Николай Юрьевич тяжело вздохнул – с первого города он все корабли вчера увел, так как советские войска отошли на оборонительный рубеж по левому берегу Эмайыги. «Мать-река», как называют ее эстонцы, или более привычное Эмбах, превратилась в ловушку: подошедшие немцы в упор, как уток, за минуты потопили бы весь отряд училища на довольно узкой, пусть и судоходной реке. И оставаться во враждебно настроенном городе с одними курсантами было нельзя. Ведь безоружны совершенно три сотни молодых парней, что только один год отучились, должны были пройти свою первую морскую практику – огромное тихое озеро, относительно крупные корабли водоизмещением в 100–150 тонн, а «Исса» все 230 тонн, как нельзя лучше подходили в качестве учебных.
Но все планы безжалостно нарушила война, жестокая и молниеносная. Хотя охрану города несли курсанты школы милиции, но вылазки подполья, стрельба кайтселлитовцами исподтишка стала опасной. И хоть у моряков был взвод охраны из училища с винтовками и двумя пулеметами Максим, оставаться стало опасно, когда реку начали переходить потрепанные части отступившего от границы 11-го стрелкового корпуса.
Выбора в перебазировании не было: к Пскову идут немцы, кому там будет дело до курсантов на бесполезных кораблях? Только на Гдов, но тут не оборудована база, как и в двух других пригодных пунктах на эстонском берегу Чудского озера – Калласте и Мустеве. Тут, по крайней мере, русское население, дружелюбно настроенное, надежнее, помощь оказать может. Вот только толку с того – арсенал в Тарту оказался пуст, нашли совсем немного бесполезных поломанных винтовок и пистолетов, которые не ремонтировали, потому что патронов к ним не было.
Аврамов отправил в Кронштадт несколько телеграмм, прося убрать курсантов с кораблей, отправить обратно в училище или, наоборот, усилить отряд присылкой опытных специалистов, ибо эстонских моряков осталось несколько человек, остальные дезертировали, и доставить пушки, пулеметы и боеприпасы. Тем самым превратить учебные корабли в канонерские лодки, с которыми подступающим к Чудскому и Псковскому озерам немцам придется считаться. Ответа на свои рапорта он не получил, видно, командованию флота было не до курсантов. Но и приказов никаких тоже не отправляли, а потому капитан 1-го ранга, как старший военно-морской начальник, решил проявить инициативу – мобилизовал все семь судов пароходства, превратив одно в плавмастерскую, другое в госпитальное судно, а пять в военные транспорты. Заодно насобирали почти два десятка буксиров и моторных катеров, отобрав у эстонцев, чтобы те не передали их немцам, а также увели с полдюжины несамоходных барж, надеясь в будущем переоборудовать их в плавбатареи или приспособить в брандвахты. Вернее, с полдесятка – вчера он отдал первый боевой приказ. При уходе из Тарту приказал затопить самую старую и негодную баржу, набив камнями. Курсанты таскали булыжники, разобрали известняк со строек и через десять часов управились. Просевшую баржу отвели чуть ниже по течению реки и затопили, теперь уровень воды у города поднимется на фут, и немцам станет немного труднее переправляться через Эмбах. Хоть так, но какая-то помощь, бесполезность угнетала всех!
Вечером получил долгожданный приказ от командира Кронштадтской ВМБ, в котором он назначался командующим Чудской флотилией. Но орудия для вооружения кораблей, пополнение, боеприпасы, снаряжение и многое другое придется ждать долго. Когда еще в Кронштадте для них все соберут и отправят?! А время уже не терпит. Чем воевать? Ведь немцы идут к Пскову, корабли могут прикрыть огнем приморский фланг укрепрайона. Что толку подчинять невооруженную флотилию в оперативном отношении командиру 41-го стрелкового корпуса, если от нее не будет пользы?!
После получения приказа он отправил телеграмму и генерал-майору Гловацкому, сообщив тому о своем назначении, полученном приказе, честно отметив, что флотилия из себя никакой силы не представляет, пока не придут эшелоны со всем необходимым из Ленинграда. И не надеялся на ответ – по своему опыту знал, что сухопутные начальники не воспринимают озерные и речные кораблики как силу и совершенно не желают вникать в вопросы их боевого применения и обеспечения, у них своих забот достаточно! Так что оставалось только ожидать перемен к лучшему!
Николай Юрьевич посмотрел на часы – в ночном сумраке хорошо были видны стрелки – половина первого ночи, пора спать. Он медленным шагом, чуть прихрамывая, память о прошлой войне с немцами, отправился к Гдову. Всего верста – четверть часа неспешной прогулки. И уже подходя, увидел, как с юга, со стороны Пскова, на станцию входит длинный эшелон из теплушек и платформ, причем паровоз стал давать странно знакомые гудки. Через секунду бывший офицер российского императорского флота осознал, что там подают старый сигнал – «аврал, свистать всех наверх» – и сразу же ускорил шаг, сердце в груди часто забилось, словно вспомнив давно забытую юность и те свои надежды, тогда еще гардемарина…
Вот уже четыре часа, как маленький Гдов совершенно забыл про сон, превратившись в растревоженный медведем муравейник. Выпускал в ночное небо едкий дым грохотавший дизелем трактор, таскавший за собою прицеп с нагруженными на него тяжелыми орудиями. Несколько полуторок, с десяток пароконных подвод возили к пристани десятки ящиков с боеприпасами, консервами, новенькими пулеметами ДС. Из теплушек выгружали мешки с сухарями и мукою, сахаром и солью, тюки обмундирования бывшей армии буржуазной Эстонии, трубы с фланцами для установки их в качестве нужных пулеметных тумб. Плавмастерская получила парочку станков, много листов железа, ящики с инструментом и деталями, госпитальное судно, перевязочные средства и немного ценных медикаментов.
На пристани и рейде шел самый настоящий аврал, команды кораблей и катеров получили приказ подготовить их к «походу и бою». С помощью лебедок поднимали на палубы пушки, начали производить установку, везде грохотало и кипело, по палубам порой слышался ядреный флотский мат, заковыристый и замысловатый, как боцманские узлы.
– Алексей Михайлович, – усталый, но довольный Аврамов посмотрел на взъерошенного начальника штаба флотилии капитана 3-го ранга Козлова, – теперь мы можем воевать! Главное – успеть! Будьте добры, распределите по кораблям, судам и катерам флотилии припасы в соответствии со штатным расписанием. И подготовьте приказы о назначении на должности командиров дивизиона канонерских лодок и вспомогательных судов намеченных нами командиров. В один дивизион свести все малые буксиры и катера. Также надо назначить флагманских специалистов, пишите еще приказ. Как видите, много предстоит работы, а времени до крайности мало.
Николай Юрьевич устало вздохнул – ночь суматошная, устал, но на его душе царила радость. Самые маленькие корабли флотилии, «Уку» и «Нарова», уже отошли на рейд, спешно вооруженные. Первое, посыльное судно – двумя счетверенными зенитными пулеметными установками Максим. На второе, канонерскую лодку, наспех поставили самое легкое из присланных орудий – зенитную трехдюймовку системы Лендера образца 1915 г., непригодную для борьбы с современными самолетами, и две последние зенитно-пулеметные установки. Сейчас вооружение доводили до ума уже на открытой озерной глади силами команд и плавмастерской.
Теперь к причалу осторожно подводили «Иссу» и «Эмбах», винтовые и более скоростные корабли, своего рода ударные силы, так сказать, в будущих боях. Эти канонерские лодки должны были вооружить намного солиднее – по одной 48-линейной гаубице на баке, а на юте по пушке. На «Иссе» 42-линейное полевое тяжелое орудие, «Эмбахе» 75-мм морское, оставшееся от прежней флотилии и забытое на каком-то из складов. Что пушки старые и с наполовину расстрелянными стволами, не огорчило командующего. Какой же военный не обрадуется тому, что его безоружный прежде отряд наконец превратится в полноценную боевую единицу?!
Орудия сухопутного образца, за исключением одного?
Не беда, пушка есть пушка, знающие и опытные комендоры живо здесь разберутся, что к чему, тем более что таблицы стрельб имеются. Это даже к лучшему: не будет проблем в обеспечении боеприпасами, любая дивизия сможет поделиться с флотилией своими снарядами. Оставалось только закончить к полудню установку пушек на подготовленные раньше места, организовать учебные стрельбы, сбить в отряды, и все – с врагом можно будет сражаться!
Единственное, что немного угнетало, так это слабое зенитное вооружение. Всем пароходам, судам и катерам досталось по одному-единственному, хотя и новенькому, в заводской смазке, ДС. На винтовых канонерках их поставили по 4 штуки, оставив в запасе на случай замены несколько пулеметов. Но если учесть, что до этого вообще ничего не имелось, то сожалеть не о чем. Может быть, с Кронштадта подвезут 45-мм универсальные полуавтоматы 21К, их там много, а подкрепленные «гнезда» на случай их установки на кораблях имеются, нужно только дождаться.
Прибывшее пополнение не только удвоило численность флотилии, но и обеспечило корабли, пароходы и катера экипажами, значительную часть которых составили моряки, ранее ходившие на них по двум озерам и рекам – Эмбаху, Великой и Нарове. А теперь по мобилизации вернувшиеся на свои прежние места, на те самые корабли и катера, которые знали как свои пять пальцев. Да еще в Пскове стоит в долгожданном ремонте «Плюсса», там есть обустроенные мастерские, может быть, удастся чуть наладить разболтанную ненадежную паровую машину и получить четвертую канонерскую лодку. А идти в Псков необходимо уже следующей ночью – таков категорический приказ генерала Гловацкого…
Командир 41-го стрелкового корпуса генерал-майор Гловацкий Островский УР
– Не менее шести дивизионов нас обрабатывают. – Гловацкий старался сохранить хладнокровие, хотя это было невероятно трудно. Первый раз в своих двух жизнях он оказался под таким мощным огневым воздействием, перед которым все прежние обстрелы казались просто невинной шалостью, за исключением одного, когда по ошибке свои батареей «Градов» накрыли.