– Кто сказал, что больше не придет?
– У вас было свидание, и теперь он не приходит.
Это прозвучало так забавно, что она и рассмеялась бы. Вот только уж слишком это походило на правду.
– Нет, у нас было не свидание. Просто общее дело. Я не знаю, почему он с тех пор не приходил. Это совпадение.
«Отлично, теперь я вру сыну. С другой стороны, виноваты мы оба. Я-то знаю, почему он держит дистанцию. Но если бы Клинт хотел меня видеть, то он же... рядом живет».
Роми вздохнула:
– Если я его увижу, то спрошу о прогулке.
По лицу Лейтона было видно, как в нем боролись разные чувства. Ему хотелось радоваться, но он старался быть сдержанным. Результатом стала мучительная гримаса смущения и разочарования.
Роми присела перед ним на колени и раскрыла объятия:
– Ну же, Эл?
Сын не кинулся к ней, но и не уходил. Когда же она обняла его, он прижался щекой к ее плечу и пробормотал что-то вроде благодарности.
– Бери свой ранец, я посажу тебя в автобус.
Она похлопала его по нижней части и подтолкнула к лестнице. Ему сейчас нужны друзья. Они нужны ему гораздо больше, чем мама.
Роми взяла ключи и похромала на еще не совсем поправившейся ноге к двери, поскольку Лейтон уже спускался с лестницы. Щеки у него уже порозовели. Любопытно, как долго удастся удерживать его от какого-либо интереса к вооруженным силам? Он покорился ей и занялся астрономией. Потому что так хотела она. Какая мать так поступила бы?
Дочь Полковника?
Высоко подняв руку, Роми махала вслед автобусу, увозившему Лейтона. Надо налаживать отношения с сыном. Она пообещала ему сегодня вечером военно-приключенческий фильм. Он такие любит.
Она опять нахмурилась: «Любит. Господи, как же во многом я еще не разбираюсь».
Опустив голову, Роми прошла сто ярдов от остановки автобуса до административного здания, до своего чуланчика в офисе. Надо было закончить со счетами-фактурами (в них указывались марки купленных машин, их номера и некоторые другие подробности) и пробежаться по своим контактам в центре по поводу регистрационного удостоверения на одно транспортное средство.
Она отправила по электронной почте номер машины, ее марку и подробное описание. Потом с неохотой обратила внимание на стопку счетов, лежавших в корзине для входящих писем еще с пятницы: свидетельство того, как взбудоражил ее предстоящий выход с Клинтом.
Она никогда и ни с кем не делилась подробностями того, как появился на свет Лейтон. Даже с отцом. Это был ее собственный позор. Даже в семнадцать лет она сама отвечала за свои действия. Слепая случайность...
Полковнику потребовалось несколько месяцев, чтобы догадаться о ее беременности. Все последние школьные недели Роми скрывала признаки и до четвертого месяца оставалась худенькой. В какой-то момент отец догадался...
Но тогдашний его гнев оказался совершенно пустячным по сравнению с яростью, когда под халатом военного госпиталя он увидел ее татуировку. Эту пакость.
Казалось, Полковник был потрясен этим даже больше, чем растущей в Роми новой жизнью. В конце концов, именно крохотная жизнь – а не какая-то там боль – заставила Полковника отступиться от угрозы немедленно удалить татуировку с кожи Роми.
Доктор Пакс явно потерял расположение ее отца, когда восхитился художественным качеством татуировки. Зато Роми застенчиво улыбнулась ему сквозь слезы. И поверила настолько, что обратилась к нему за предродовой помощью. Ей в самом деле очень понравился доктор Пакс...
Роми вскинула голову. Ей действительно понравился доктор Пакс! Он был добрый и нежный. Но он был военным врачом и подчинялся дисциплине. То есть был в системе.
Роми выдохнула и, откинувшись в рабочем кресле, убито уставилась в потолок.
Доктор Пакс... Клинт...
Это две трети военных, которых она встречала. Добрые, сострадательные. Симпатия к ним не приносила неприятностей. Явное большинство. Ее отец – исключение, а не правило.
Она вспомнила, как Клинт загораживал ее, как беспокоился о ее лодыжке, как поцелуями убрал слезы с ее лица... Да, он способен на большое чувство, хотя она помнила и сердитый блеск глаз Клинта. А взгляд, каким он смотрел на Лейтона? Твердо, но терпеливо, почти нежно... Он мог бы убить за тех, кого любит, но ему, по крайней мере, знакомы глубокие чувства.
И Роми впервые задумалась, смогла бы она любить такого трудного человека, как ее отец, даже если бы у него не было военного прошлого?
– Выискиваете на потолке бреши в безопасности, Роми?
Она подпрыгнула:
– Клинт...
– Как вы?
Сказано было не холодно, но и не тепло.
– Все хорошо, спасибо. Вам что-нибудь нужно?
Он вошел в крошечный кабинетик и закрыл дверь:
– Мне кое о чем надо с вами поговорить.
– Мне тоже.
«Отступись от моего сына!»
Она набрала воздуха:
– Зачем вы говорили с Лейтоном о том, чтобы он стал военным?
Клинт нахмурился:
– Я не говорил.
«А кто же тогда?»
– Он знает, что вы были солдатом, и теперь тоже хочет им быть.
– Это исходит не от меня. И потом, не так уж это страшно.
– Несмотря на то, через что вы прошли?
Он кивнул:
– Даже несмотря на это. Но это не значит, что мы с ним об этом говорили. Я могу только уклоняться от подобных разговоров. Зачем грузить восьмилетнего мальчика?
Она нахмурилась:
– Мне вы об этом рассказали.
В его глазах сразу вспыхнуло предостережение.
– Неуместная откровенность.
Повисла неловкая тишина.
– Я не хочу, чтобы он вас боготворил. Того, каким вы были.
– Да, потому что это было бы преступлением. Судя по всему, я в ваших глазах выгляжу подонком.
– Вы знаете, что это не так.
– Я согласен, что ваше воспитание было очень жестким, и могу представить, какое искаженное мнение у вас сложилось об армии. Но я горжусь тем, что служил в вооруженных силах, жизнями, которые спас, и всем прочим, что делал для родины...
– Клинт...
– Я не могу отказаться от этого ради вас, Роми. Я – такой, какой есть, и на этом извинения исчерпаны. Я принадлежу вооруженным силам Австралии, горжусь тем, что служу своей стране, горжусь своими действиями в горячих точках и горжусь тем, что служил в особом отряде «Тайпан». Такие вот дела...
Так оно и было. Только, кажется, он был не меньше, чем Роми, удивлен высказанным.
Она кивнула:
– Хорошо.
– Хорошо?.. Вот как?..
– Не нужно извиняться, что делали то, во что искренне верили. И я не буду приставать к вам с расспросами.
– Когда я с вами, Роми, вы только и спрашиваете меня об этом.
Ей стало стыдно. И с отцом ей обычно было именно стыдно. Она попыталась отойти от стола, но идти особо было некуда: Клинт занимал слишком много места.
– Для чего вы хотели меня видеть? – Ей все-таки хотелось перебраться на более безопасную территорию.
Он впился в нее взглядом, мрачным, напряженным, непонятным:
– Вы доверяете мне, Роми?
– А... а что?
– Вы не рассказали мне о Джастине.
Роми нахмурилась и уперлась взглядом в экран компьютера. Откуда он знает?
– До сегодняшнего дня особо рассказывать было не о чем. – До того, как сегодня утром она получила электронную почту из Чикаго.
– Вы думаете, я бы вам не поверил?
– Я... – Она смущенно тряхнула головой. – Он ваш брат, я не хотела...
– Расскажите. Я хочу слышать.
Господи, если бы хоть было время, чтобы подготовиться... Но он спросил. И ждет ответа.
Она вытащила нижний ящик и порылась в папках, потом выложила на стол лист бумаги:
– Джастин никогда не работал в «Джолиет Гросвенор». – Глаза Клинта застыли на бумаге, и она заспешила: – Он даже не зарегистрирован в чикагской Ассоциации отельеров.
Клинт поднял страдальческие глаза и потряс бумагой:
– Вы проверяли моего брата?!
У нее перехватило дыхание. Комната сжалась вокруг нее.
– А о чем вы говорили?
– О том, что Джастин вел себя... неподобающе на сборе средств. Зачем вы проверяли моего брата? – угрюмо спросил Клинт.
Возможно, надо было извиниться. Но слишком многое поставлено на карту. Сердце, душа Клинта.
– Почему он вам лжет?
– Меня вы тоже проверяете?
Она приняла удар и приготовилась к худшему. Чтобы защитить его.
– Почему он вам лжет, Клинт?
– Кто сказал, что он лжет?
– Правительство Соединенных Штатов. Мое доверенное лицо работает в федеральном департаменте Чикаго.
Он побродил по ее чуланчику. Насколько возможно.
– Это перебор, не думаете?
– Я обратилась к Карли как к подруге, а не как к федеральному работнику.
– Почему?
– Потому что в Джастине есть кое-что неправильное.
– Я вам рассказывал. Он чуть не утонул...
Роми начало охватывать отчаяние. Неужели она ошибается насчет Джастина?
– Клинт, забудьте на мгновение, что он ваш брат. Почему он лжет о своем прошлом?
Клинт поднял на нее измученные глаза:
– Вы, конечно, не теряли времени даром, подготавливая свою месть.
– Какую месть? За что?
– За его попытку напасть на вас.
– Вы считаете, что я...
– Сначала вы сказали, что он на вас напал, теперь утверждаете, что он лжет.
– Я никогда не говорила, что он на меня напал. Об этом заговорили вы.
– Точнее, сам Джастин. Он сразу во всем признался и высказал сожаление. Как мужчина.
Роми подавила гнев:
– Как мило с его стороны! Не знаете, зачем он это сделал? Чего хотел добиться?
Клинт покачал головой:
– Уверен, что вы мне об этом поведаете.
Ее голос немного охрип. Умирало что-то прекрасное. Роми чувствовала, что оно ускользает у нее прямо сквозь пальцы.
– Нужно говорить о превентивных мерах? Джастин знал, что вы порвете его на куски, если узнаете, что он посмел меня коснуться, и первым сделал ход. Всего лишь стратегия. Он умен.
Щиты, которыми она уже некоторое время не пользовалась, со скрипом поползли на исходные позиции. Знакомые толстые освинцованные стены, защищавшие ее большую часть детства...