– то сейчас. Я могку на кгрыло.
– Ладно, – сдался Клюев, – найдём Лативумсайо, а уж преступник он или нет – разберёмся потом.
Гринбер обречённо покачал головой.
Глава X
Ссутулившись, подминая густую жёсткую траву, широкими шагами Клюев приближался к лесу, за которым, как он помнил, находилось селение аборигенов. Если идти по возможности быстро, часа через два он снова увидит шешеков. Может быть, ему повезёт и янусианин окажется там. Клюев не думал, что он станет делать, если обнаружит Лативумсайо. Клюев был мрачен и очень зол.
Всё равно всё пошло не так. Неправильно всё пошло.
Вместо того, чтобы отправиться с ним, Толго вдруг заявил, что на родине был инженером и остался ремонтировать коммуникатор. Гринбер в последний момент сказался больным и наотрез отказался покидать дипкапсулу. Архин Кули и Валкиндат должны были разойтись в лесу – один на запад, другой на северо-запад.
Трость с хрустом проткнула подобие кочки, и Клюев чуть не упал, с трудом удержав равновесие.
Где-то позади мощно и глухо, как гигантский кнут, хлопнули крылья. Клюев выдернул, наконец, трость из кочки, оглянулся.
Редко кому удаётся наблюдать рукокрыла в полёте. Сам Клюев до сего дня ни разу не видел.
Пам разминал крылья. Это было зрелище!
Со странной, не привычной его рациональному сознанию смесью суеверного страха и искреннего восхищения он смотрел, как абсолютно чёрная на фоне чистого неба фигура рукокрыла витала в нескольких десятках метров над капсулой. Рукокрылы и на земле двигаются совершенно неповторимым образом, сочетая в каждом мало-мальски рядовом жесте потрясающую грацию с почти неуловимой для глаза землянина быстротой движений.
А в небе. В небе это был бог!
– Ангел смерти, – одними губами прошептал Клюев, вспомнив своё же сравнение, – прекрасный ангел смерти!
То, что произошло дальше, отчётливо видели глаза Клюева. Мозг включился позже. Гораздо позже. Уже после того, как Пам вдруг замер в воздухе с распростёртыми крыльями, а затем, резко сложив их, чёрной стрелой метнулся к южной окраине коричневого леса.
Уже после того, как с шипением вырвался оттуда оранжевый сияющий шар и, ткнувшись в рукокрыла, рассыпался такими же оранжевыми брызгами.
Уже после того, как раненой летучей мышью поразительно долго падал Пам, переворачиваясь и иногда вскидывая одно крыло к небу, словно пытаясь зацепиться за небесную твердь.
Только когда он упал, а Клюев уже бежал, спотыкаясь и крича благим матом, только тогда ясная и чистая, не стесняясь своей внешности, лопнула в его голове мысль: Пам погиб, Пама убили.
Из последних сил, не обращая внимания на обезумевшее сердце и колкую сухость в горле, добежал он до лежащего с неестественно вывернутыми крыльями рукокрыла и буквально рухнул на колени. Перед глазами плыли круги, воздуха на этой планете больше не было.
– Что случилось? – рядом возник запыхавшийся Валкиндат.
– В него стреляли, – чувствуя, что сейчас вырвет, заставил себя ответить Клюев и показал рукой, – он, похоже, заметил кого-то, но не успел. Не успел.
Валкиндат опустился на землю. Быстрыми осторожными касаниями он ощупывал рукокрыла.
Пам застонал.
– Жив, – с видимым облегчением сказал Валкиндат, – левое крыло почти вдребезги, покалечен здорово, но жив. Вечность Клану!
Пот застилал глаза, капли падали на сбившиеся на бок очки, мешали видеть.
– Толго, Архин, Гринбер. Где все? – хрипло выдохнул Клюев.
– Архин был со мной. Мы недавно разошлись. А остальные… Послушайте, Клюев, а почему внутри так шумят?
Ответить Клюев не успел.
Как в первую ночь безобразно громко взвыла сирена системы безопасности. Иглеанин вздрогнул.
– Валкиндат, – силясь переорать сирену, прокричал Клюев, – в капсулу! Бегом! Я пока с Памом, – и уже из последних сил, – я не успею, я позже.
Так, Герман, а ну-ка взял себя в руки. Взял себя в руки, старый хрыч! Ну, поднимаемся. Сначала на трость, та-ак, теперь на ноги. Нет уж помирать ты сейчас не будешь. Помирать ты будешь потом, желательно на Земле, желательно дома и уж точно не запыхавшись. А сейчас ты пойдёшь в капсулу, а после ты умоешься и подлечишься, а затем ты найдёшь этого гада, кем бы он ни оказался! Вот так вот оно всё и произойдёт, именно так и никак иначе.
Грузно опираясь на трость, Клюев доковылял-таки до входа в капсулу.
С виду всё в порядке, только двери в каютах распахнуты. И запах. Нехороший запах.
– Что там? – окликнул он стоящего к нему спиной у входа в каюту Гринбера иглеанина.
Валкиндат не ответил. Он вообще был сейчас весь какой-то сжатый, как пружина.
Клюев приблизился и бесцеремонно отодвинул Валкиндата в сторону.
– Мать честная, – сказал он по-русски.
В каюте Гринбера царил полный разгром.
В центре на полу друг возле друга, видимо так и упали – разметавший руки Гринбер с синим лицом и скрючившийся с поджатыми ногами Толго.
А рядом, буквально в двух шагах от них, ошарашено смотрел на всё это Архин Кули. И в левой полноценной руке Архин Кули держал стволом вниз поцарапанный плазменный бластер.
– Мать честная, – повторил Клюев.
Позади отчётливо шмыгнули носом.
Валкиндат и Клюев одновременно обернулись.
Сильно похудевший, измождённый, в разодранной одежде, сквозь дыры в которой просвечивали свежие и не очень царапины, сильно испуганный и сильно виноватый перед ними стоял и размазывал сопли по осунувшемуся лицу пропавший Лативумсайо.
– Час от часу не легче.
Они сидели на террасе у главного входа вдвоём: уставший старик, скрестив длинные пальцы на набалдашнике трости, и мрачный иглеанин, не моргая глядя перед собой.
– Подведём итоги, – сухо и отрешённо сказал Клюев.
– Подведём, – в тон ему ответил Валкиндат.
Клюев вздохнул, зачем-то пожевал губами.
– Сначала факты, – сказал он. – Первое: Гринбер убит, Пам тяжело ранен, Толго контужен.
– Так, – кивнул Валкиндат.
Клюев погладил набалдашник.
– Второе: Архин Кули заперся у себя в каюте и отказывается разговаривать, а Лативумсайо так вообще носа не кажет, постоянно трясётся и бормочет что-то невразумительное.
– Чудная компания, – отметил Валкиндат.
– Третье, – продолжал Клюев, – связи с внешним миром по-прежнему нет, потому что, – он загнул палец на левой руке, – коммуникатор Толго починить не смог или ему не дали, и, – загнул второй палец, – мы с вами… Как вы говорили? Ундаки мы с вами, поскольку совершенно упустили из виду корабль эльбана.
Валкиндат промолчал.
– Теперь вопросы. Первое: кто и зачем снова включил систему безопасности, да ещё и на поражение?
– Второе, – проговорил Валкиндат, – кто и зачем стрелял в Пама?
– Третье, – подхватил Клюев, – что произошло в каюте Гринбера?
– Четвёртое: куда, вечность Клану, пропадал Лативумсайо, и чего он так боится?
– Пятое: кому принадлежит оружие? Модель иглеанская, разработанная для применения в ближнем бою. Но оружием, в том числе и иглеанского производства торгуют все. Так что привязки к убийце это нам не даёт. И, наконец, шестое, – Клюев вытянул затёкшие ноги, откинулся в кресле, – если убийца среди нас, – он пристально посмотрел в глаза иглеанину, – почему он не догнал вас в лесу? Ведь, согласитесь, некоторое время вы были там совершенно один.
– И именно в это время, – повернулся к нему Валкиндат, никто из нас не знал, где находятся остальные.
– Странно. Согласны?
– Странно, что согласен.
Клюев поднялся, чуть прихрамывая, сделал пару шагов в ночь.
– Скажите, Валкиндат. Только честно, – попросил он чуть слышно, – а мне вы доверяете?
С минуту иглеанин молчал. Потом ответил:
– Я физически сильнее вас. И потом у меня бластер. В общем, у меня, если честно, нет причин подозревать вас, Герман. Так что, да, доверяю.
– Как это у вас получилось, – Клюев пощёлкал пальцами в поисках слова.
– Чересчур по-иглеански? – Валкиндат поднял брови.
– Да нет. Чересчур по-человечески, – Клюев улыбался, но улыбка у него была очень и очень грустная.
– Я же говорил вам, Клюев, – серьёзно произнёс Валкиндат, – не такие уж мы и разные. Просто мы – ваша тёмная сторона. Или вы – наша.
Глава XI
Примерно в полдень, поинтересовавшись у Валкиндата, не побоится ли тот остаться один, и, получив полный чувства собственного превосходства отрицательный ответ, Клюев отправился в поселение шешеков. Как он сам пояснил, заметив недоумённый взгляд иглеанина, чтобы проверить одну гипотезу. Валкиндат пожал плечами с таким видом, что будь на его месте покойный Гринбер, Клюев готов был бы поручиться, что его считают откровенным идиотом и не собираются этого скрывать.
У шешеков он провёл целый день и обратно в капсулу вернулся вместе с сумерками в явно приподнятом расположении духа.
Валкиндат сидел в том же кресле с бластером на коленях и бесцеремонно ковырялся в зубах. На столе виднелись остатки еды в треугольных иглеанских тарелках.
– Голод не тётка, – подмигнул ему Клюев и принялся, щурясь поверх очков, рассматривать панель пищевого автомата.
Валкиндат поморщился.
– Шутки у вас, – сказал он сердито.
– А, – махнул рукой Клюев, принюхиваясь к большой порции жареной картошки с мясом, – не обращайте внимания. Это у нас поговорка такая, ничего особенного. Фольклор.
Он жадно глотал, почти не жуя, обжигающую картошку, запивая холодным, почти настоящим по вкусу молоком, млел от наслаждения.
Валкиндат наблюдал за ним молча с несколько брезгливым выражением лица.
– Я так понимаю, аборигены вас не кормили, – сказал он.
– Ещё как! – простодушно ответил Клюев, не переставая жевать. – Знаете, Валкиндат, рагу из гигантского цветка-трупоеда выглядит и пахнет… Как бы вам эстетично объяснить? – он помахал вилкой в воздухе. – Вот, для примера, у ваших любимых ундаков бывает понос?
По лицу иглеанина было понятно, что бывает. И ещё как бывает.