— С тобой горится фееричней, — упираюсь носом в его.
Вдыхаю жадно и припадаю с поцелуем, потому что знаю, если мало втяну, могу лишиться чувств.
И вот опять измученное тело в опытных руках балансирует на оргазмической грани, что и не думаю останавливать…
Какой же Игнат упрямый… У меня нет сил, но продолжаю впитывать ласки, четко осознавая, что буду опять парить, как только Селиверстов пожелает:
— Еще чуть-чуть, Ирк…
— Твой фокус меня доконает…
Не могу даже стонать — физически мертва, психологически — выжата, а этот изувер все продолжает:
— Зажигалочка, — толкается глубже, управляя моим телом, будто марионеткой.
Крепкие руки Игната то плавными, то резкими рывками побуждают двигаться, ерзать на нем, скользить, насаживаться. Меня лихорадит — мелко и часто. Только волны уже не настолько безумные — нежные, воздушные, очень короткие.
Насильник, но ласковый.
Щекотливый оргазм прогуливается по венам. Крохотный разряд тока бежит по проводочкам нервов, вспыхивает россыпь искр перед глазами.
Мелкий озноб быстро отпускает. Глаза закрыты, еще секунда — усну…
Горячий, потный, удобный…
— А говорила, не сможешь, — роняет нежно и как-будто издалека.
Голос расплывается, чувства растворяются…
Часть 3 Глава 30 (Вот и счастье приехало…)
Ира
Мерзкая мелодия нарушает покой и гармонию сна. Не глядя, наощупь пытаюсь найти источник звучания, что получается с трудом, если учесть, что я под гнетом, и дурой быть не надо — придавлена тяжелой ручищей и ногой Игната:
— Бл***, Ирка, — мычит недовольно Селиверстов, нехотя ворочаясь, — выруби его к чертовой матери, — голос заставляет встрепенуться.
Краска стыда ударяет в лицо. Мигом изворачиваюсь и хватаю телефон. «Староста». Блин!
— Да? — кидаю в трубку.
— Ир, ты где?! Экзамен!
— Проспала… бегу… Свет, я… я быстро…
Вскакиваю, точно ужаленная, но на полу чуть не растягиваюсь — ноги слабо слушаются. Да и все тело болит, но ломка приятная.
Путаясь в конечностях, наплевав на обнаженность, спешу в ванную. Врубаю воду и начинаю причитать:
— Нет, нет, нет, — пытаюсь оказать сопротивление Игнату, плюющему на мои жалкие потуги сопротивляться.
— Да цыц ты, — миролюбиво шикает Селиверстов. Ступает в ванную и, заламывая мне за спину руки, притягивает ближе: — Не могу я тебя отпустить просто так.
Он издевается? Решил меня совсем затрахать, словно больше доступа к телу не будет? Дурной… дам, только не сейчас…
— Я опаздываю, — скулю, ловя жадный взгляд Игната.
— Не ссы, я быстро, — криво усмехается. Не то плакать, не то нервно смеяться.
Мое возмущение затыкает поцелуем. Бережно прижимает к кафельной стене и любовно начинает шариться по телу ладонями…
— Озабоченный… — все, что успеваю вставить между голодными поцелуями.
— Мгм… — рот в рот.
Торопливо втискиваюсь в джинсы под неусыпным контролем Селиверстова. Он все никак не угомонится. То подколет, то подцепит, то откровенно к постели подталкивает.
— Ах, — вытаращиваюсь на свое отражение и испуганно касаюсь шеи, где ярким пятном красуется засос. — Черт! — от досады губу закусываю.
— Месть за метку, которую ты мне поставила, — самодовольно лыбится мерзкий сосед, барски заваливаясь на постель. — Пусть народ додумывает, чем ты занималась ночью… вместо подготовки к экзамену.
— Отвратительный, наглый, — задыхаюсь от возмущения, испепеляя его взглядом.
— Мгм, и этим тебе нравлюсь… — с вальяжностью сытого кота тянет загребущие руки.
— Валерьяночки попей, озабоченный, — еле отбиваюсь от приставучего кобеля, поправляя блузу с высоким воротником, чтобы скрыть засос. — И рыжему налей, а то у меня скоро нижнего белья не останется.
Брезгливо пинаю ошметки трусиков, которые совсем недавно драл когтями и зубами Верст. Суетливо бегаю по комнате, запихиваю тетрадь с конспектом, ручку и пару учебников. Перед смертью не надышишься, но все же….
Хватаю телефон и выбегаю из комнаты.
— А поцелуй? — догоняет в спину, но меня это уже нисколько не волнует. По лестнице мчусь, перескакивая через ступени:
— Доброе утро всем, — здороваюсь махом, ни на кого не глядя. — Завтракать не буду, — тараторю скороговоркой и даже ответа не дожидаюсь, распахиваю дверь в гараж.
Ну, конечно, я же опаздываю! Под эту причину сгружаю и остальные оправдания. А если по чести, страшно посмотреть родным в глаза. Еще бы… Не знаю ведь, что они слышали. А у нас с Игнатом в комнате было, что послушать…
Пока еду в универ, злостно названивает телефон. На экране «неизвестный» абонент. Сердце, не прекращая, выдает настороженные удары.
Не буду отвечать!
Ставлю беззвучный режим. Мне нужно спокойно добраться до универа и сдать! Чертов! Последний! экзамен!
На него все же успеваю. Винюсь за опоздание. Преподаватель ворчит, но позволяет пройти. Сразу же тащу билет, сажусь за ближайшую свободную парту. С билетом везет. Знаю на отлично, поэтому без лишней подготовки иду отвечать.
— Такому студенту опоздание прощается, — выставляя в зачетку оценку, заключает Степан Савельевич. — Только пусть в привычку не входит, — протягивая книжку, добавляет значимо, глядя из-под седых бровей поверх очков.
— Больше не повторится, честное слово! — клятвенно заверяю и открыто улыбаюсь. — Простите.
Уже на выходе меня тормозит староста:
— Ир, ты не спеши убегать.
— Почему?
— Ну даешь, — озадачивается девушка. — Последний экзамен. У нас клуб намечается. Мы же уже говорили. Общего стола не заказываем. Просто дружно в клуб зарулим, посидим. Кто что захочет, сам себе и купит. Но зато группой.
— А, — киваю заторможенно. — А я зачем нужна?
— Как? — выпучивает глаза староста. — Нужно же обсудить. Куда зарулим. Во сколько.
— Хм, ну, — задумываюсь на минуту. — Так позвони мне, как и что надумаете. Я ни слова против не скажу. Только за. Явлюсь, куда решите!
— Не знаю, — ворчит Света. — Совсем в группе не приживаешься. Почти ни с кем не общаешься, не тусуешься.
— Ну прости, у меня много дел, — сожалею без сожаления. — Правда. Вот сейчас нужно в лабораторию, но на вечеринку точно приеду. Только сообщи, что решите, — убеждаю горячо.
В общем, на том и сходимся.
Пока одна копошусь в лаборатории, по ходу работы думаю… А мне есть о чем. Что теперь делать с Игнатом? С нами?.. Я, конечно, могу изображать невозмутимость, скуку, равнодушие, но чего греха таить, я прикипела к соседу. Он как заноза, неожиданно вонзился в сердце и теперь там гнойник болезненный устроил. Вытащить бы, да обеззаразить рану, но она… кровоточить будет, а я так боли не хочу. Опять.
Первый раз, сбегая из России, меня долго лихорадило, а теперь… лечение затянется.
Так что да, боюсь. Боюсь так, что уже начинаю подумывать об отказе в турнире. Единственное, что останавливает — я не привыкла отступать. Если уж берусь за дело — довожу до конца. Просто на данный момент причина, по которой затеивала мероприятие становится несущественной и мелкой. Мы вроде с Селиверстовым притерлись… Правда, его темперамент пугает. Взрывоопасный человек и абзац, какой любовник… Мне не с кем сравнивать, но то, что он творит со мной и моим телом — полный аут. Я так умру… Интересно, а бывает смерть от оргазма? Сердечный приступ возможен, но чтобы именно от ощущения экстаза человек умирал, бывало?
Страшно…
— Ксю, теперь точно все! Наш план не сработал! — решаюсь на отчаянный звонок подруге, пока никого нет.
— Поконкретнее, — сонное и недовольное.
— Игнат не спешит от меня уходить. Я испробовала игнор, холод, пренебрежение, потом подошла к проблеме со всем пылом и страстью, так вот, Селиверстов не уходит. Он меня чуть… чуть… чуть… — не могу выдавить правду.
— Тебя коротит, — посмеивается Ксю. — Верст тебя до тика довел? — зевок.
— Почти, — выдыхаю устало, на грани разреветься. — Он меня решил до смерти затрахать.
— Что? — пшикает Ксения, явно давясь смехом.
— Вчера, совсем рехнулся. Чуть не придушил.
— То есть? — вот теперь переживает. — Реально душил или игрища с удушением затеял?
— Не вижу разницы. Я едва не умерла!
— Он что, не предупредил о ролевой?
— Нет! Набросился и…
— Стоп-стоп, что значит набросился?
Тяжко выдыхаю и кратко рассказываю, что и как случилось. Стыдливо признаюсь, что сама провоцировала.
— Мать, капец, да ты его довела! Он, конечно, неправ, но признай, что и ты некрасиво делала. Видя как он… от ревности звереет…
— Но не душить же! — возмущаюсь.
— Генетику Игната знаешь. О чем ты думала?! Решила, что спокойно отпустит? Ну ты даешь! — ворчит Ксю. — Ревности за ним не припомню, но если меня не подводит интуиция, то ты… нравишься Селиверстову. Очень, а такой нарцисс не допустит в жизни той, кто ему дорога, соперника.
— Он отпустил, — мямлю, кусая губу. — Потом конечно уточнил, какие у меня отношения с Лавиным, но отпустил.
— Шутишь? С Лавой? — негодует Бравина.
— Угу, — с легкой заминкой.
— Козлом из школы, что грязные сплетни любил разносить? — уточняет едко Ксения.
— Наверное, — совсем с толку сбивает. — Знаешь, он не такой…
— Ладно, — обрывает на полуслове, — сейчас неважно о нем. Просто будь осторожна, люди так быстро не меняются.
— Хорошо, — соглашаюсь уныло.
— Значит, просто отпустил? — продолжает расспрос подруга.
— И даже больше, он спокойно уехал в парк кататься на велике. Придушил и укатил! — расставляю по полочкам действия ненавистного Игната
— Это в его духе! — без толики удивления брякает Ксю. — Или ты ждала, что он в клуб к тебе заявится, и будет скандал затевать? — не скрывая насмешки.
— Нет, — стыдливо. Блин, но мысль мелькала.
— Вот именно! Селиверстов — самец, знающий себе цену. Не привыкший показывать окружающим, что у него есть нежные чувства. Что его трогают выходки любовниц. Тем более прилюдно сцены ревности устраивать. А вот наедине… это может быть ураган.