Внутри словно обрывается нить… Та самая, что еще хоть как-то удерживала в этой реальности. Зависаю в нигде, лишь прислушиваясь к собственным оголенным чувствам. Гулкому бою сердца в висках. Потокам серной кислоты, разъедающим все на своем пути и прокатывающимся от пальцев ног до мозга.
Мне хорошо. Дрейфую в океане блаженной неги…
— Ир-р-р, — едва различаю глухой стон Игната.
Селиверстов теряет контроль над собой, вколачивается так глубоко, что оргазм смешивается с тупой болью.
Очередной мощный толчок… и тотчас покидает меня.
У-у-у, лучше боль, чем пустота!!!
Внутри становится пусто, а сосед прижимается плотнее, утыкаясь лицом в мои волосы. Его мелко трясет, дыхание дрожит.
На животе чувствую горячую пульсирующую плоть, а потом еще текучее и вязкое. Приятно… Неожиданно, но приятно.
Сколько мы так лежим и молчим — не знаю, но за это время успеваю совладать с разумом. Тут и стыд просыпается — медленно опаляет и гаденько оседает на душе.
Закусываю губу. Как выйти из щекотливого положения?
Нет ни единой мысли.
А как после этого смотреть Игнату в глаза?
О-о-о… А родственникам?
Боже!!!
— Ирк, — шепчет все еще хрипловато Игнат. — Ты…
— Молчи, — шикаю поспешней, чем следует, чтобы не выдать собственного смятения.
— Ты опять испачкана мной…
— У-у-у, — морщусь брезгливо, — ты и насчет этого не пошутил… разбрызгал!
— Лежи, — смешливо бросает и быстро скатывается с меня. Хоп — уже на полу. Торопливо отвожу глаза: смотреть на красавца с большим хозяйством до жгучего смущения стыдно. Селиверстов без толики стеснения шагает в ванну, а возвращается уже через несколько секунд с полотенцем.
— Я сама, — порываюсь забрать, но сосед проворно убирает руку.
— Ирк, дай, поухаживаю…
— Не надо было пачкать, — выговариваю, точно сварливая баба.
— Ир… — мягко настаивает, не сводя внимательных глаз.
Поджимаю губы и лежу бревном, только руками прикрывая грудь и бикини-зону.
Игнат
Она даже не представляет, что выглядит, как богиня! Длинные светлые волосы, разметавшиеся по подушке. Раскрасневшееся лицо. Глаза, сверкающие синими озерами. Подрагивающие губы — алые, припухшие от моих поцелуев.
Моих! Поцелуев!
Обнаженное тело, самые волнительные участки которого Ирка глупо прикрывает ладошками. А глупо — потому что, во-первых, все равно вижу, и меня распаляет одна мысль, что я все это ласкал, а во-вторых, теперь я точно доберусь до ее птичек!
Она восхитительна!
Настолько прекрасна, что приходится себя контролировать, иначе опять возьму. А ей бы надо отдохнуть, ну и организму чуток адаптироваться.
Бл*", а ведь я реально не потушил пожар, даже толики голода не утолил. Хочу ее теперь еще сильнее, ведь уже знаю, как это будет ярко и до тугой боли приятно.
Как так получается, что одно и то же действо, — секс — он и в Африке секс, есть дырка, есть палка, простое движение туда-сюда, — а переживается по-разному? Вот какая разница, кого трахать? Светку, Ленку, Аньку?
Ан нет, чувства бурлят по-другому. Если с остальными — механика и банальный инстинкт скинуть напряжение, то с Иркой — первобытный голод и капитальный вынос мозга.
Почему? Что за химическая реакция? Откуда она? Где исток…
Путаясь в неутешительных мыслях, подступаю ближе к Корольку.
Один край полотенца предусмотрительно намочен, поэтому вытирать результат своей похоти удобно и просто. Но я не спешу. Растягиваю удовольствие и вожу взад-вперед по плоскому животику, все чаще подумывая о более развратных ласках, да и вообще хочется отбросить вещь к чертовой матери и втереть вязкую массу в кожу, чтобы Ирка мной пропиталась.
— Дырку протрешь, — едкий голос Королька вырывает из мыслей, что обретают уже совершенно не невинную плоскость.
На меня не смотрит, но щеки свекольного цвета.
Хмыкаю: дураком быть не надо для понимания, что соседка смущается моего обнаженного вида, очень возбужденного, к слову сказать.
Ничего не могу поделать с плотью — ну, бл'", реагирую на Ирку быстро и однобоко, что поделать?! Только трахом снимать напряжение…
Эта мысль неожиданно приятна, даже скольжу взглядом по трепещущему телу девчонки, которая упорно на меня не смотрит.
Могу ведь взять ее… Опять.
Но лишь, натужно сглотнув, иду в ванную.
Обмываюсь прохладной водой, а когда возвращаюсь, Королек, уже одетая, лежит на своей половине, закрыв глаза.
— Спокойной ночи, — заваливаюсь на свой край и блаженно потягиваюсь. Настроение значительно улучшается.
М-да, я точно домашний котяра, что сливок урвал. Хорошо, вкусно, но мало…
— Спокойной, — насупленно бурчит соседка.
Часть 3 Глава 13 (Видосики поспевают, девчата не унывают)
ГЛАВА 13
(День одиннадцатый, ночь двенадцатая)
Игнат
С утра Ирку в постели уже не застаю. А жаль. Просыпаюсь с жутким плотским голодом и был бы не против его утолить очень действенным способом. Настроение заметно портится — вместо мозговышибательного секса приходится принимать холодный душ, но удача улыбается уже в зале, где и натыкаюсь на дружный коллектив за завтраком.
— Всем доброе, — бросаю как бы мимоходом, а Корольку еще и подмигиваю, не в силах сдерживать улыбку. Ирка тотчас заливается краской, утыкается в свою тарелку, и я знаю, почему.
Мне нравится такая реакция.
Если Королек умная, а она умна, то уже понимает, что не упущу возможности посмущать ее еще.
Сажусь рядом, даже специально подтолкнув плечом, а одной ногой соприкасаясь с ее, не обращая внимания на хмурого Сергея Николаевича, с которым вчера ночью довольно сильно повздорил. Как раз из-за Королька, да и вообще как-то глупо — приходится взрослому мужику разъяснять банальные вещи, которые нормальный человек обязан знать с детства: женщин нельзя бить! Даже если напрашивается, и это не «сессия» тематиков.
Отец Ирки, конечно же, не остается в долгу, как всегда, высказывает свое негодование по поводу моей персоны и моего поведения. Намекает, что лезу, куда не стоит.
Выслушивать от подобного персонажа, что я должен и чего нет — совсем не катит. Грожу: «В следующий раз руки переломаю, а слова в глотку вобью!»
Разгоревшуюся ссору усмиряет мать, стискивая голову руками, просит прекратить. Ее слезы… для меня звонок, поэтому ретируюсь, но себе делаю пометку следить за соседом пуще прежнего.
— Доброе, малыш, — нарочито нежно пальцем скольжу по ладони Ирки, которой она ложку держит.
Королек отдергивает руку:
— Я не малыш, — натянуто кривит лицо в подобии улыбки.
— Ага, я заметил, что повзрослела…
Ну как не пошутить?!
Ирка на миг глаза прикрывает, явно стараясь контролировать эмоции.
Очаровашка… Моя!
— Зажигалочка, — шепчу, вкладывая в это слово все чувства, что сейчас клокочут в моей подлой душонке. Ирка совсем напрягается. Лицо каменное, даже скорее злое, но мне плевать.
— А поцелуй? — склоняюсь, не скрывая намерения.
— Приятного аппетита! — вклинивает между нашими губами салфетку, чем вызывает очередной смешок:
— И тебе, сладкая, — звучит многозначительно и в то же время однобоко.
— Ладно, спасибо всем. Мне пора, — торопится избавиться от моего общества Королек, поднимаясь из-за стола.
— А меня не подождешь? — вскидываю бровь.
— Мальчик большой, сам доберешься… — уже было шагает к кухне, как вновь поворачивается: — И машину свою тебе не дам! При всех повторяю: Я тебе! Ее! Никогда больше! Не дам!
— Даже если… — начинаю, хаотично придумывая какую-нибудь пошлость.
— Даже если! — отрезает Ирка и стремительно уходит на кухню.
Ира
В универе сдаю зачет одной из первых, благо материал знаю на «отлично», а потом спешу в Лабораторию. Тохи пока нет, а я в тишине и одиночестве могу заняться важным — покопошиться в инете, найти гинеколога, почитать отзывы, комменты. Мнения девчонок, что и как у них было в первый раз.
Мда, мусора набираюсь столько, что от грязи перед глазами только картинки строго 18+ и совершенно не мягко-эротического характера, а ближе к чернухе и голому порно.
Когда более-менее определяюсь с доктором, записываюсь на прием. Средств немного, но на здоровье лучше не экономить.
Нет, конечно, первым делом в бесплатную гинекологию звоню, но меня огорошивают: талоны либо по инету, либо у них в регистратуре — это вообще не вариант, ведь все разобрано еще с раннего утра.
Только улаживаю этот вопрос, телефон пиликает — приходит сообщение в соцсетях.
Нехотя открываю страничку. Если опять Лианг, читать не буду, но, к удивлению, замираю: «Франкенштейн».
Я очень жду звонка от Витьки, поэтому от счастья дышать забываю, тем более вместо текста открывается видос.
Для начала сбивает музыка — очень динамичная, и мне совершенно не знакома. Я, конечно, не супермеломан, но настолько качающий трек мне был бы известен.
Потом раздается голос. А вот голос хорошо узнаваем, аж до мурашек. Отлично выговариваемый речитатив, четкие слова — меня реально пронимает; ловлю себя на том, что уже киваю в такт. Гляжу на экран, где мелькают картинки, и запоздало понимаю, что на экране — я!
Тачка описывает очередной вираж.
Моя тачка!
Это что, мой трюк?
Резкая смена кадров, кляксами наложенных друг на друга, но очень грамотно подобранных. Скейт, байк, велик, авто, мотик и даже скакалка, которую я немного изучала. Но когда на весь экран размазалось мое лицо, одарив объектив поцелуем, а слова за кадром значимо отчитали:
— Так что лети, Птичка моя… — Я рот открываю.
Спартак, будь он неладен!!!
В кадре я отлепляюсь от объектива, проказливо подмигиваю, веду плечом… и с разворота сигаю в пропасть, выполнив несложный кульбит.
Абзац! Витька умудряется и парашют вставить! А нужно ли это?
Нет, не мне судить. Я вообще ничего не соображаю в постановке и монтаже видео. Тупо гляжу на экран, где парю с распростертыми руками.