Шумахер сощуривает глаза, но на губах кривая ухмылка:
— А что тебе с этого?
— Хочу победить!
— Женщина в мужском турнире… Победить? — сомневается в моей адекватности Родион.
— А почему бы и нет?..
— Потому, что мужики костьми лягут, но тебя не пропустят…
— Не пропустят, если у меня не будет поддержки.
— Думаешь, мы трепетно относимся к своему полу и отшиваем только женщин?
— Нет, но если у меня будет прикрыт тыл, я смогу…
— О-да, мои пацаны могут играть в кровавые игры и дотянуть тебя до финального заезда, но я не услышал главного, — перебивает Шувалов.
Заминка. Лихорадочно соображаю, о чем парень.
— Я… ты… мы… — размыто, таинственно и очень откровенно.
— Я не могу предложить больше, чем дружба, — признаюсь сухо.
— Жаль… — явно теряет интерес Шумахер.
Да уж, план не срабатывает и мое очарование не дает нужного результата. Теряю сноровку… А что ужаснее, Родион — последняя надежда. Я не знаю, у кого еще попросить приюта. Ведь за это время в голове уже упорядочиваю основную толпу участник и различаю несколько главных звезд и соответственно их команд.
Лианг, и его тигры. Гризли и бандерлоги. Селиверстов и его прайд — абзац, узнай Игнат, что я так обозначаю его команду — закопал бы.
Шумахер — зоопарк. Плохо знакомый мне Артос и его мушкетеры. Этого мужчину я один раз встречала на мотогонках. Но он не участвовал, поэтому лишь по топу изучила его умения и конечно оценила гордую приписку от сайта «Призер прошлогоднего турнира». На страничке команды она смотрелась внушительно.
Ах да, еще Горын — про него вообще ничего не знаю, кроме высокого рейтинга СВМА и довольного качественного видео. Еще несколько групп попадалось на глаза, но они меня не зацепили.
Джи Линь и Верст — отпадают автоматически. К Гризли… это сразу руки вверх, ноги в стороны… С другим не знакома, остается лишь Шумахер… который тоже желает, чтобы я… ноги в стороны.
Так что… выбор не велѝк, если не сказать грубее — ан нет его, выбора того. Либо под поезд, либо… под поезд!
— Доброй ночи, — возле столика останавливается приятный мужчина за тридцать. Холеная внешность, аккуратно-деловой стиль в одежде, выдержанность, приятная улыбка. — Леди, — короткий приветственный кивок. — Родион, — протягивает руку. Шумахер заметно расслабляется:
— Привет, Романович, как раз вовремя! — отвечает пожатием и махом длани, приглашает сеть с нами. Что-то подсказывает — это зам Родиона, которого ждем.
— Я люблю свою работу, — устраивается рядом с Шумахером, манерно одернув полы пиджака, чтобы не замялись, и чуть поправив брючины.
— Ирина, — Шумахер кивает головой на мужчину: — Это Алексей Романович, мой зам, — подтверждает догадку. — Романович, это Ирина, — крохотная пауза, — моя знакомая.
— Очень приятно, — дежурно улыбаемся друг другу, но темные глаза в меня упираются так, словно мужчина обо мне знает все и даже то, чего не ведаю я. Хорошее, плохое, — особенно второе, — и поэтому оценка выставлена давно и обсуждению не подлежит. — У нас сегодня живо! — словно забыв обо мне, кивает на зал зам.
— Студенты, спортсмены и просто желающие отдохнуть, — подтверждает с ухмылкой Шувалов. — Проблем вроде пока не было, но в клубе Грен с компанией. Я уже предупредил, чтобы за ними глаз да глаз… Так что работай, а мне пора, — косой взгляд на меня, — девушку проводить домой надо.
— Конечно, — понятливо встает Романович. Безлико откланивается и скрывается в глубинах вип-зала.
— Готова? — Родион тоже поднимается с дивана.
Залпом осушаю бокал:
— Пару минут дашь? Мне нужно группе сообщить, что я закругляюсь.
Торопливо иду к столикам, где сидят одногруппники, но по ходу натыкаясь на своих в толпе, прощаюсь, как получается. Большинство порядком датые и им плевать, кто и что вокруг. Поймав старосту, заверяю, что она самая лучшая, что я теперь в коллективе.
— С нас поддержка на межвузовских соревнованиях! — повисает на шее Светка, опять вогнав в ступор.
Блин, о них-то я совсем забыла… Они же… на этой неделе будут!
У-у-у-у. Ужас, ну и времена настают! Даже морщусь, ненавязчиво высвобождаясь из объятий старосты:
— Спасибо, было круто!
Шумахер терпеливо ждет, когда попрощаюсь с Генкой:
— Не забудь: лестные слова в мой адрес! — напоминает дурашливо, стиснув так сильно, что тихо скулю:
— Ой-ой, кости переломаешь. — Только ослабляет хват, не выдерживаю панибратства и стукаю его кулаком в бок: — И счет из страховой за причинение вреда здоровью!
— Многовато желающих тебя полапать, — резюмирует колюче Родион, помогая надеть куртку.
— Поверь, сама не подозревала, что в тренде «лакомство для лапанья», — отшучиваюсь, а что остается делать?! В моем состоянии и ситуации лучше не хамить, не огрызаться, не наезжать. К тому же парню, который меня вроде как защищает. Пусть и на вечер…
— Хочешь сказать, раньше не пользовалась спросом у парней? — придерживая за локоть, направляет к выходу из клуба.
— Поверишь, нет, — цокаю каблуками, уже прикидывая, что скоро их сниму и завою от счастья.
— Гадкий утенок? — Равняемся с охранниками на пропускной точке.
— Типа того, — мрачнею, с горечью вспомнив детство и насмешки ребят. Хомячок!
— Прошу, — благородно распахивает передо мной дверцу синей «Ашки» Шувалов.
— Спасибо, — ненавижу эту фразу!!!
Родион огибает авто, садится на водительское кресло, и в тот момент, как поворачивает ключ зажигания, салон наполняется бодрой мелодией. Не мой рингтон! Судя по тому, как копошится в кармане брюк Шувалов — ответа требует его телефон.
— Да, — кидает в трубу и несколько мгновений молчит. — И что, без меня… — опять умолкает. — Понял, — сухо кивает с явным неудовольствием и убирает айфон обратно.
Трогаемся, едем в полном молчании, пока мелодия вновь не заполняет пространство авто:
— Слушаю, — холодно. — Занят слегка, — ловко управляет машиной, бойко маневрируя в куцем потоке. — И что ему было нужно? — мимолетный взгляд на меня. В глазах обжигающий холод. — И? — не останавливается на красный свет, выжимает лихую скорость. Не страшно, но хотелось бы понять причину. Торопится?.. — Так и сказал? — опять косой взгляд на меня. Скулы зло ходят вверх-вниз.
Секундная заминка. Родион виляет с внутренней полосы на крайнюю, наплевав на других, и бьет по тормозам. Машина рывком останавливается у края первой полосы. Сердце выписывает испуганные кульбиты, но я терпеливо жду. Кто знает, какие неприятности озвучивает звонивший. Безопасней подождать окончания разговора стоя на краю полосы и игноря возмущение водителей, которым мы мешаем двигаться, чем гнать по ночному городу с неадекватным Шумахером.
— А какие-то доказательства предъявил, или только на словах? — Шувалов отворачивается к боковому окну, продолжая одной рукой сжимать руль. Зло, к слову сказать, до побелевших костяшек. Продолжительное безмолвие. — Ну и чего волноваться? — не скрывая раздражения. — Слушай, — кривится парень, — мне сейчас неудобно говорить. Не паникуй, хотя… Ты сам виноват. Проявил инициативу, засветился, теперь дрейфь. Но без веских аргументов и ощутимых доказательств — это всего лишь его слова против твоих. А значит, пустой звук! — еще несколько секунд молчания. — Скоро буду! — сбрасывает вызов Шумахер, но почему-то не торопится двинуться.
Нехорошее предчувствие. Очень… аж печет в груди и пересыхает в горле.
— Есть несколько условий.
Это он сейчас к чему? Испуганно уставляюсь на Шувалова. Логическое мышление мужчин скоро доведет меня до нервного срыва. Не успеваю сориентироваться в темах разговора.
— Какие? — все же уточняю, может, хоть таким манером проясню ситуацию.
— Ответь честно, ты свободна? У тебя есть парень?
— Нет.
— Хорошо. На время турнира — ты со мной, чтобы не было лишних разговоров. И конечно, чтобы у меня была уверенность в твоей верности команде.
— Но…
— Я не сказал спишь, хотя не откажусь, и буду всячески провоцировать. По-другому никак — я себя знаю, а обманывать несбыточными надеждами не хочу.
— То есть будем создавать видимость?
— Да.
— Но при этом мне придется постоянно от тебя отбиваться?
— Согласись, заманчиво?
Едва подавляю нервный ик.
— Если узнаю о загуле на стороне — пожалеешь!
Настораживаюсь, но так как Шумахер ждет ответа, киваю:
— Не вопрос.
— Значит, согласна отыгрывать роль моей девушки без ограничений? — кривит губы.
— В пределах разумного, — поправляю торопливо. — Никакого секса. Максимум легкие поцелуи и невинные прикосновения. Никакого разврата! Ни в коем случае! — отрезаю категорически.
— Ты лесбиянка? — закономерный вопрос, который мне столько раз задавали, что уже оскомина набита.
— Если бы я была лесба, собрала бы команду сильных девчат и выступала с ними. Ради шоу и веселья. Думаю, мы бы отожги не по-детски, но мне кровь из носа нужна победа… Шоу второстепенно.
— Ахаха, — смягчается Шумахер, — ну да, такого на турнире еще не было… Вы бы успехом пользовались. Тачка, — опять серьезнеет Шувалов.
— Что тачка? — Видимо, я настолько вживаюсь в роль тупой, что становлюсь ей на самом деле.
— Поклянись, что у Селиверстова не окажется твоей машины на этапе автогонок.
— Окей, — непонимающе киваю. — Но не думаю, что для него найти авто — проблема, он же гонял на чем-то. Вернет свою…
— Это вряд ли, — опять кривит губы Шумахер.
— Почему?
— Его тачка у меня в гараже пылится, — подмигивает парень. — И я не готов ее вернуть. Пусть ржавеет.
Вот так новость!
— У вас давний конфликт?
— И непрекращающийся.
— И ты хочешь утереть Игнату нос?
— Да!
— Я с тобой! — безоговорочный кивок.
Родион пристально изучает меня холодом глаз:
— Все условия не будут иметь значения, если я не буду точно уверен в тебе.
— И как мне это доказать?
— Проверкой, — жмет педаль газа, срываясь с места.
Жду объяснений, истерить рановато.