Смутная, ещё не оформившаяся догадка пошленькой ухмылкой поползла по лицу иглеанина.
– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, – не дал ему закончить Клюев, – что наш уважаемый Лативумсайо прибыл на планету, если можно так выразиться, в положении.
Пам разочарованно отвернулся, а Архин с выпученными, как у жабы глазами уставился на янусианина. Словно нашкодивший мальчишка Лативумсайо готов был вот-вот пустить слезу.
– Я думал, что успею, – лепетал он, – а тут такое. Это очень важно. Вы не поймёте. Эта работа – статус, престиж! Я немного убавил срок, чтобы отпустили, – он сник. – Как раз ночью должно было. Они бы догадались, они бы всё поняли по моему виду.
– Поэтому вы боялись связи с домом, – не спросил даже, а просто продолжил за него Клюев, – запаниковали, разбили коммуникатор и скрылись в лесу.
Лативумсайо всхлипнул.
– Я тогда ничего не соображал толком, – сказал он, потом порывисто вскинулся, вцепился Клюеву в рукав и заговорил быстро и горячо. – Не сообщайте им! Умоляю, не сообщайте! Иначе позор! Всему моему роду позор!
Клюев осторожно, неумело, что ли, погладил его по голове.
– Не надо стыдиться. Вам стыдиться не надо. Вы уникальный народ. Вы единственные во всей Галактике. В каждом из вас в полной гармонии существуют две личности, чтобы однажды, с появлением потомства одна из них перешла в новорождённого. Тут и с одной-то совестью не знаешь, как сладить. Мы не сообщим.
– Кгажется, нас больше, чем кгажется, – глубокомысленно заметил Пам.
– И… где? – спросил несколько сбитый с толку Архин Кули.
Лативумсайо махнул рукой в сторону своей каюты:
– Там.
– Я прошу прощения, Лативумсайо, что совершенно выпустил из памяти эту особенность вашего народа, – почти официально произнёс Клюев. – Это грубейший просчёт с моей стороны, поскольку той ночью я слышал ваш, хм, внутренний диалог, но, к сожалению, ошибочно заподозрил наличие в каюте постороннего. Это моя ошибка, и если бы я догадался сразу…
– И что бы это изменило? – Валкиндата явно раздражала эта сентиментальная патетика.
– Видите ли, – понуро проговорил Клюев, – с самого первого дня меня что-то смущало. Несоответствие, неправильность складывающегося бытия, если хотите. Мелочи, детали, на которые обычно не обращаешь внимания. Я и не обращал поначалу, пока мы не запутались, пока не выстрелили в Пама, пока не погиб Гринбер.
Он был какой-то поникший сейчас, вымотаный, осунувшийся очень немолодой представитель Координационного Совета в отставке Герман Клюев, с реденькими местами седыми волосами, зачёсанными кое-как, нездоровым цветом лица, немного скошенным в уголках губ ртом и потухшими совсем беззащитными глазами. Он проиграл и понимал это. И поэтому сдался.
– Я самодовольно полагал, – еле слышно говорил он, – что мои прошлые заслуги, мой прошлый опыт позволяют и здесь принимать решения, выносить оценки всему и всем. Если отбросить внешнюю шелуху, именно по моей вине пострадал Пам, по моей вине погиб Гринбер, моя нерасторопность и недогадливость чуть было не привели к трагедии Лативумсайо, и по моей безрассудной прихоти Толго рисковал жизнью дважды – сперва, отправившись к аборигенам, потом, оставшись в дипкапсуле практически без защиты, – он тяжело поднял взгляд на эльбана, – кстати, Толго, сделайте старику одолжение, унесите отсюда свой бластер. Ни к чему он тут.
Толго с готовностью кивнул, протянул руку к оружию, чуть привстав, да так и сел с вытянутой рукой.
– Что, простите? – переспросил он треснувшим голосом.
– А впрочем, оставьте. Вам он тоже ни к чему.
И ни намёка на раздавленного обстоятельствами, униженного своей беспомощностью старика. Клюев был собран и прям. Вмиг ставшее жёстким лицо сглаживала лишь ироничная еле заметная улыбка.
Ощущаемое не разумом даже, а кожей в зале с невероятной быстротой сгущалось холодное напряжение.
– Это шутка? Очередная? – покосился на бластер Архин.
– Да какие уж там шутки.
– В таком случае, объяснитесь, господин Клюев, – потребовал Валкиндат.
– С превеликим удовольствием.
Клюев заговорил. Твёрдо, основательно, словно огромные гвозди всаживал один за другим, силища неимоверная и чёрта с два вытащишь.
– Толго, – трость молниеносно взметнулась и зависла на уровне груди эльбана, – никогда не интересовали ни наши с вами дрязги, ни этот проклятый договор. Он прибыл сюда с единственной целью – убить. И ни кого-нибудь, а именно вас, Валкиндат. И должен сказать, ему это почти удалось. Он поселился в соседней каюте, а когда той злополучной ночью Валкиндат мило знакомился с заглянувшим на огонёк шешеком, всего-то и понадобилось приоткрыть немного внешнюю дверь и выстрелить.
– Ерунда, – не очень уверенно возразил Архин, – его бы накрыла система безопасности.
– На уровне парализатора? – прищурился Клюев. – И что? Судите сами, Толго стреляет, получает небольшую контузию и, пока мы перепуганные и сонные мечемся, успевает прийти в себя и улететь. Корабль-то недалеко. Но! Произошла накладка. Его замечает старый шешек, замахивается копьём. А дальше мы знаем. Но и это ещё полбеды. Из записи системы внешнего наблюдения, Толго узнаёт, что абориген был не один, в кустах прятались его менее храбрые соплеменники, а значит, нужно, во что бы то ни стало, выяснить – заметил ли его кто-нибудь из них! – Клюев повернулся к эльбану. – И вы увязались следом за мной в деревню, где к огромному облегчению узнали, что опасности нет, шешеки вас не видели. Тут бы и успокоиться, начать готовить второе покушение, да очень некстати вмешивается Пам. Сперва он то и дело подозрительно косится в вашу сторону, а в один прекрасный момент и вовсе оказывается в вашей каюте. Волею случая ваш странный разговор в ночи слышит Архин. Пересказывать его я не стану, а суть проста: Пам начинает вас подозревать. Более того, он открыто предупреждает, что собирается поделиться своими подозрениями с другими и в первую очередь с Валкиндатом. Вот и встреча уже назначена, иглеанин ждёт. И опять вам везёт! Голодный и злой среди ночи в зале появляюсь я, мешая Паму незаметно покинуть капсулу, а следом к вящей моей радости и Гринбер. И всё-таки, всё-таки, главная угроза для вас вовсе не Пам, а моё настойчивое требование связи с метрополиями. Вот это действительно проблема. И как же, наверное, вы радовались, Толго, наблюдая, как перепуганный Лативумсайо вдребезги разносит коммуникатор, сам того не ведая тем самым спасая вас. Правда, утром обнаруживается неприятный сюрприз: в темноте Лативумсайо случайно натыкается на ваш корабль и чудом включает систему автоматического пилотирования. Корабль благополучно отбывает в неизвестном направлении. Это уже серьёзный удар, это означает, что приходится срочно расставлять приоритеты: что важнее на данный момент – Валкиндат или шантажист – Пам? И вы решаете убрать рукокрыла. Ошибка, любезнейший!
Клюев умолк, переводя дыхание.
Их взгляды снова встретились.
Всё же он сильно изменился за последние несколько минут. Робкого застенчивого юноши и след простыл. Плечи расправлены, внешне совершенно спокоен, невозмутим даже. И в чём-то неуловимо другие глаза, с любопытством, словно за игрой, наблюдавшие за Клюевым. Он молчал. Он не собирался говорить, спорить, возмущаться, опровергать. Это читалось в его позе. И Клюев незаметно кивнул, принимая правила игры.
«С тобой бы в шахматы, мальчик», – подумалось вдруг Герману.
– Вы врёте Архину, что на Эльбане, якобы, были инженером, – продолжил он немного спокойнее, – и готовы взяться за ремонт коммуникатора, а сами, дождавшись, когда мы уйдём на поиски Лативумсайо, с бластером через террасу бежите в лес, так как из капсулы по поднявшемуся в воздух Паму стрелять попросту неудобно, да и глупо. Правда, прицелиться в лесу, как следует, вы не успеваете, ведь Пам с его орлиным зрением вас почти заметил, но выстрел всё равно получился неплохой. Пам бьётся оземь, и нужно как можно быстрее вернуться в капсулу и сделать что-то с системой внешнего наблюдения. Про неё вы помните, за это я ручаюсь. Но удача от вас отвернулась окончательно и уже навсегда. Видимо, подбегая к капсуле, на террасе вы замечаете Гринбера. А Гринбер видит вас с оружием. И Гринбер всё понимает. И вы всё понимаете. Остальное я могу только предполагать. Скорее всего, Толго, вы догоняете Гринбера уже на пороге его каюты. Возможно, завязывается драка. Возможно, ему удаётся выхватить у вас из рук оружие. В итоге, он убит, а вас зацепило рикошетом. Ведь так всё было? Что же вы молчите всё время!
– Подождите, – опять встревает Архин, – не складывается у вас, Клюев. Система безопасности была выключена. Так? Так. Кто же её тогда включил?
– А мне плевать! – бросает Валкиндат, рывком поднимаясь с кресла. – Мне плевать, кто её включил! Я знаю одно – у Эльбана будут неприятности. Большие неприятности, обещаю! Мы с рукокрылами сотрём в звёздную пыль эти эльбанов!
– А вот тут вы ошибаетесь, – улыбаясь, заметил Клюев, – у Эльбана не будет никаких неприятностей.
– Это ещё почему?!
– Да потому, что Толго не эльбан, – радостно произнёс Клюев, – Толго шешек.
Глава XIV
«Ну-ну. Гоголь Эн Вэ. Ревизор. Немая сцена»
– Кто?! – cвистящим шёпотом переспросил Валкиндат, и лицо у него сделалось таким измученным, что и пожалеть впору.
– Снимите капюшон, Толго, – вместо ответа очень обыденно без приказаний и истерик попросил Клюев.
И Толго понимающе моргнул, вздохнул с досадой – ну, раз уж так вышло, хотя жаль, конечно – и неспеша стянул с головы просторный синий капюшон.
Под ритмичное и звонкое икание Лативумсайо Валкиндат медленно опустился обратно в кресло.
– Не могк ошибаться, – удовлетворённо произнёс Пам, жмурясь совсем по–кошачьи, – знал, что видел раньше.
– Однако, – и без того вытянутое лицо каталийца, кажется, вытягивалось ещё сильнее, – сходство – да. Но рост. И потом, он говорит по-милсуриански! Аборигены не говорят по-милсуриански.
– Когда вы догадались? – ровным голосом спросил Толго, обращаясь к Клюеву, только к Клюеву, исключительно к Клюеву, как будто больше здесь и не было никого.