— Урагана не заметила. Он был спокоен, даже слишком спокоен. Пугающе невозмутим. Я испугалась и решила не продолжать разговора, который начала, уходя… И это сработало. Он… признался, что я…
— Он признался в чувствах? — опережает Бравина мою исповедь.
— Своеобразно, — подтверждаю чуть погодя, — на грани уязвить побольнее и поставить между нами стену прочнее, но да… что-то говорил о чувствах.
— Я бы удивилась, если бы он сахарную лебеду тебе наплел. Ваниль и Игнат — разные оперы. Скорее деготь. Бочка как минимум…
— Угу, — соглашаюсь кисло. — И трахоубийство.
— Да ладно, — медовеет голос Ксю, — Игнат — умелый любовник, а техник удушения полно. Применяя их, можно испытать яркие ощущения, но партнер обязан быть опытным. А еще в таких играх важно доверие. Так что Верст плохо сделал, что не предупредил. Должен был предложить…
— Слушай, да я не очень думала заигрываться в БДСМ. Мне пока стандарта хватило бы…
— Ир, ну не все миссионерской позой довольствуются.
— Уже поняла, — опять закусываю губу, вспоминая, как ночью с Селиверстовым отожгла. Это вообще неописуемо, ненормально. Мы! Ненормальные! Психи… — Ксю, а часто у тебя наступает оргазмическая вселенная? — скромно, шепотом.
— Это как? — озадаченно, но с нескрываемым интересом.
— Оргазм за оргазмом, почти без перерыва.
— Что? Ты… он… он и это с тобой проделал? — запинается на словах подруга.
— М-м-м-м, — риторический же вопрос.
— Фейерверк или шторм? — жадно напирает Ксю.
— Шторм был до этого, — задумчиво ковыряюсь в памяти. На другом конце Ксю постанывает, словно щенок, перед которым играют лакомством. — А вселенная — скорее фейерверк. Один, второй, третий… Прости, в столь узко-интимных понятиях не разбираюсь, но Игнат меня чуть оргазмами до смерти не довел. Я больше не выдержу, — не кривлю душой, мне очень дельный совет нужен. — Стратегии не срабатывают, я все больше становлюсь зависимой от него!
— И-и-ира-а-а, — хнычет Ксю, — ты хоть представляешь, какая у вас сильная химия?
— И знать не желаю! — категорически отрезаю. — Она меня убивает! Мы с тобой говорили о быстром разрешении проблемы — не срабатывает! Выжидательный план — меня доканает. Говорю тебе! — убеждаю горячо, без права на апелляцию. — А если учесть, чем я уже пожертвовала… Мне хреново, Ксю. Я себя теряю…
— Ир, заканчивай заниматься нелепым самопоеданием, — перестает радоваться непонятно чему подруга. — Попытка — не пытка, а одно удовольствие, — на последних словах явно смеется. — Такого чуда женщины могут за всю жизнь не испытать, а ты…
— Мне кажется, ты — мой враг и упорно мстишь за что-то, — признаюсь в том, что мучает уже некоторое время.
— У тебя мания, во всех видишь недругов, — безлико отмахивается подруга.
— Тогда не веди себя так, что я сомневаюсь в твоей вменяемости.
— Ну, судя по эмоциональности и чувствительности, скорее у тебя проблемы… от перетраха. Мозг повредила.
— Кто ты и что сделала с моей подругой? — Совсем обидно становится.
— Ах-аха, разберись с собой и реши, чего конкретно желаешь, а уж потом меня обвиняй, — серьезнеет тон Бравиной. — Ир, признайся уже наконец, ты влюбилась. Так влюбилась, что готова отрицать очевидное, а что страшнее — оттолкнуть шикарного парня, владеющего невероятным арсеналом сексуальных познаний и старающегося произвести на тебя впечатление…
— Не понимаю, к чему ты ведешь.
— Если будешь бояться отношений — умрешь лабораторной старой недотраханной девой, — в лоб без жалости. — Я люблю тебя и желаю счастья. Поэтому, советую, Ир, попробуй довериться. Хоть раз. Не беги. Не отталкивай — сделай шаг навстречу! Лучше обжечься в молодости, чем жалеть под старость, что не попробовала…
— Привет! — голос Антона, входящего в лабораторию, заставляет вздрогнуть и торопливо попрощаться с Ксю. Но ее слова оседают в голове. Кручу их и все яснее понимаю, что подруга права. Даже легчает на душе…
Ковыряюсь в лаборатории, быстро записываю то, до чего ночью додумалась. Химичу, соединяю элементы, ускоряю процессы…
Уже сдавая пост Тохе с Аней, чуть с журналом заминаюсь и запоздало реагирую на реплику Ярович:
— Простите, вам кого?
Она адресована не мне, поэтому продолжаю записывать конечную формулу и мажу глазами по посетителю:
Секунда, две… три… Опять поднимаю глаза на гостя.
Шок, онемение…
Ручка падает, гулко катится по столу и шмякается на пол, и лишь этот звук немного выводит из ступора.
— Ли-Лианг, — выдавливаю, не в силах осознать, что это не мираж. Джи Линь в моей лаборатории!!!
Ничуть не изменился — все такой же опасный, красивый и загадочный. С глубоким пронизывающим взглядом хищника. Вальяжной грацией и обманчивой ленцой убийцы. Он всегда производил эффект, где бы ни появился.
Еще бы… Завораживающе интересный восточный мужчина.
Чуть удлиненные смоляные волосы. Небрежная косая челка. Узкие губы не то в затаенной усмешке, не то задумчиво поджаты.
А темные глаза… омуты, что утягивают в коварную таинственную бездну. Как гипноз, который когда-то и меня не пощадил.
— Здравствуй, Гуань-Инь! — сильный акцент, но речь звучит легко. Лианг неплохо говорит по-русски.
От гулкого боя сердца даже дышать сложно.
— Привет, — надламывается голос.
Теперь точно знаю — реальность хуже Ада!
КОНЕЦ 3 ЧАСТИ
Часть 4 Глава 31 (Умные мысли, решительные поступки…)
Игнат
Все утро ворочаюсь в постели. Ирка меня измучила, как психически, так и физически. Высосала все соки и теперь я себе напоминаю зомби. Дохлого зомби, но довольного и сытого.
Она уходит в универ, а я заваливаюсь спать. Дрыхну без зазрения совести, пока телефон не начинает раздражать вибрацией:
— Ты где? — напирает без лишних приветствий Славка.
— Дома, а точнее в постели… — морщусь от приятной тяжести в теле, тянусь, разминаю конечности. — Соскучился? — зевок.
— Пиз***, ты забыл? — укоряет братан. — Вещи грузить надо, а тебя нет… Ромка готовится к бою. Артем занят СВМА, никто не может, остаешься только ты…
— Бл***, - плююсь в сердцах, — щас, сек, умоюсь и примчусь.
Еще перед заездом к Славке заскакиваю домой к Штыку, где он возвращает себе массу, что еще недавно упорно скидывал для взвешивания и попадания в более легкую весовую категорию. Ромка отдает ключи от хаты Лерки. Она все равно с ним живет. Правда, они переругались из-за этого. Ионова упиралась — мол, сама скоро туда вернется. Но Штык отрезал: «Никуда от меня, и все!»
Видимо, так и должен поступать настоящий мужчина, который любит. Приходить и забирать!
Вот только чувства — слабость любого мужчины, каким бы сильным он ни был. И теперь из-за этой слабости Штык на крючке Голема.
Как и Славка, и Зур, да и я сижу…
Не хочу, чтобы нас еще и Иркой шантажировали, или не дай бог взяли вместо залога… А Ирка моя самая что ни на есть слабость! Стараюсь держаться, но с завидным постоянством срываюсь. Даже начинаю понимать Моржа с его зависимостью и вечными рецидивами.
Бл***, только клиник, специализирующихся на сексомании, нет. Есть лекарства, притупляющие влечение, но ведь у меня нет проблем с другими девчатами. Захотел — дают, не дают — пох***, кто-то точно пойдет навстречу, а с Иркой — озабоченность возрастает до невероятной грани сумасшествия.
И никто другой не в силах притупить это желание, утихомирить похоть.
Мне нужна помощь. Я бы не отказался от профессионального совета, как избавиться от зависимости. В идеале, мне бы любой намек об Ирке выдрать из сердца, выжечь из почек, выесть из легких, выколотить из мозга, выпаять из кожи, куда она впиталась смертоносным ядом.
Мне надо избавиться от зависимости любой ценой. Чтобы жить!
Я обязан! Я сильный!
Что чувства против силы воли?
Только благодаря ей человек не опускается до простого животного — глупых низменных инстинктов. Умение остановиться! Умение мыслить здраво и отодвинуть на задний план мелкие желания спариваться, двигаясь в нужном направлении и достигая высот в науке, бизнесе, власти.
Эх, видать, участь моя — найти лекарство самостоятельно.
Часть утра и дня проходят быстро — битых два часа грузим-выгружаем. Скидываем часть вещей Моржа, благо Темыч дал ключи от своего гаража, где выделяет место под хлам друга, а необходимый минимум забрасываем на квартиру Лерки. И только разгребаемся с мелочами, едем с повинной к Голему.
— А я уж подумал за вами посылать, — усмехается лысый.
Кладу на столик ключи:
— Ваше!
— Да нет еще, — цыкает Голем. — Слышь, Варяг, ты бы Семеныча вызвонил. Пусть со своей нотариальной хренью приедет, а мы с ребятами подождем. Есть о чем поговорить.
Только мужик уходит, Голем кивает на диван:
— Садитесь, без документов — железно не возьму.
Славка документы, которые под курткой держит, тотчас кладет на стол, рядом с ключами. Садимся.
— Ну что, химик, готов к турниру? — Гордеев пилит взглядом.
Киваю.
— Тяжеловат ты стал, — тычет мне в то, что и без него знаю. — В молодости, хоть и отличался ростом, да легок был, а сейчас… заматерел.
— Мгм, — Как не согласиться? Все верно! И рост у меня — ого-го, и масса хорошая, мягко сказать, не для доски и вéлика, ну и мотику сложно меня тянуть. Поэтому и люблю больше всего машину. Спасает лишь опыт и многолетние тренировки. Без них на турнире делать мне было бы нечего, ни в отдельных дисциплинах, ни в итоговом этапе.
Я неплох на скейте и вéлике. Хорош — на мотике, и без ложной скромности крут — на тачке. В паркуре — слабоват, но в турнире на него почти нет ставки, так… самые азы, поэтому не боюсь… справлюсь на ура.
Эти соревнования — последние, по-любому. Молодость поджимает. Наглость горы сворачивает, а принципы мельчают. Месилово и подставы скоро не потяну. Этот бы турнир выстоять. Есть ребята гораздо круче меня. Причем намного, но я пока беру средним показателем и высоким уровнем каждой дисциплины, ну и, естественно, знанием, что будет. Сам же помогал турнир создавать.