Рука на моём колене замирает.
— Как вам вообще пришло в голову сталкерить Лену? — подливает масла в огонь Кристина.
Мне страшно посмотреть в лицо Зарецкому, и я гипнотизирую столовые приборы.
— Она с первой встречи вскружила мне голову, — ровно отвечает Андрей. — Но теперь Лена от меня никуда не денется, правда же?
И я понимаю, что мне полная и безоговорочная звезда.
— Ну ничего, — подаёт голос папа, — сегодня вольётесь в семью. На рыбалку утром позвать не могу, но предлагаю завтра…
— Пап, — хриплю я, — мы не можем остаться с ночёвкой…
— Это ещё почему? — хмурится мама. — Дело, конечно, молодое, но у отца юбилей…
— У Андрея дела…
— Никаких дел, — руинит мои аргументы Зарецкий.
— Ты же не взял с собой ничего… — я делаю ему глаза, но Андрей, паскудненько мне ухмыльнувшись, добивает:
— С чего ты взяла? Всё в багажнике.
— Ну вот и отлично, — довольно подытоживает папа. — Вам оставили комнату на втором этаже.
Что? Комнату? Одну?
Глава 20Ружья начинают стрелять
Нет, я, конечно, подозревала, что мероприятие выйдет для меня непростым.
Да что уж там, я гнала от себя все мысли о том, что я только закапываюсь глубже, убеждая себя, что это последнее враньё, а потом будет картинный разрыв, и всё закончится. Я постараюсь просто забыть об этом позоре.
Ну да. Ага.
Мастерство прятать голову в песок не пропьёшь.
Я же, так или иначе, буду сталкиваться с Зарецким на работе. Даже если личных контактов у нас не будет, он неизбежно превратится в мой личный триггер, но я, как обычно, подумаю об этом завтра.
Скарлетт О’Хара, блин.
И теперь я пожинаю плоды своей трусости.
Юбилей превращается в мой личный ад. Если мне и полагается наказание за обман, то я уже расплачиваюсь.
Уже два часа я слушаю от всех родственников и даже тех, у кого нет никакого права обсуждать мою личную жизнь, наставления, как не упустить такого шикарного мужчину.
При этом Андрей ничего не делает особенного, чтобы всем понравиться, и на образ, обрисованный мной, он похож весьма отдалённо. Разве что босс всё время старается находиться рядом со мной, в то время как я мечтаю заползти под ближайший куст и переждать там время до ночи.
До ночи. Мля…
Мне и в голову не приходило, что Зарецкий может мне подложить такую свинью. Сама я намыливалась часов в девять откланяться, приползти домой и ныть подругам по телефону, какая я дура. Ради этого можно даже групповой созвон организовать.
Какая муха его укусила, а?
Забившись в угол веранды, сижу в плетёном кресле и злобно зыркаю поверх даже не ополовиненного бокала с вином на Андрея, которого папа оттащил от меня, чтобы обсудить «какие-то мужские темы».
Босс нет-нет, да и поглядывает на меня со смешком поверх папиного плеча.
Упырь. Бессердечный, бесчувственный гад.
Я подозревала, что шантаж мне аукнется. Не тот человек Зарецкий, который спустит подобное, но он поумнее ничего придумать не мог? Ему самому нечем, что ли, заняться в пятницу вечером? Какая ему радость торчать здесь, да ещё и с ночёвкой оставаться?
За всеми этими удручающими размышлениями я упускаю момент, когда возникает рядом со мной:
— Доча, вы же предохраняетесь?
Я как раз делаю глоток уже тёплого и оттого противного красного полусладкого и от неожиданности вопроса чудом не выплёвываю вино себе на сарафан.
— Мама!
— Пока только мама, — хмыкает она. — Бабушкой стать хочу, но лучше будет, если брак всё-таки не по залёту…
Интересный расклад.
Вот Кристинке в отношении её мальчика дают совсем другие наставления.
— Мам, я уже взрослая, — возмущённо смотрю на неё.
Ну блин, кто вообще с такими вопросами пристаёт?
— А что? Возникли какие-то сомнения? — раздаётся глубокий голос справа.
Дёрнувшись, поворачиваю голову и встречаю насмешливый взгляд Зарецкого, подошедшего к перилам со стороны патио.
Окружили!
— Лена у нас всегда в облаках витала, — садится мама на любимого конька, значит, сейчас посыплются позорные подробности, о которых я уже и забыла, но мама их бережно хранит, видимо, чтобы старшей дочери жизнь малиной не казалась.
— Мам! — одёргиваю я её. — И ты ещё удивляешься, что я никого с семьёй знакомить не хочу!
Ну серьёзно. А если бы это был мой трушный парень? Что за тяга макать в стыд с головой? В любом случае, Зарецкий ещё и мой босс.
— А что я такого сказала? — поднимает мама брови.
Раздражение захлёстывает. Ну да. Ничего не сказала, потому что я ей не дала.
— Можно сменить пластинку? — исподлобья смотрю на маму, давая понять, что тема закрыта.
— Есть что-то, чего я не знаю? — как назло, спрашивает Андрей.
Господи, и даже не пнуть его, перила мешают. Прожигаю его взглядом, но впустую. Огнеупорный. И явно развлекается. Лицо у него серьёзное, но в глазах веселье.
— Да уж вряд ли, — смеётся мама, которой после шампанского всё кажется смешным. — Если вы её три месяца преследовали, то тайн, наверное, уже не осталось. Раз ты на этом этапе не исчез с горизонта, то тебя уже ничто не испугает. Хотя предложение, конечно, шикарное было. Только знакомиться с нами надо было пораньше… А то не по-человечески как-то. Или вы и на свадьбу не хотели нас звать?
Это пиздец.
Я съёживаюсь в кресле.
Походу, я не переживу эту ночёвку. Лихорадочно ищу возможность свалить сегодня же в город. Лучше я сегодня вытерплю моральную порку от Зарецкого, авось он за выходные перебесится и не устроит мне ад на работе. Больше Андрей моих родителей не увидит. Главное, дать по тапкам, пока не всплыло что-нибудь ещё…
— Лен! — голосит Кристинка с качелей. — Я тебе в сумку солнцезащитный крем засунула, принеси?
— Сейчас! — тут же отзываюсь я и щемлюсь искать свой баул.
В любом другом случае я бы отправила сестру саму, но сейчас это как никогда кстати.
— Я отнесла твои вещи к вам в комнату, — вдогонку мне кричит мама.
В комнату. Это где-то на втором этаже. Отлично. Чем дальше, тем лучше.
Взлетаю по ступенькам и начинаю толкать одну дверь за другой, чтобы определить, какая мне нужна.
В дальней из четырёх вижу свою дорожную сумку.
Дёргаю собачку молнии и застываю.
В первую секунду думаю, что перепутала что-то и залезла в чужие вещи, потому что тряпьё, которое попадается мне на глаза, не моё.
Эм… оглядываю баул. Точно мой, вот тут я чиркнула о какой-то острый край в прошлом году.
Хотя раз Кристинка сунула мне свой крем, может, она и часть вещей своих напихала? У неё вечно на любой выезд целый гардероб с собой.
Чуть увереннее копаюсь в недрах и осознаю, что из моего барахла только аптечка, мокасины и джинсы.
А хдеее?
Выудив флакон с солнцезащитным средством, я начинаю подробнее разглядывать шмотки.
Даже футболки запасной нет, хотя она лежала на комоде, приготовленная вместе с толстовкой, которой я тоже не наблюдаю.
Подцепив указательным пальцем какую-то несуразицу, вытягиваю её из сумки.
Это точно не годится для выезда на природу.
— Тебя только за смертью посылать! — ругается из-за спины запыхавшаяся Кристина.
Я оборачиваюсь к ней, держа безобразие на весу.
— Что это? Я же просила тебя собрать мои вещи…
— Я и собрала, — отмахивается сестра, которую бог послал мне в наказание за все грехи, которые я совершу в жизни. — Просто ты насовала какой-то ужас. Я же знала, что Зарецкий приедет. Так что ты только спасибо мне должна сказать за такую рокировку.
У меня дар речи пропадает от такой беспардонности.
Я не то что «спасибо» сказать не могу, даже «му» выдавить не способна.
Не дождавшись от меня благодарностей, Кристина кривится и, подхватив свой крем, сваливает.
А я, отмерев, проверяю, что мне дьявол послал.
Вытряхнув всё содержимое сумки на кровать, пытаюсь понять, что это всё такое и где Кристина это взяла.
Итак, мы имеем ещё один сарафан, который от комбинации отличается… да ничем не отличается. Под него даже бельё не наденешь. Микротоп а-ля бандаж, видимо, в пару к джинсам. Прикладываю к своей двоечке, мля… это только соски прикрыть. И этот клочок, сто пудов будет всё время задираться. И…та-да-дам!
Ночной комплект.
Короткий чёрный шелковый пеньюар и к нему сорочка. Пофиг, что она до середины лобка. Это меньший из её недостатков. Ткань — вот где самый цимес! Чёрная крупная сетка из шелковых тесёмок. У меня в эти ячейки пролазит сразу три пальца.
Это точно не моё!
Ошалелый взгляд замечает ещё один крошечный предмет. Я даже не сразу понимаю, что это такое. Ибо в нём слишком много прорезей. Вот к нему, кстати, пристёгнута крошечной булавочкой бирка, размером превышающая изделие. С одной стороны картонки красуется, распустив лепестки символ «Клематиса», а на оборотной белой части написано мелко и криво: «Вот такое носят женщины, Леонидова!».
Глава 21Конфликт
Очень хочется позвонить Климову и спустить на него всех собак. А ещё лучше собственноручно засунуть ему его подарок в недра личности.
Только ведь, как это ни прискорбно, не Лёха виноват в том, что я оказалась за городом с этим барахлом без нормальной одежды.
Снова рассматриваю плетёное безобразие. Это даже на москитную сетку не тянет.
Решительно, я не могу в этом ночевать.
И в сарафане спать тоже как-то не очень. Бретели тонкие и будут впиваться, а благодаря разрезам на подоле всё это задерётся. А лифчика под сарафаном нет. И в сумке нет. Кристине, походу, и в голову не пришло положить что-то такое. У неё стоячая единичка, и в гробу она видала все бюстгальтеры мира.
Плюхаюсь на постель и растягиваю в руках то самое непонятное с биркой. Если применить фантазию, то можно играть в ниточки, как в детстве. Ладно, трусы с меня никто не снимет. А раз сестра накосячила, значит, я её ограблю на футболку. В конце концов, не только ей таскать у меня шмотки.