— женщины! Женскую солидарность никто не отменяет. Так что сейчас сядем и расскажем друг другу все, из-за чего больно или хорошо на душе, поняла?
Анька несколько минут не отвечает. Глядит угрюмо, с укором. Потом кивает.
Я, словно у себя дома, иду на кухню. Включаю чайник, заглядываю в холодильник. О, боже! Мышь сдохла…
— Ты уж прости, — захлопываю дверцу и хмуро смотрю на Аню, — но я голодная. Зачет, лаборатория… я кушать хочу.
— У меня пусто, — мотает головой девушка и покидает кухню.
Гляжу ей вслед. Абзац! Да она умереть хочет!
Быстро из кармана джинсов выуживаю телефон:
— Ксю, — тихим голосом перехожу к главному, как только слышу «Але». — Ты мне нужна! Срочно, — тараторю шепотом, потому что Сежикова не давала добро на приезд Ксении, а без нее тут никак!
Подруга медлит всего секунду:
— Куда доставить тело?
— К Аньке на квартиру, и да, — выдерживаю крохотную паузу, — тело без вина, шампусика и закуся не принимается. Деньги верну.
— Ого, — присвистывает Ксения. — Веселая попойка намечается?
— Скорее, плаксивый девичник, — брякаю мрачно, — поэтому, любимая, жилетку для слез не забудь, — это уже добавляю с грустным хмыком.
— Поняла, тело уже в дороге. Без меня не куролесить — обижусь!
Часть 3 Глава 14 (Женская солидарность и куча смс)
ГЛАВА 14 Ира
Анютка в плане общения — сложный человечек. Молчаливая, зажатая. Нет, я тоже не каждому о себе и проблемах треплюсь, но блин, мы все же подруги.
Сидим долго, разговор не клеится. Вот что значит, «градус не тот», — сразу вспоминаю слова Аньки. Поэтому не спешу вытряхивать информацию — жду, когда сама заговорит, ну или приезда Ксении, которая привезет то спасительное, что поможет довести Нютку до нужной кондиции.
Подруга на диванчике, обхватив себя руками, глядит в одну точку и качается. Жуткая картинка. Убивающая… У меня аж сердце кровью обливается. По ходу дела, роман с Артемом закончен.
Видать, сильно он ей нравится.
Так проходит много времени, я даже на часы в мобильнике поглядываю все чаще. Когда раздается звонок в дверь, соскакиваю со стула.
— Это кто? — в спину догоняет испуг Аньки.
— Лекарство от депрессии, — кидаю через плечо и бегу к двери. — Ксень, я тебя обожаю! — чмокаю подругу в щеку, торопливо выдирая пакеты из ее рук.
— Ага, — кривится поддельно Бравина. — Твоя любовь длится, пока живот не набьешь едой и выпивкой.
— Не, я не такая, — смеюсь открыто. — Но сейчас за кусок мяса или бутер — любого убью.
— Капец, я пока сюда добралась, чуть невинности не лишилась, — жалуется, горестно охая, Ксения. Быстро разувается: — Таксист пошленько ухмылялся всю дорогу, каблуки едва не сломала, пока по колдобинам асфальта пробиралась к подъезду. Какой-то урод так дверь распахнул, выбегая, что чуть спиртное мне не разбил.
— Ты ж моя жертва несправедливости, человеческого бесчинства, распущенности и невоспитанности, — сладко тяну, умасливая подругу, торопливо разорвав целлофан на тарелке с нарезкой колбасы и сунув кусок в рот.
— Ага, я такая, — тотчас расплывается в самодовольной улыбке Ксю. — Хм, Анька точно еще жива? — наигранно хмурит брови, наблюдая, как я пакеты разгребаю и жадно запихиваюсь холодной закуской.
— А ты глянь в комнате, — проглатываю кусок, серьезнея. — Она жива, но мертва…
Ксения скрывается из виду на несколько секунд. Я успеваю покупки выгрузить на стол, даже частично по тарелкам сервировать:
— Ого, да от нее тень осталась, — шепчет удивленно Бравина.
— Вот и я о том, — досадую виновато, — за своими проблемами упустила девчонку. Сейчас будем ее в чувство приводить!
— Без проблем! — подмигивает Ксю и, подхватив подмышки по бутылке вина и шампусика, задорно виляя задом, идет в комнату:
— А вот и я!
Вот за что люблю Ксению, она даже в самых мрачных ситуациях умеет пускать дым энтузиазма в глаза. Сгусток позитива, даже когда сплошной негатив вокруг! Шутит как ни в чем не бывало. Рассказывает смешные истории, ну или не совсем смешные, зато с таким едким подтекстом, что против воли начинаешь смеяться.
— За девичник!
— За нас!
— За крепкую дружбу!
Сидим, кушаем, пьем. Анюту приходится заставлять, нет-нет, да и ей в рот вилку с порцией мяса, салата и риса запихивать. В начале она если и пьет, то совсем чуть-чуть, зато после первого фужера мы с Ксенией только и успеваем подливать. За алкоголем и закусь начинает быстрее уплетаться. Анютка даже отвечает на вопросы, пусть и односложно.
Задает встречные вопросы…
Меня тоже значительно развозит, я ведь голодная весь день была. Стараюсь заедать каждый глоток, но абзац, какая пьяная…
И настроение — то смеяться хочется, словно припадочной, то реветь в голос.
Ксения не лучше, ее смех сразу выдает крайнюю степень опьянения. Она уже развязно дергается и требует музыки.
Болтовня откровенно перетекает в обсуждение парней и их кратких, точных, красочных характеристик.
Это тупик, самый что ни на есть!
Анютку прорывает, и девушка разражается такими заунывными рыданиями, что я на некоторое время зависаю в ступоре. Ксю бросается к Нютке и начинает ее успокаивать.
Какая я умная, что Ксению вызвала!
Она лучше знает, как справляться с истериками пьяных, убитых горем девчонок.
— Нют, капец, ну, нашла из-за кого реветь, — зло выговаривает Бравина захлебывающейся от слез Сежиковой, хотя подруга так ни слова и не сказала, по какой причине горюет. Мы сами решаем, сами молчим об этом, сами делаем заключения.
Да в принципе, не требуется четкого «Меня бросил Артем». Мы чувствуем, что Аньке хреново. Поэтому сделаем, что угодно, скажем, что угодно, лишь бы поднять ей настроение, ну или по крайней мере не позволить дальше погружаться в омут депрессии и уныния.
— Ты красотка, каких поискать! Да на тебя слюни пускают… а ты… ты… — задыхается негодующей тирадой Ксю. — Нашла, из-за кого реветь. Тьфу, мажор избалованный.
— Вам не понять, — рыдает Анька. — Я впервые такое испытала… Мне больно!
— Да ты ему… мы его проучим! — грозит Бравина, встряхивая Нютку. — Мы сейчас пойдем в клуб, где сегодня Зур отдыхает. И так отожжем, что он не просто локти кусать будет, он свои руки по самую ж… проглотит от отчаянья, что тебя упустил! — заверяет с таким чувством, что даже я верю. Реально верю.
— Неа, — пьяно мотает головой Сежикова, — не хочу я ему что-то доказывать. Раз решил…
— Два решил, — кисло заканчивает на упавшей ноте Ксения. — Значит, в другой пойдем, — уже по голосу понимаю, что подруге самой жуть, как хочется оторваться. — Мы тебе нормального парня найдем, не чета Зуру.
Анька несколько минут смотрит на Бравину, а потом вновь плотина слез прорывается. Как подруга ни пытается ее успокоить, Анька словно решает выплакать море слез.
Меня уже потряхивает — не люблю истерик…
Нет, я не против их, каждый может сорваться, но не в таком же количестве плакать?!
— Я-переспала-с-Игнатом!!! — на одном дыхании выпаливаю новость, не придумав ничего более подходящего, как усмирить Сежикову.
— Что? — икает Нютка, шокирован но таращась на меня зареванным глазами.
— Да ты че? Ну и как? — расплывается в масляной улыбке Ксения.
Неопределенно дергаю головой:
— Как-то так… — осекаюсь под пристальными взглядами девчат и миролюбиво грожу:
— Грязных подробностей не дождетесь! Но…
— Тебе понравилось! — уличающе тянет подруга.
— В первый раз нет…
— А было больше? — не дает договорить Ксю.
— Два, — осторожничаю.
— Ого, — подозрительно сощуривается Бравина, а Анька даже забывает о слезах, хлопает недоуменно ресницами, остаточно шмыгая носом.
Отлично! Значит, я на верном пути! Продолжу.
— Так вот, первый — это… Это было… — ужас в том, что у меня нет слов четко описать болезненные чувства. Да и, по сути, они уже не так ярки в воспоминаниях, нежели другие, которые были до самого акта, и, конечно же, что испытала второй раз. — Жуть-жуткая… — пусть такую банальную реплику, но сказать что-то должна.
— Прям вот так? — морщит нос Ксю.
— Не сомневаюсь, — кивает Аня.
— Но тогда, — задумчиво рассуждает захмелевшая Ксения, — как он смог тебя на второй раз развести?
Блин, хороший вопрос! Стыдливо опускаю глаза:
— Вначале-то хорошо было. Безумно эмоционально, вот я и решила уступить, но когда он в меня… вторгся… — передергиваю плечами, хотя на деле от одной мысли, как он это делает, от пальцев ног до макушки прошибает волной удовольствия, да такого, что дыхание задерживаю.
— Ты сказала Игнату, что девственница? — опять в лоб кидает все понимающая Бравина.
— Нет, — признаюсь тихо, внимательно рассматривая фужер шампанского. Делаю жадный глоток. От нахлынувшего чувства во рту пересыхает.
— Зря, — расстроенно бурчит Ксю. — Он бы мог быть помягче, ласковей. Недаром говорят, что он очень неплох…
— Неплох?! — фыркаю на нервном выдохе, едва напитком не подавившись. — Очень мелко сказано, — ляпаю, и заливаюсь жгучим стыдом.
— Ир-р-р, — подается вперед Бравина. — А ну, колись!
— Да нечего говорить, но он… он из меня сексуально-озабоченную сделал. Сначала я была готова подать заявление за небрежное обращение, ну и помятую честь, — шучу, и все это понимают, — а потом — бац — и опять дала! — вот теперь припадаю к фужеру надолго, чтобы не сболтнуть еще чего.
Ксения открыто смеется, а Анька странно смотрит, то ли жалея, то ли не веря.
— Значит, тебе понравилось! — категорически заявляет Бравина. По голосу понятно, что она не поверит в обратное, даже если буду клясться своей жизнью.
— Нуда, но повторять не собираюсь!
— Конееешшшно, — тоном «ври больше!» кивает Ксю. — Все мы так говорим, а потом…
Возражать не спешу: права подруга — я понятия не имею, что будет дальше, и как буду себя вести.
— Надо за это выпить! — Ксения лихо управляется с разливом спиртного. Поднимаем фужеры, чокаемся…