркого и сокрушительного, что задыхаюсь от переизбытка острых ощущений.