- Мне надо поговорить с тобой, Грейс.
- У меня в самом деле нет времени на болтовню. Я здесь лишь для того, чтобы взять кусковой сахар для клиники, - сказала Грейс.
- Это займет всего минутку, - настаивала Регина, когда женщины остановились по другую сторону стеллажа с бумажными полотенцами. - Я была в «Кози Корнер» только вчера, ела особый ланч, и Иона сказала мне, что твой сын Роб - гей.
Кейт чуть-чуть повернула голову налево и между рядами увидела, как расширились глаза Грейс, и открылся ее рот.
- Ну, я не думаю…
- Дело в том, - перебила ее Регина, - что мой сын Тиффер приедет на Пасху. Я не знаю, слышала ли ты, но Тиффер - исполнитель женских ролей в Бойсе56. - Даже Кейт слышала это, но не могла вспомнить когда и где. - У моего мальчика сейчас нет партнера, и я подумала, что, если у Роба никого нет, мы могли бы их познакомить.
Грейс потрогала пальцем воротник своего пальто.
- Ну, я не думаю, что Роберт - гей.
Кейт тоже в это не верила и удивилась, кто пустил эти слухи и почему кто-то поверил в них. Не то чтобы ей было жалко «Роберта».
- Иногда мы, матери, узнаем последними, - обнадежила Регина собеседницу.
- Ему тридцать шесть, - Грейс нахмурилась. - Думаю, я бы знала.
- Он хоккеист, я могу понять его желание молчать о своих сексуальных предпочтениях.
- Он больше не играет в хоккей.
- Может быть, он все еще открыто не проявил свои наклонности. Некоторые мужчины так никогда и не признаются.
Хоккеист? Кейт слышала разные сплетни о Саттере, но никто не упомянул, что он играл в хоккей. Хотя это объясняло травму колена, на которую Роб жаловался в первую их встречу. Это также объясняло его отвратительный характер.
- Уверяю тебя, Регина, мой сын любит женщин.
Над дверью звякнул колокольчик, и все взоры обратились к человеку, о котором шла речь, пока он заходил внутрь и стряхивал снег с ботинок. Роб снял шапку и засунул ее в карман куртки. Его щеки покраснели, а зеленые глаза сияли. Свет с потолка отразился в его серебряном кольце, когда он провел пальцами по волосам. Каким-то образом он умудрился выглядеть большим, плохим и мальчишкой одновременно.
Регина наклонилась ближе и еле слышно прошептала:
- Удостоверься и обсуди это с ним. Скажи ему, что Тиффер - завидная партия.
Уголки губ Грейс скользнули вверх:
- О, можешь быть уверена, я скажу ему.
ГЛАВА 5
- Регина Клэдис хочет свести тебя со своим сыном, Тиффером.
Роб взялся за ручку «Бронко» своей матери и открыл дверцу автомобиля.
Какой- то частью сознания Саттер понимал, что Грейс о чем-то ему рассказывает, но на смысл слов внимания не обращал. Все его мысли были о Кейт Гамильтон и их разговоре. Она не только ошибочно полагала, будто Роб не помнит ночь, когда Кейт предложила ему себя, но и, похоже, эту тему не желала затрагивать вообще. Не то чтобы он винил ее в этом, но, в любом случае, Роб попытался дать Кейт хороший совет касательно съема парней в барах. А еще он попытался пошутить. Очевидно, у Кейт чувство юмора отсутствовало.
- Регина думает, что ты латентный гомосексуалист.
Эта фраза привлекла внимание Роба, и он оглянулся через плечо на мать:
- Что???
- Насколько я знаю, Тиффер, это который исполняет женские роли, взял отпуск на все пасхальные каникулы, чтобы приехать домой. Регина думает, что он - хорошая партия.
Саттер нахмурился.
- И при чем тут я?
Грейс поднырнула под рукой сына и бросила сумку с покупками на пассажирское сидение.
- Просто, по словам Регины, Иона рассказывает всем в «Кози Корнер», что ты гей.
Роб слышал и раньше эти сплетни, но не придавал им значения. Надеялся, что если будет их игнорировать, они постепенно утихнут. Ему следовало быть умнее.
Поставив одну ногу в салон, Грейс замерла и посмотрела в глаза сыну:
- Разумеется, если это правда, то ничего страшного. Ты мой ребенок, и я всегда буду на твоей стороне, неважно, кого ты любишь.
- Ради всего святого, мама, - вздохнул Роб, - ты же знаешь, что я не гей.
- Знаю, - улыбнулась Грейс. - Как думаешь, что нам теперь делать?
Саттер поднял глаза к серому, затянутому облаками небу и вздохнул, обдумывая последствия. В большом городе, возможно, никто бы и внимания не обратил на слухи. Но в городишке, вроде Госпела, это могло навредить бизнесу. В этом случае Робу пришлось бы закрыть «Саттерс Спорт» и уехать, чего ему совсем не хотелось.
- Не знаю, - ответил он, снова взглянув на мать.
Роб ощущал себя настолько беспомощным, что был близок к тому, чтобы схватить первую попавшуюся женщину и взять ее прямо на главной улице: только такой поступок мог изменить ситуацию.
- Как думаешь, может, это Харви Миддлтон пустил слух, чтобы подорвать твой бизнес?
- Нет.
Роб не думал, что владелец «Ружей и инструментов Сотута» стал бы распускать сплетни. Харви был славным малым, и ему едва хватало сил управляться с собственным магазином.
- Тогда кто, по-твоему, начал все это?
- Понятия не имею. - Роб покачал головой: - В любом случае, с чего кому-то в это верить?
Вопрос был риторический, однако Грейс решила на него ответить:
- Может, потому что ты больше ни с кем не встречаешься?
Робу не хотелось обсуждать с матерью свою личную жизнь. Не только потому, что они уже и прежде беседовали на эту тему. Но еще и потому, что разговоры о свиданиях неизбежно заставляли его думать о сексе. Отсутствие которого было настоящей проблемой и определенно не было тем, что мужчина захочет обсуждать со своей матерью.
- Ты тоже ни с кем не встречаешься, - заметил Роб и пристально посмотрел на дверь «MС».
Внутри магазина не было видно и следа некоей самоуверенной, нахальной рыжеволосой девицы. «Не льсти себе. Я вообще не задаюсь вопросами насчет тебя, - сказала она. - Не говоря уж о размере твоих принадлежностей». Что казалось не совсем справедливым, поскольку он в последнее время очень много думал о татуировке, которая предположительно имелась у нее на попке.
- Мне кажется, пришло время нам обоим снова начать ходить на свидания.
Саттер вновь посмотрел на мать и полушутливо поинтересовался:
- У тебя есть кто-то на примете?
Насколько ему было известно, мать почти ни с кем не встречалась с тысяча девятьсот восьмидесятого, когда умер его отец.
Грейс покачала головой и села в машину.
- Нет. Не совсем. Я просто подумала, может, нам обоим стоит побольше бывать на людях? И чаще задумываться о жизни, а не о работе.
- С моей жизнью все в порядке.
Грейс наградила его тем самым «можешь-лгать-самому-себе-но-не-смей-лгать-своей- матери» взглядом и потянулась к дверце.
- Сегодня в клубе я буду читать свое новое стихотворение. Ты должен заглянуть.
О, черт, нет!
- На выходные я уеду, чтобы повидать Амелию, - лучшая отговорка, что пришла Робу в голову, учитывая необходимость срочно придумать оправдание.
Не очень убедительно, зато правдоподобно.
Захлопнув дверцу, Грейс завела мотор.
- Но ведь собрание продлится не все выходные, - заметила она, опустив стекло.
Роб читал стихи матери и, хотя он не был великим знатоком изящной словесности, знал, что ее сочинения были плохими.
Ну просто из рук вон.
- Через две недели я открываю магазин, и у меня куча дел, с которыми нужно разобраться, чтобы уложиться в срок.
Что также было правдой, но такой же неубедительной, как и предыдущее оправдание.
- Отлично. Я куплю Амелии какую-нибудь безделушку. Перед отъездом приходи в клуб.
Саттер рисковал задеть чувства матери, но скорее согласился бы получить удар шайбой по яйцам, чем отправиться на поэтический вечер.
- Я правда сегодня не могу.
- Я тебя слышала. - Грейс включила заднюю передачу и, выезжая, добавила: - Если передумаешь, начало в семь.
Роб стоял на пустой парковке и смотрел вслед машине матери. Он взрослый мужчина, ему тридцать шесть лет. Когда-то он впечатывал игроков в бортик и показывал им, где раки зимуют. Был самым устрашающим хоккеистом НХЛ и первым в Лиге по числу штрафных минут. Его называли Кувалдой в честь первого «Хаммера», Дейва Шульца.
А сегодня он собирался на общественное собрание, где, как Роб знал, соберутся пожилые леди, чтобы послушать стихи его матери. Ему оставалось только молиться, чтобы новая поэма оказалась лучше, чем та, про голодных белок.
Вечер поэзии в Госпеле начался ровно в семь с обсуждения предложения издать сборником стихотворения членов общества и продать его этим летом на «Rocky Mountain Oyster Feed and Toilet Toss»57. Нынешний председатель, Ада Довер, стояла за кафедрой перед старейшинами общества.
Стулья расставили в длинной комнате. На вечере присутствовали где-то двадцать пять леди… и Роб. Он нарочно опоздал на полчаса и сел в пустом ряду у двери. Когда настанет время чтения стихов, решил Саттер, он сможет по-быстренькому улизнуть.
- Мы не можем позволить себе палатку на ярмарке, - заметил кто-то.
Роб увидел, как его мать, сидящая на несколько рядов впереди, подняла руку.
- Мы можем продать сборники в палатке «Женушек-мастериц». Все равно большинство из нас входит в их состав.
- Готова поспорить, сборники разойдутся быстрей, чем чехлы для салфеток в прошлом году.
Роб закатал рукава серого свитера и задумался, не так ли назывались эти вязаные штуковины, которые его бабушка обычно надевала на запасной рулон туалетной бумаги. Если он верно помнил, чехол был весь в кружевах и с головой куклы на верхушке.
Справа открылась задняя дверь, и когда Саттер поднял глаза, то увидел Стэнли Колдуэлла, выглядевшего так, будто он пришел на прием к зубному врачу. Вслед за ним, с порывом холодного ночного воздуха, в комнату проскользнула его внучка, излучая еще меньше энтузиазма. Стэнли заметил Роба и подошел к нему:
- Не возражаешь, если мы присядем рядом?