Однако в комнате, отведённой Кристине, меня ждёт облом.
Её шмотьё на футболки не богато. Тоже топики, на меня неналезающие, и пижама с шортиками, которые вопьются мне в самое дорогое. И где, спрашивается, её объёмные балахоны?
У мамы не попросишь. Не тот случай.
Я понимаю, что сделать ничего не могу.
У меня есть только призрачный шанс уговорить Зарецкого всё-таки свалить под каким-то благовидным предлогом.
Вопрос: захочет ли босс пойти мне навстречу после того, что он услышал от мамы о моём вранье?
Собственно, я не очень жажду попадаться ему на глаза, но прятки идут вразрез с легендой о двух пылающих любовью сердцах. Ё-па мать.
Понуро спускаюсь на веранду. Уже и музыку прибавили, солнце немного опустилось, и все выползли из-под навеса в патио. Зарецкий обнаруживается в том самом кресле, из которого я сбежала.
Приставным шагом иду к Андрею и замечаю в его руке ополовиненный стакан с пивом. О нет!
— Стой! — подлетаю к нему. — Не вздумай пить!
— Это ещё почему? — прямо у меня на глазах Зарецкий внаглую делает глоток из запотевшего стакана.
— Нам надо домой!
— К тебе? — заинтересовывается Андрей.
— Каждому к себе!
— А… — разочарованно тянет босс и делает ещё глоток. — Это не совпадает с моими планами.
— Какими планами?
— Лена, надеюсь, на работе память тебе не отказывает. В быту ты очень и очень забывчивая. И про моё обещание забыла, и рассказать мне пикантные детали… Когда я должен был узнать, что преследовал тебя три месяца? Я ещё от трико Зорро не отошёл и серенады в твою честь. А про предложение? Меня до сих пор интригует, отчего твоя мама так им восхищена. Поделиться не желаешь?
— Нет!
Вот совсем не хочу.
— Послушай, ну зачем тебе это надо, а? Неужели мстишь? Не будь таким мелочным, я и так сама себя наказала, ты же видишь… Климов уже взялся за твою сестру. Разве тебе не хочется поскорее с этим развязаться? Это ведь твоё последнее публичное выступление в роли фальшивого жениха, в офисе я сама разрулю.
— Лена, если доверить тебе разрулить ситуацию, то в понедельник весь офис будет думать, что я скоро стану папой, а может, и сразу дедом. Чего уж там мелочиться, правда?
— То есть месть, — скисаю я.
— Ты втянешься, — посмеивается Зарецкий.
— Вряд ли, — кривлюсь я, прикидывая, есть ли здесь поблизости пруд, чтобы утопиться.
Неожиданно Андрей левой рукой хватает меня за запястье и дёргает к себе. Не устояв, я плюхаюсь к нему на колени.
— Ты что де… — начинаю я, но рот мне затыкают тем самым дебильным мужским способом. И почему мужики считают, что это романтично?
— Плов будете? — слышу я. — Говорят, его здесь готовят божественно.
Так это спектакль для мамы?
— Да отлепитесь вы друг от друга, у вас вся ночь впереди, — пьяненькую маму несёт в демократию и широкие взгляды. — Ну хоть в бадминтон поиграйте.
— Мы попозже, — Зарецкий предусмотрительно обнимает меня, чтобы я не убежала за ракетками.
Чует, что я готова и за метательным ядром сгонять.
— Слышала? — хмыкает Андрей, когда мама отчаливает. — У нас вся ночь впереди…
Моё сердечко пропускает удар. Нам ведь придётся делить кровать!
А она не сказать чтоб широкая!
Я приглядываюсь к широким плечам, хм…
— Кстати, ты говорил, что у тебя одежда в багажнике. Как насчёт поделиться футболкой?
Уж его-то майка точно крупнее Кристининой.
— А зачем тебе футболка. Поверь мне, ты не замёрзнешь, — наглая рука поглаживает мне талию, повергая в ужас.
Я начинаю ёрзать на коленях Андрея:
— Ты же не думаешь повторить свои домогательства…
— Во-первых, думаю, а во-вторых, ты первая начала.
Офигеть. Детский сад. Можно я его машинкой стукну?
— Послушай, это по твоей вине мы тут застряли, — я решаю прибегнуть к классическому женскому способу — завиноватить объект мужского пола. — У меня нет ничего для сна. Будь джентльменом, пожертвуй майку…
— Джентльменом? — Зарецкий поднимает бровь, и я тут же вспоминаю, при каких обстоятельствах он в последний раз вёл себя по-джентльменски.
Меня бросает в жар.
Чёрт! А об этом я и не подумала!
Как-то больше волновалась о приличиях, чем о возможных последствиях неприличия. А судя по взгляду Андрея, он уверен, что последствия не возможные, а неизбежные.
И только сейчас я осознаю, что означала его угроза про второй вариант.
Да ну не…
Он же не собирается?
Блин, рука Зарецкого уже сползла ниже талии.
Ещё сильнее ёрзаю, под насмешливым взглядом босса.
Я в себе уверена на сто процентов. Он меня ни к чему не склонит! Не тот случай.
Бодрюсь, но лучше б у меня была не только футболка, но и пояс верности.
— Короче, гони майку!
— Прямо сейчас снять? Тогда ты тоже давай, — развлекается Андрей.
Мужлан!
Так, а что это я сижу, как будто мне нравится на ручках у Зарецкого!
Я пытаюсь встать, но босс сидит в глубоком кресле, и мои телодвижения не только далеки от грациозности, но и обладают весьма низким КПД.
Ещё и Андрей мне не помогает.
Когда мне, наконец, удаётся соскочить с коленей, я вся красная, сконфуженная и злая.
Невыносимый тип!
А главное, какой самоуверенный!
Да я вообще ничего такого к нему не чувствую!
Вот вообще! И нечего часы на запястье поправлять! Развёл порнографию. Надо запретить всяким противным боссам смотреть так, что ноги становятся ватными.
И парфюм у них отобрать.
И заставить молчать.
Спохватываюсь, что рассматриваю Андрея, когда он под моим взглядом поправляет джинсы в паху.
Повторная волна краски теплом заливает мне шею.
Ой всё!
Ну неужели я не придумаю, как выкрутиться?
Фантазия, спасай!
Дезертирую играть в бадминтон, потому что сил моих нет находиться рядом с Зарецким. А в голове уже зреют варианты спасения.
Первый вариант — устроить ссору с Андреем уже прямо сегодня и под этим предлогом вызывать такси и свалить — приходится отбросить. Во-первых, папа ни в чём не виноват, и портить ему праздник безобразной сценой, да ещё и в присутствии его родни и друзей, мне совсем не хочется. А во-вторых, я уверена, что нас с Зарецким начнут мирить. Этого я не вынесу.
А вот второй вариант — сослаться на то, что босс храпит и уйти спать к Кристинке — вполне рабочий.
Ай да Лена! Ай да мозг!
На радостях я выдаю такие удары, что сестра начинает хныкать, что я хочу её убить. Стоп, нам ещё ночевать вместе. Я прекращаю избиение младенца.
Чёрт! Натёрла ногу босоножками. Самое время напялить мокасины.
Поднимаюсь в отведённую нам с Андреем комнату и обнаруживаю его там.
О нет…
Я не убрала с кровати гадские вещи, и теперь Зарецкий крайне внимательно изучает ассортимент. В одной руке у него там самая недоночнушка, в другой фигня, в которой я подозреваю трусики.
— Футболку, говоришь, надо? — переводит на меня потемневший взгляд генеральный. — Хрен тебе, Отдел продаж.
Глава 22Обстановка накаляется
Я сижу и старательно делаю вид, что не пялюсь на Зарецкого, остро переживая окончание разговора с боссом, которое открыло мне глаза на его реальные намерения.
Только сейчас я начинаю понимать, что дело серьёзнее, чем я ожидала, и сентенция о том, что трусы с меня никто не снимет, очень спорная.
Выяснение отношений в спальне прошло стремительно и с разгромным поражением команды в голубых сарафанах.
Услышав от Андрея стол категоричный отказ поделиться футболкой, я, естественно, попыталась его вразумить, но явно выбрала неверный тон:
— Послушай, мы ведь не обязаны спать в одной комнате. Ты вполне можешь переночевать в гостиной на первом этаже. Родители встают поздно, никто не узнает, что эту ночь мы провели порознь…
— А ты тем временем будешь спать в этом здесь одна? — Зарецкий потряс тем, в чём я подозревала трусишки.
— Нет, конечно! Это вообще чистой воды недоразумение, — всплеснула я руками. — В этом и спать-то неудобно!
— То есть, на тебе даже этого не будет? Лена, чистой воды недоразумение — это ты, а вот это, — на этот раз Андрей встряхнул сорочку, — отягчающее обстоятельство. Когда тебе предлагали условия для смягчающих, ты сама отказалась. Так что приговор будет приведён в исполнение. Может даже, несколько раз.
Зарецкий отбросил тряпки на кровать и медленно двинулся на меня.
Сердце подскочило к горлу и ухнуло вниз.
— Э… — я так же медленно отступала с ощущением, что меня загоняет в ловушку хищник. — Ты же понимаешь, что ничего такого не будет, да?
— Уверена? — поднимает бровь Зарецкий, становясь на шаг ещё ближе ко мне.
Конечно, уверена!
— Это неэтично, — напоминаю я ему: — Ты — мой босс, я — твоя подчинённая…
— Подчинённая — это ты хорошо напомнила, — одобряет Андрей. — И что должна делать подчинённая?
Как-то сразу вспомнились любовные романы, которые клепает Машка, когда дикий и необузданный членобосс домогается сотрудницы, а она идёт на близость, потому что ей срочно нужна космическая сумма денег, допустим, на лечение племянницы. Иначе бы ни за что!
Вот и я. Ни за что!
Продолжая пятиться, взывала к разуму Андрея:
— У нас же чисто деловая сделка… а не какая-то там… э… непристойная!
— То есть ты решила, — Зарецкий сделал последний шаг, окончательно зажимая меня у стены, — что я согласился на весь этот спектакль только ради Климова?
— А разве нет? — просипела я.
Со смешком Андрей упёрся ладонями в стену с двух сторон от меня, заключая в ловушку.
— Лена, Лена… Я уже понял, что намёков ты не понимаешь… А ведь я говорил, о правильном коммерческом предложении.
Я хлопала на Зарецкого ресницами, пытаясь понять, что он имеет в виду под намёками. Какое коммерческое предложение?
Ну не может же быть такого, что Андрей захотел меня так, что спасу нет, просто потому что я посидела у него под столом?
— … так что я просто тебе напомню, на чём мы остановились, — договорил босс и наклонился ко мне.