А может, так оно и есть?
Возможно, весь мир держался лишь на том, что ты сосредоточиваешься на нем и веришь в его существование. Стоит лишь усомниться, обратив внимание на мелкие несоответствия, и окружающее начнет рассыпаться на кусочки. Может, именно это и произошло с Синтией, поскольку он усомнился в реальности ее существования. Если бы он просто закрыл глаза и убедил себя в том, что она жива и здорова, она, возможно, была бы…
Он попытался. Отключившись от остального мира, Рэндалл сконцентрировался на Синтии – Синтии живой и здоровой, с той легкой улыбкой, которая появлялась на ее губах всякий раз, когда он рассказывал что-нибудь смешное, – Синтии, просыпающейся утром, еще сонной и такой прекрасной, – Синтии, в хорошо сшитом костюмчике и модной шляпке, готовой отправиться с ним куда угодно. Синтия…
Он открыл глаза и взглянул на кровать. Она по-прежнему лежала там, все в том же состоянии и все так же неподвижно. Он решил, что может ненадолго отлучиться, высморкался и отправился в ванную, чтобы умыться.
Зазвонил домофон. Рэндалл подошел к входной двери и, не снимая трубки, нажал кнопку отпирания замка. Сейчас ему просто не хотелось ни с кем говорить и уж тем более не с тем, кого нашел бакалейщик Джо для доставки продуктов.
Через некоторое время в дверь негромко постучали. Он открыл ее, сказав: «Заносите», и тут же замер как вкопанный.
На пороге стоял Хог.
Несколько мгновений оба молчали. Рэндалл был удивлен. Хог, казалось, был не уверен в себе и ждал, что Рэндалл объяснится с ним. Наконец он застенчиво сказал:
– Я не мог не прийти, мистер Рэндалл. Позволите… войти?
Рэндалл взирал на него, не в силах вымолвить ни слова. Ну и типчик, надо же быть столь наглым!
– Я пришел, поскольку должен был доказать вам, что ни в коем случае сознательно не причинил бы вреда миссис Рэндалл, – просто заявил он. – Если же я совершил такое невольно, я бы хотел помочь, чем смогу.
– Поздно уже помогать!
– Но, послушайте, мистер Рэндалл… с чего вы взяли, что именно я причинил вред вашей жене? Я просто даже не понимаю, как я мог бы… во всяком случае, не вчера утром. – Он смолк и беспомощно взглянул на каменное лицо Рэндалла. – Нельзя же пристрелить собаку просто так – за то, что она вам не нравится.
Рэндалл в агонии нерешительности пожевал нижнюю губу. Вид и слова этого человека казались более чем приличными. Наконец он широко распахнул дверь.
– Заходите, – мрачно произнес он.
– Спасибо, мистер Рэндалл. – Хог неуверенно шагнул в прихожую. Рэндалл потянулся, чтобы закрыть дверь.
– Это, случаем, не Рэндалл? – В дверях стоял другой человек, незнакомый и нагруженный пакетами и свертками.
– Да, – подтвердил Рэндалл, машинально нашаривая в кармане мелочь. – А как вы вошли?
– Да вот вместе с ним, – отозвался незнакомец, указывая на Хога. – Просто я вышел не на том этаже. Учтите, хозяин, пиво холодное, – вкрадчиво заметил он. – Прямо из холодильника.
– Благодарю. – Рэндалл добавил к полтиннику еще десять центов и закрыл за рассыльным дверь. Потом поднял пакеты с пола и понес их на кухню. Сейчас он бы с удовольствием выпил пива – пожалуй, решил он, ему никогда так его не хотелось. Поставив пакеты на кухонный стол, он вынул банку и уже готов был открыть ее.
В этот момент краешком глаза он уловил какое-то движение. Это Хог неуверенно переминался с ноги на ногу в прихожей. Рэндалл даже не пригласил его присесть, и тот по-прежнему стоял.
– Присаживайтесь!
– Благодарю. – Хог присел.
Рэндалл вновь вернулся к своему пиву. Но теперь он постоянно помнил о присутствии Хога, и врожденная вежливость не позволяла ему выпить пива одному, не предложив гостю, пусть и нежданному.
Он поколебался всего мгновение, потом подумал: «Блин, ни мне, ни Синтии хуже не станет, если он выпьет банку пива» – и предложил:
– Пива хотите?
– Да, спасибо.
Кстати, Хог пил пиво крайне редко, предпочитая ему тонкий вкус хорошего вина, но в данный момент он, наверное, предложи ему Рэндалл, согласился бы и на порцию синтетического джина или воды из канавы.
Рэндалл достал стаканы, поставил их на стол, затем вернулся в спальню, приоткрыв дверь в нее ровно настолько, чтобы можно было проскользнуть внутрь. Синтия пребывала в прежнем состоянии. Он чуть перевернул ее, будучи в твердой уверенности, что человеку даже в бессознательном состоянии тяжело находиться в одном и том же положении, потом разгладил одеяло. Взглянув на нее, он вспомнил о предупреждении Потбери насчет Хога. Неужели Хог и вправду столь опасен, как считает доктор? И неужели он, Рэндалл, до сих пор невольно подыгрывает ему?
Нет, похоже, сейчас Хог никак не способен ему повредить. Когда худшее уже произошло, любые изменения уже к лучшему. Даже смерть их обоих – или пусть даже смерть одной Синтии – приведет лишь к тому, что он тоже покончит с собой. Это он решил для себя еще в начале дня – и пусть кто-нибудь попробует обвинить его в трусости!
Нет… если Хог ответственен за все это, то свой ход он уже сделал. Он вернулся в гостиную.
Хог так и не прикоснулся к своему пиву.
– Пейте, – предложил Рэндалл, садясь и отхлебывая из своего стакана. Хог сделал то же самое, разумно не предложив никакого тоста и даже не приподняв стакана в знак такового. Рэндалл окинул его устало-любопытным взглядом.
– Никак не пойму вас, Хог!
– Я и сам не понимаю себя, мистер Рэндалл.
– Зачем вы пришли?
Хог беспомощно развел руками:
– Узнать о состоянии миссис Рэндалл. Узнать, чем я ей повредил. И помочь, если это в моих силах.
– Так вы признаете, что это ваших рук дело?
– Конечно же, нет, мистер Рэндалл. Ни в коем случае. Я просто не понимаю, как бы я мог повредить миссис Рэндалл вчера утром…
– Вы забываете, что я видел вас.
– Но… Что я делал?
– Вы подловили миссис Рэндалл в коридоре здания «Мидуэй-Колтон» и пытались задушить ее.
– О боже! Но… вы своими глазами видели это?
– Нет, не совсем. Я был… – Рэндалл замолчал, вдруг поняв, что сейчас ему придется объяснять Хогу, почему он не мог видеть его в одной части здания, поскольку следил за ним в другой.
– Прошу вас, мистер Рэндалл, продолжайте.
Рэндалл нервно встал.
– Все это бесполезно, – огрызнулся он. – Я не знаю, как вы это сделали. И не знаю, сделали ли вы что-нибудь. Вот все, что я знаю: с того самого дня, когда вы впервые появились здесь, с моей женой и со мной самим стали происходить более чем странные вещи – более того, плохие вещи, – а теперь Синтия лежит как мертвая. Она… – Он смолк и закрыл лицо руками.
Через несколько мгновений Рэндалл ощутил мягкое прикосновение к плечу.
– Мистер Рэндалл… прошу вас, мистер Рэндалл. Мне очень жаль, что все так получилось, и я очень хочу вам помочь.
– Я просто не представляю, что кто-то может мне помочь. Если только вам не известен какой-либо способ пробудить мою жену. Вы знаете, как это сделать, мистер Хог?
Хог медленно покачал головой:
– Боюсь, нет. А скажите, что с ней? Я ведь все еще так ничего и не знаю.
– Да и рассказывать почти что нечего. Просто сегодня утром она не проснулась. И у меня такое впечатление, что больше она не проснется никогда.
– А вы уверены, что она… не мертва?
– Нет, она не мертва.
– Вы наверняка вызывали врача. Что он сказал?
– Он велел мне не трогать ее и постоянно наблюдать за ней.
– Это понятно, но какой именно диагноз он поставил?
– Он сказал, это lethargica gravis.
– Lethargica gravis! Он именно так это определил?
– Ну да. А что?
– А он не пытался поставить точного диагноза?
– Так это и был его диагноз – lethargica gravis.
Хог, по-видимому, все еще был озадачен.
– Мистер Рэндалл, видите ли, это не диагноз, это – попросту латинский эквивалент выражения «глубокий сон», которое в сущности ничего не значит. Это все равно что сказать человеку с кожным заболеванием, что у него дерматит, или человеку, у которого болит живот, что у него гастрит. Он делал ей какие-нибудь анализы?
– Э-э-э-э… Не знаю. Я…
– Он брал у нее пробу желудочного сока?
– Нет.
– Просвечивал ее рентгеном?
– Да нет, откуда здесь рентген.
– То есть вы хотите сказать мне, мистер Рэндалл, что врач просто пришел, взглянул на нее и ушел, так ничего и не предприняв, не проведя никакого обследования и не позаботившись проконсультироваться с коллегами? Это ваш семейный врач?
– Нет, – несчастным голосом пробормотал Рэндалл. – Боюсь, что я плохо разбираюсь в докторах. Раньше мы просто никогда не прибегали к их помощи. Кстати, кому, как не вам, судить, хороший это врач или плохой. Это был доктор Потбери.
– Потбери? Вы имеете в виду доктора Потбери, у которого я консультировался? Где же вы его откопали?
– Ну… просто мы не знали никаких врачей, а к нему попали, проверяя ваш рассказ. А что вы имеете против Потбери?
– В принципе ничего. Просто он был не очень вежлив со мной… а может, мне так показалось.
– В таком случае, что он может иметь против вас?
– Не представляю, чтобы он мог что-либо иметь против меня, – озадаченно протянул Хог. – Мы встречались всего лишь раз. Разумеется, не считая проблемы анализа. Хотя зачем ему… – Он беспомощно пожал плечами.
– Вы имеете в виду анализ вещества под вашими ногтями? А я-то думал, вы рассказали это для красного словца.
– Нет.
– В любом случае дело не только в этом. Особенно после всего того, что он о вас наговорил.
– А что такого он обо мне наговорил?
– Он сказал… – Рэндалл замолчал, вдруг осознав, что Потбери ничего такого особенного о Хоге и не говорил. Все дело было в том, что он ничего толком так и не сказал. – В принципе ничего особенного, просто чувствовалось, что вы ему не по душе. Мало того, он ненавидит вас, Хог, – и страшно вас боится.
– Боится? Меня? – Хог недоуменно улыбнулся, как будто сочтя последние слова Рэндалла за шутку.