Неприятности в Валентинов день — страница 28 из 43

у меня не было секса? - взглянул на нее Роб. Они оба знали, что именно это ее и интересовало, так к чему отрицать? - Да. Уголок его рта опустился: - Забудь об этом. - Шесть месяцев? Он отвернулся. - Год? – Она знала из опыта допросов множества людей, что чаще всего ответ крылся в том, что не было сказано. - Брось, Кейт. - Два года. Он повернулся к ней лицом, положив нить: - Ты, кажется, ужасно заинтересована моей сексуальной жизнью. - Ты сам заговорил об этом, - Кейт пожала плечами. – Не сказала бы, что я ужасно заинтересована. Я бы назвала это небольшим любопытством. - Что конкретно тебе любопытно? – Он сделал шаг по направлению к ней. – Как давно это было? Или как бы все случилось между нами? – Его веки опустились, прикрывая глаза. - Должен признать, что меня самого это интересует. Кейт сделала шаг назад. - Ты и я, занимающиеся сексом друг с другом, – плохая затея. - Ты уже говорила это, - Роб шагнул вперед. Кейт вытянула руку вперед, как регулировщик. - Стой. Мы не можем заниматься сексом. - Конечно, можем. Нам обоим больше двадцати одного, и никто из нас не сумасшедший. Я хочу тебя и знаю, что ты хочешь меня. Ты захотела меня в первую же нашу встречу, и теперь, зная тебя, я думаю, что был идиотом, не затащив тебя в свой номер. Было несколько хороших причин, которые не имели никакого отношения к возрасту. Одну из них Кейт высказала: - Вот почему я не могу заняться с тобой сексом. Саттер решительно шагнул к ней, и ее ладонь коснулась его рубашки. - Ты все еще злишься, что я не затащил тебя к себе в номер? Кейт покачала головой, и волосы упали ей на плечи. - Я не могу заняться с тобой сексом, потому что сейчас знаю тебя. - Но ты собиралась заняться со мной сексом, когда не знала меня? – Роб схватил ее за запястье. – В этом нет никакого смысла. - Нет, есть. – Она посмотрела ему в глаза и попыталась объяснить: – Той ночью в Сан-Вэлли тебе полагалось стать частью моей фантазии. Фантазии о том, как я сняла незнакомца в баре. Предполагалось, что я использую тебя, а потом дам пинка под зад. - Ты все еще можешь сделать это. - Нет. Теперь ты настоящий, - Кейт попыталась вырваться, но он не отпустил ее. – Ты убил все мои фантазии. - Я создам для тебя новые фантазии. Бог свидетель, у меня их сотни, – Роб поднял ее руку к своим губам. – Хочешь услышать хоть одну? – спросил он, уткнувшись ей в ладонь, но не стал ждать ответа: – Моя любимая фантазия, где ты одета в свои черные ботинки в стиле садо-мазо. Кейт прекратила попытки вырваться. Он мечтал о ней? Ни один мужчина никогда не признавался, что мечтает о ней. О ней. Кейт Гамильтон и ее тридцать девятом размере обуви. Она почувствовала, что слабеет. Почти сдается. Она должна уйти. Убежать. Быстро. И она так и сделала бы. Но сейчас не могла вспомнить свои собственные фантазии. Казалось единственно верным, что Роб должен поделиться своими. - А что еще на мне? - Ничего. - А во что ты одет? - В стояк и улыбку. Кейт не знала, должна ли рассмеяться или притвориться оскорбленной. Роб выглядел серьезным, если не считать дразнящих морщинок улыбки в уголках его глаз. – И где происходит твоя фантазия? - В моей постели, - он положил ладонь ей на шею, а другой скользнул к ее талии. – На моем бильярдном столе, - он притянул Кейт так близко, что ее грудь коснулась его рубашки. – В моей машине. – Дразнящие морщинки в уголках его глаз исчезли к тому моменту, как он добавил: – Прямо здесь. Везде, где бы я ни бывал. - Роб наклонил голову и сказал прямо ей в губы: - Ты звезда всех моих фантазий, - и поцеловал ее. Нежная ласка губ и языка в потрясающем контрасте с тяжелым, быстрым биением ее сердца. Кейт скользнула рукой по мощной шее Саттера и прижалась к нему, ее отяжелевшие груди вжались в его мышцы. Ее соски затвердели. Она хотела этого. Этой горячей жидкости, разливавшейся по ее венам и собиравшейся между ног. Заставлявшей ее чувствовать себя желанной, нужной. Ее кожа зудела от потребности в сексе. Это было неправильно. Это было плохо для нее. Но… прошло так много времени с тех пор, как мужчина хотел ее в любом месте, где бы он ни был. Много времени с тех пор, как она чувствовала эти тяжелые рывки желания, захватившего ее и выгнавшего пессимиста из ее головы. И Кейт поцеловала Роба глубоким страстным поцелуем, который заставил его застонать ей в губы. У него был вкус гранолы, желания и секса. Роб обхватил ее грудь через свитер, и Кейт выгнулась, прижимаясь к его каменно-твердому пенису, чувствуя его тяжелую длину, прижатую к низу ее живота. Свободной рукой Роб обхватил ягодицы Кейт и заставил встать на носочки. Он вжимался в соединение ее бедер, пока его большой палец потирал ее затвердевший сосок. Назад и вперед, неторопливый ритм в идеальном сочетании с движениями его члена, которым он терся о ее пах. Сводящий с ума, потерянный стон слетел с губ Кейт, когда она запустила пальцы в волосы Робу. Звон колокольчиков у двери едва пробился сквозь звук их тяжелого дыхания. - Мистер Саттер? Роб выпрямился и убрал руку с ягодиц Кейт. Он смотрел в сторону входа в магазин, откуда доносились два мальчишеских голоса. - Вы здесь? - Дерьмо, - Роб убрал другую руку с груди Кейт и посмотрел на часы. – Я забыл, что сказал этим ребятам подойти, - он снова посмотрел на Кейт. Его глаза были полны желания и голода. – Дайте мне несколько минут, и я спущусь, - хрипло крикнул он. - Хорошо. - Стой здесь и жди меня, Кейт. Я долго не задержусь. Она сделала глубокий вдох, и трезвость ее рассудка частично вернулась. По крайней мере, достаточно, чтобы Кейт сделала шаг назад. - Нет. Роб потянулся к ней, но она отодвинулась, и его рука схватила пустоту. Кейт сделала еще несколько шагов назад, прежде чем он смог коснуться ее и заставить передумать. Прежде чем он смог заставить ее забыть, что он был просто сердечной болью номер двадцать шесть. Самой последней в длинном списке мужчин, которые не подходили ей. И это говорил не ее внутренний пессимист. Это было правдой. Как раз когда она уже была у лестницы, Роб сказал: - Ты не сможешь говорить «нет» вечно, Кейт Гамильтон. Однажды я заставлю тебя сказать «да». Кейт не отважилась остановиться. Она зашагала вниз по лестнице и дальше через магазин. Положив руку на дверную ручку, она остановилась и взглянула через плечо. Саттер стоял наверху, сжимая перила. - Когда-нибудь очень скоро, - добавил он. Сворачивая заячий даббинг и желтую нить в длинную, тонкую полоску, Роб насвистывал "Sex Type Thing"[6]. Он прикрепил катушку к одному концу, затем обвил даббингом ножку трехдюймового крючка, закрепленного в тисках. Несколько пушистых прядей даббинга упало ему на джинсы, затем слетело на кончик белого носка. Пока Скотт Вейланд [7] пел о том, как быть мужчиной, который может дать женщине что-то, что она никогда не забудет, уголки губ Роба приподнимались в улыбке. Кейт не думала, что секс – хорошая затея, но она явно ошибалась. Сегодня он честно предупредил о том, что собирается заставить ее передумать. И был совершенно серьезен. Он собирался дать ей что-то, что она не забудет. Обвив нитью и даббингом ушко крючка, он покрутил катушку и ослабил полоску. Когда музыка прекратилась, часы на камине в гостиной прозвенели десять раз. Роб хотел Кейт. Она хотела его. Она не была сумасшедшей. Секс был неизбежен. Оба раза, когда он целовал ее, она отвечала ему так, как будто никогда не собиралась останавливаться. Она таяла рядом с ним, такая горячая, что его волосы чуть не загорелись. Он трогал ее грудь и толкался своим напряженным членом в нее, и если бы в магазин не пришли эти мальчишки, Кейт оказалась бы голой и прижатой к стене прежде, чем поняла бы, что происходит. Катушка закачалась, когда Роб стал убирать излишек даббинга с нити. Повернувшись на стуле, он выбрал черное с золотым длинное птичье перо с подноса, где лежали рассортированные перья и мех. Очистил бородки, затем прикрепил стебель к крючку тремя крепкими витками нити. Роб не хотел знать, что чувствует к Кейт, кроме того, что хотел видеть ее на спине в своей постели. Она была упрямой, острой на язык и любила соперничество, но он не возражал против этих качеств в женщине. Он прикрепил щипцами пару перьев к кончику пера и загнул их по направлению к изгибу крючка. Руки Роба размеренно двигали щипчики вперед и назад, загибая перья над и под крючком. Кейт была самостоятельной и верила, что может чертовски хорошо сама о себе позаботиться. Некоторым мужчинам это в ней не нравилось, но Роб и против этих качеств не возражал. На самом деле ему были не по душе прилипчивые, нуждающиеся в постоянной опеке женщины. На изгиб крючка он проволокой привязал птичье перо, затем загнул его вверх по стержню по направлению к ушку. Кейт была умной, красивой и сексуальной. Важнее всего то, что она не была сумасшедшей. Беспроводной телефон, лежавший рядом с его локтем, зазвонил. Роб взглянул на номер звонившего, выключил звук стереосистемы и, нажав кнопку приема, сказал: - Привет, Лу, что случилось? - Ну, я тут подумала... - начала его бывшая. - О..? - О нашей беседе той ночью, и я не хочу, чтобы ты думал, что я разозлилась из-за Пасхи. - Роб разжал щипцы и положил их на верстак. – Амелия еще маленькая, и она ничего не запомнит. И кроме того, это все равно не твой уикенд. Неожиданно разумные слова Луизы обеспокоили Саттера: - Ты с кем-то встречаешься? Последний раз, когда она была такой милой, случился, когда его бывшая влюбилась в командира «Боинга». Луиза хотела, чтобы, пока она слетает в Канкун со своим новым мужчиной, Роб побыл с Амелией. Что Саттер и был счастлив сделать. Отношения с тем парнем быстро закончились неудачей, и Лу начала намекать на примирение. - Нет, - ответила она. – Я больше не хожу на свидания. Роб встал и повертел головой из стороны в сторону, разминая шею: - Почему нет? - Потому что я думаю, мы с тобой должны дать нашим отношениям еще один шанс. Мы стали старше и мудрее. Нам нужно думать о будущем Амелии. Вот оно. Совершенно открыто, и Роб больше не мог это игнорировать: - Почему ты теперь начинаешь этот разговор по телефону? Я собираюсь приехать через несколько дней. - Не хотела огорошить тебя, как только ты переступишь порог. Я хотела, чтобы ты подумал об этом, прежде чем приедешь. - Она сделала глубокий вдох и выдохнула: – На этот раз, Роб, у нас все получится. Он вышел из комнаты и выключил свет. - Мы говорили об этом. Когда я переехал в Госпел. Ты не была бы здесь счастлива, а я несчастлив в Сиэтле. - Мы могли бы как-нибудь справиться с этим. Роб вошел в спальню и прошел мимо развлекательного центра к большому окну. - Ты бы все здесь возненавидела. Никакого «Нордстрома» или джазовых клубов, или ужинов в «Фор Сизонс». - Он посмотрел на темный берег озера Фиш Хук и добавил: - А ближайший кинотеатр в часе езды. Молчание протянулось через сотни километров, и Роб был уверен, что нет ничего, что Луиза может сказать, чтобы заставить его подумать о примирении. У них было слишком много обломов в прошлом. - Амелия скучает по тебе. Кроме этого. Закрыв глаза, он прислонился лбом к стеклу: - Чем она занимается? - Она спит. Роб не был там, чтобы уложить дочку в постель. Он любил, когда малышка засыпала у него на руках, относить ее в колыбель, которую недавно превратил в кроватку. Чувство вины сжирало его изнутри, но он напомнил себе, что не мог бы укладывать в постельку Амелию каждую ночь, даже если бы все время жил в своем лофте в Сиэтле. - Уверена, мы можем справиться с этим и стать семьей. Ты подумаешь об этом? Семьей. Они на самом деле никогда не были семьей. Роб любил свою дочь, и когда-то он любил Луизу. Мысль о сча