Королек напрягается:
— Ты ее помнишь?
— Конечно, я тогда, как последний муд***, отпустил тебя, а должен был трахнуть. Господи, как же я тебя хотел… — мычу в волосы, проклиная язык, что опережает мысль.
— Мне было пятнадцать! Это статья…
— Похрен. Теперь молчи, Ирк. Спи. Не охота душу оголять, да и не нужно это.
— Романтика всегда в моде… Большинство девушек любят ушами, Селиверстов, — глухо и с непонятной горечью усмехается Королек, удобнее устраиваясь в моих руках.
— Сомневаюсь, что ты одна из них.
— А ты попробуй, — через зевок. — Побольше пафоса, эмоций, патоки в развратном антураже, приправленном матом, и я отупею от счастья…
Часть 3 Глава 28 (Похоть не тетка…)
Игнат
Лежу в полудреме, не в силах разжать объятий. Ирка мирно сопит, впервые не сходив после секса в душ. А я ведь опять не использовал презерватив. Совершенно забываю. Мозг к херам собачьим отмирает в моменты близости с ней. Нужно, конечно, быть осторожным…
Завтра, пусть завтра обязательно сходит к гинекологу!
С блаженством закрываю глаза. Так хорошо… самому лень вставать и мыться. Да и не хочется. Наслаждаюсь запахом страсти — она наполняет комнату. И даже если бы не лежали голые в обнимку, любой, кто бы к нам вошел, с первого же глотка понял: здесь был секс!
Мне нравится мысль, что Ирка вымазана мной. Пусть. Хочу, чтобы вся пропиталась — изнутри и снаружи. Чтобы отравилась настолько, чтобы о других не думала. Чтобы других воротило от нее. Чтобы ощущали, что она занята.
Чтобы! Знали! Она! Занята!
МОЯ.
Словно чудовище, чахнущее над аленьким цветочком, подгребаю Ирку под себя. Она сквозь сон возмущенно мычит.
Зараза, продолжает сопротивляться. Строптивость у нее в крови!
Ничего. Мне это и нравится. Тем приятнее и слаще победа.
Хмыкаю и слегка откатываюсь — придавливаю лишь рукой и ногой, проваливаясь в короткий, обрывочный сон.
Просыпаюсь медленно и понимаю: Ирки нет. Шарю рукой, но постель пуста. Приподнимаюсь на локтях и замираю: Королек абсолютно голая стоит возле своей доски. Волосы водопадом струятся по спине до узкой талии. Крутой изгиб, длинные ноги… Богиня любви… С тихим скрипом маркером водит по поверхности, работая над формулой.
Перевожу взгляд на доску, и до этого момента не законченная, не доведенная до совершенства запись начинает расползаться на элементы.
Такое бывает. Может для кого-то ненормально, но для меня — буднично. Я так вижу… поэтому мне всегда легко даются расшифровки формул, раскладка элементов на составляющие. Или наоборот составление сложной схемы, формулы, когда нужны элементы, а они неизвестны. Когда работаю над чем-то упорно, ищу решение, оно — бах — и оживает.
Сложная формула, будто змея, ползущая по земле, петляет по доске. От нее отделяются элементы, раскрывая секрет и показывая, что нужно убрать и добавить.
Ирка отравлена ядом моей змеи — с точностью повторяет изгибы знаков. Но у одного замирает…
Новый элемент, который необходим, чтобы завершить гребаную формулу. Секретный элемент, который может из проекта сделать многомиллиардный… Колоссальный прорыв в медицине.
«Бл*, Королек — гений… Она, мать ее, гений!!!» — понимаю с ужасающей ясностью.
Это пугает. Никогда не хотел обладать гением. Сам больной, но умирать эмоционально и физически из-за другого ненормального — слишком даже для меня. Нет ни одного адекватного гения — все с заскоками…
Вот и мы такие, и не хотелось бы узнать, что мой заскок — именно Ирка, а она — гениально взрывоопасна.
Жду… Королек не двигается. Она вообще напоминает лунатика, ни черта не соображающего, но творящего невероятное.
Жду… Ирка в трансе, чуть покачивается, но больше не пишет.
Медленно поднимаюсь и иду к ней. Останавливаюсь позади. Не в силах отказаться от прикосновения, скольжу руками по плечам девушки, но одной опускаюсь до бедер. Обвиваю, точно хомутом и, притягивая, проклинаю тот день, когда стал настолько зависим от соседки, и в особенности свою ненормальную однобокую реакцию на ее близость. Сумасшествие какое-то, даже лоботомия вряд ли поможет…
Заставляю себя чуть ослабить хват.
Придерживая ладонь с маркером, вывожу на доске нужный элемент и несколько штрихов к нему, но на последнем ощущаю уверенность Королька: теперь уже она сама вычерчивает и ставит точку.
— Ты еще чокнутей меня, — шепчу в волосы не без восхищения.
— Ах-ха, — коротко смеется девчонка, — либо брось, либо смирись.
— Стараюсь, — признаюсь, как на духу, — но ломка жуткая.
Несколько секунд молчим, глядя на формулу и конечный результат.
Твою мать! С ужасающей ясностью понимаю, насколько работа Ирки актуальна и глубока. Моя сразу кажется незначительной и мелкой, хотя для узких отраслей жизни важна. Важна, и даже очень.
Но проект Королька — это шажище в области медицины. Скептически мною воспринимаемая идея, которая только что нашла последние штрихи для завершения.
— Получилось, — всхлипывает Ирка, роняя слезы.
— Теоретически, — не люблю зря обнадеживать, хотя вижу, что должно все получиться. — Синтезируешь…
Ирка ластится, и я больше не могу игнорировать ее соблазнительные формы. Начинаю шариться по ее телу, разгоняя собственную кровь до предельных скоростей.
Маркер с глухим стуком падает на пол. Королек оборачивается, невинно смотрит глаза в глаза, пальчиками едва касаясь моего напряженного, донельзя возбужденного хозяйства.
Чумовая бесстыдница. Моя… бесстыдница.
Со мной ей можно все!
— Ну что ты? — смотрю на зареванное лицо и даже теряюсь. Она, конечно, плачет не навзрыд, лишь глаза блестят, но все равно становится не по себе.
Придерживаю за затылок и губами убираю крошечные капельки, застилающие взор Ирки. Королек уже скользит руками по моей груди, обвивает за шею, подается ближе, подставляясь под ласки и мои руки, что уже живут своей жизнью — перебираются на голые ягодицы и сминают, наплевав, что девчонке может быть больно.
Пусть будет! Пусть синяки останутся. Пусть вся синяя ходит. От моих ласк, засосов… Вся…
Но Ирка вновь удивляет: отталкивает настолько ощутимо, что реально отступаю. Взгляд решительный, и это настораживает.
Толчок в грудь — шагаю назад. Еще один — упираюсь ногами в постель.
Королек ступает ближе, надавливает на плечи, побуждая сесть. И я подчиняюсь — даже увлекает новая игра.
Я вообще послушный. Особенно когда секса хочу, а девушка берет бразды правления в свои хрупкие руки. Прям хоть дрессируй — любую команду исполню… только дай… Особенно если требует и управляет Иришка!
Устраивается между ног, обвивает за шею, гипнотизируя синющими глазами, и я проваливаюсь в омут. В бездонную пропасть ее взгляда. Ее страсти.
Не в силах сдерживать голодного до похоти зверя, подгребаю Королька ближе, поглаживая изгибы роскошного тела. Ирка утыкает лбом в мой и закрывает глаза. Ластится щекой к моей, носом дразнит рот, потом близостью губ. Играет легкими касаниями… разрушая и без того хрупкий мир так упорно выстраиваемой мной реальности.
С замираем сердца жду продолжения.
Я, бл**, терпелив.
Горжусь собственной выдержкой, хотя мысленно давно трахаю Королька в запредельных позах. Таких, что даже любая распутница краснеть будет. И я хочу… Голоден. Вот-вот сорвусь, наплевав, что испугаю бешеным порывом Зажигалку.
Уверен, ей понравится все, что и как я с ней сделаю…
— М-м-м, — не сдерживаю утробного рычания, когда рот Ирки все же касается моего. Ощутимо нежно, мучительно нерасторопно, а ладонью обхватывает восставшую плоть, чуть проходясь по длине.
— Ирк, — наматываю на кулак волосы Королька, прогибая так, чтобы полная грудь оказалась на уровне моего лица. — Я уже говорил, твои шаловливые ручки… не способствуют моему воздержанию, — голос жутко охрип, даже горло дерет. Утыкаюсь в ложбинку и целую.
— А я хочу поиграть, можно? — вопрос невинный, но обещающий много удовольствия.
— Нет, — горько смеюсь, — какая нахрен из тебя птичка? Ты не Королек. Ты Зажигалка… Моя Зажигалка! — прогуливаюсь поцелуями от одного холмика до другого, наслаждаясь стоном девчонки и дрожащим телом, льнущим все сильнее и не скрывающим своего желания. Отпускаю ее волосы. А Ирка не позволяет упиться дурью, руками обхватывает мое лицо, глядит глаза в глаза:
— Так можно или нет? — шепчет с придыханием, находясь на взводе.
— Тебе все можно, Зажигалочка…
Королек отравляет секундным поцелуем и начинает опускаться на колени.
— Э-э-э, нет, — переча себе, тотчас торможу ее. Вот никак не думал, что она об этом!
— То есть? Нельзя? — во взгляде проскальзывает недоумение и легкая паника.
— Ир, мы это уже проходили, — тороплюсь объяснить порыв. — Не хочу потом опять неприкаянным шататься по чужим квартирам, ощущая свою низость.
— А ты не шастай, — припечатывает хмурым взглядом Королек. — Не настаиваю, если не нравится…
— Ирк, причем тут я? — перехожу в наступление. — Это тебе было противно, — напоминаю горькую правду, которую упорно забывал, запивал, вытрахивал…
— Кто сказал, что мне было противно? — искренне изумляется Королек, чем вводит в ступор.
— Сама же плевалась, потом обвинила, что заставляю тебя чувствовать себя шлюхой…
— Мне не понравился вкус проглоченного, а сам процесс… — заминается, смущенно тупит взгляд.
Чуть не подпрыгиваю от счастья, дергаю ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть на меня:
— Ирк, не шути так!
— Селиверстов, — насупливается Королек, — я хочу это сделать по-трезвому, чтобы проверить. Может, по пьяни ощущения были смазаны и…
— Пи***, Ирка, я был уверен, что ты меня возненавидела за тот раз…
— Блин, — облизывает губы девчонка, — ты мне дашь в рот или умолять надо? — скверна из ее уст лишь подогревает желание отыметь в самых немыслимых позах.
— Зажигалка, твоя похабщина меня сейчас до срока кончить заставит. — Ирка краснеет, но взгляда не отводит. А меня уже трясет от возбуждения: — Твою мать! Теперь уже мне пох на все, я тр*** твой рот, и плевать, если посмеешь отбиваться! — больше не сдерживаю жажды упиться Иркой. Принудительно дергаю вниз и ставлю на колени, отметив, что она нисколько не обиделась такой наглости. Хватаю за загривок, притягиваю к своему пульсирующему до боли хозяйству: