Хотя поначалу казалось, что дело идет на поправку, 7 февраля 1889 года у Винсента случается очередной приступ, на этот раз ему представилось, будто его отравили. Его вновь помещают на обследования в ту же больницу, где он провел следующие шесть недель.
Нонконформизм, импульсивность, непредсказуемость, болезнь Ван Гога все больше пугают арлезианцев, и в марте 1889 года тридцать граждан написали петицию с просьбой освободить город от «рыжего безумца». Сам Винсент вполне осознает опасность быстро прогрессирующей болезни и твердо решает сделать всё, чтобы вылечиться. В мае 1889 года он добровольно явился в приют для душевнобольных, лечебницу Святого Павла Мавзолийского близ Сен-Реми-де-Прованс. Здесь он даже сохранил возможность в периоды ремиссии писать на открытом воздухе, хотя и под надзором персонала. Тем не менее во время приступов Винсента несколько раз запирали в изолятор для буйнопомешанных. Сам он считал Сен-Реми тюрьмой — это нашло отражение в его знаменитой картине «Прогулка заключенных».
23 декабря 1889 года, ровно через год после нанесения себе увечья, у Винсента случается еще один тяжелый приступ, длившийся около недели, но Винсент снова оправился и вновь приступил к работе. Но приступы учащаются и даже первые признаки признания лишь усугубили депрессию Винсента.
Его полные глубокого символизма картины этого периода отражают быстрые спады и подъемы настроения. В «Воскрешении Лазаря» Лазарь — это сам Ван Гог, мечтающий о собственном «воскрешении», а на картине «Прогулка заключенных» сознание художника четко зафиксировало самоощущение «жизни в тюрьме», отделенности от остального человечества. Позже Эмиль Бернар, кстати подробно описавший похороны Ван Гога, скажет по поводу этой картины: «Заключенные, идущие по кругу, окруженные высокой тюремной стеной, холст, написанный под впечатлением от картины Доре, от ее ужасающей жестокости, и символизирующий его скорый конец. Разве жизнь для него не была таковой: высокой тюрьмой с такими высокими стенами, с такими высокими… и эти люди, бесконечно идущие вокруг ямы, разве они не бедные художники — чертовы бедные души, которые проходят мимо, подгоняемые хлыстом Судьбы?»
Другая мрачная картина этого периода — «Стая ворон над хлебным полем» — символизирует пустоту и хаос. Даже фантастические шедевры Ван Гога — «Звездная ночь», «Дорога с кипарисами и звездой», «Оливы, синее небо и белое облако» — наполнены предельным графическим напряжением, которое усиливает эмоциональное исступление неистовыми завихрениями, волнообразными линиями и динамичными пучками. На этих полотнах — где как предвестники смерти вновь возникают кипарисы и оливковые деревья с искореженными ветвями — символическая значимость живописи Ван Гога особенно заметна. Произведения, созданные в Сен-Реми, свидетельствуют о том, что Ван Гог героически сопротивлялся развитию болезни.
Но, увы, отныне периоды бурной активности чередуются с глубокими депрессиями и полной непредсказуемостью. Недолго погостив в семье Тео в Париже, в мае 1990-го Винсент переехал из психиатрической лечебницы Сен-Реми-де-Прованс в городок Овер-на-Уазе, близ Парижа. Там он познакомился с доктором Гаше, который, будучи художником-любителем, высоко оценил его творчество. Гаше был известным врачом, выезжал на консультации в Париж. Он восхищался портретами кисти Ван Гога, особенно картинами «Арлезианка» и «Автопортрет», привезенными из Сен-Реми.
Предсмертные месяцы стали ярким выражением акмэ Ван Гога — за два с небольшим месяца пребывания в Овере, последнем пристанище гения, он, работая как одержимый, написал почти восемьдесят полотен, в которых проницательный человек может увидеть глубинное стремление к четкости и гармонии — кстати, в этот короткий промежуток времени Винсент почувствовал значительное облегчение. Однако все попытки эксцентричного доктора Гаше вылечить Винсента Ван Гога оказались безрезультатными. Доктор Гаше самоотверженно присматривал за Ван Гогом, считая, что отдых излечит его, но сам страдал депрессиями. Винсент писал брату, что доктор болен сильнее, чем он сам.
Беспощадную честность Ван Гога передает его последний автопортрет, законченный за несколько месяцев до самоубийства. Измученный повторяющимися приступами безумия, художник безжалостно всматривается в себя и изображает истерзанную душу, отчаянно борющуюся с кошмарами, которые обступают его. Его лицо выражает стоицизм, губы крепко сжаты, глаза гипнотизируют своей решительностью.
…В последние два месяца своей жизни художнику с трудом удается заглушать внутренний конфликт, который куда-то гонит и подавляет его. Отсюда такие формальные противоречия, как в «Церкви в Овере», где изящество композиции диссонирует с буйством красок, или же конвульсивные беспорядочные мазки, как в «Стае ворон над хлебным полем», где медленно парит мрачное предзнаменование неминуемой смерти. К тому времени Винсент уже полностью одержим дьяволом, который прорывается наружу все чаще и чаще.
Последними каплями нарастающего кризиса становятся семейные проблемы: Тео серьезно заболел[98], у него серьезные финансовые проблемы и, кроме того, он отказался провести летний отпуск с братом в Овере, что привело брата к очередному кризису.
В конце жизни Винсента не покидала мысль о самоубийстве. Фактически он повторил судьбу Клейста, занятого поиском партнера в жутком деле самоуничтожения: одно время планировал совершить этот акт вместе с шотландским художником Александром Ридом.
Диагноз психиатрического недуга Ван Гога продолжает дискутироваться до настоящего времени: диффузный менинго-энцефалит, шизофрения, психическая дегенерация и конституциональная психопатия, обусловленные наследственностью и жизненными невзгодами.
Ретроспективный диагноз Ван Гога — эпилепсия в сочетании с маниакально-депрессивным психозом. Эпилептические припадки были его неадекватными реакциями на внешние угрозы или страхи. Отъезд Гогена, женитьба брата, его отказ приехать в Арль, рождение племянника — незначительные поводы приводили к бурным приступам.
Обладая обостренной интуицией и пророческим даром, он писал о себе: «Я сдохну или… превращусь в идиота» и сравнивал себя с птицей, пытающейся вырваться из клетки: «Но клетка не поддается, а птица сходит с ума от боли…»
27 июля 1890 года в один из очередных кризисов Ван Гог прямо в поле, за написанием картины в пронзительно-желтых тонах под названием «Поле ржи», выстрелил себе в грудь из пистолета, который впоследствии так и не был найден[99]. У него хватило сил добраться до пансиона Равокса, но судьба его была предрешена: земная жизнь художника завершилась 29 июля в возрасте тридцати семи лет[100]. Местный кюре отказал великому художнику в отпевании как самоубийце…
Тео позже писал: «Он хотел умереть. Когда я сидел рядом с ним и говорил, что мы поможем ему выздороветь, что надеемся, что он избавится от своего отчаяния, он сказал мне: «La tristesse durera toujours» («Печаль продлится вечно»). И я понял, что он хотел этим сказать…» Винсент умер на руках брата, который позже писал, что физически ощущал, как жизнь уходит из него.
Последствия шока, вызванного смертью Винсента, были катастрофическими для Тео, сломав и его психику. Через шесть месяцев он тоже умер. Степень его отчаяния видна из письма матери, написанного вскоре после смерти Винсента: «Невозможно описать мое горе, как невозможно найти утешение. Это горе, которое будет длиться и от которого я, конечно, никогда не избавлюсь, пока я жив. Единственное, что можно сказать, что сам он обрел покой, к которому стремился… Жизнь была для него такой тяжелой ношей, но теперь, как это часто случается, все расхваливают его таланты… О, мама! Он был таким моим, моим собственным братом».
Тео Ван Гог скончался через полгода после Винсента. Он был похоронен в Утрехте, но в 1914 году Джоанна, жена Тео и горячая поклонница работ Ван Гога, перезахоронила тело мужа рядом с Винсентом на кладбище в Овере. Джоанна попросила, чтобы между могилами посадили веточку плюща из сада доктора Гаше. Это любимое растение Винсента, по сей день покрывающее ковром могилы Винсента и Тео. Художник любил рисовать плющ, считая его символом своего внутреннего мира.
Творческая биография Винсента Ван Гога насчитывает всего десять лет. Но за это время он создал более 800 живописных полотен и около 900 рисунков (всё это — за 9 недолгих лет художественного творчества). При жизни он продал несколько рисунков и единственную картину, выставленную братом в Салоне отверженных («Красные виноградники в Арле»), за четыреста франков (!)[101]. Нынешняя стоимость картин Ван Гога составляет много миллиардов долларов, только одна из них — «Подсолнухи» — была куплена в 1987 году за 40 миллионов, а «Ирисы» — музеем П. Гетти в Лос-Анджелесе еще дороже.
Хотя сам художник выражал уверенность, что слава ему не грозит («Как художнику мне уже никогда не стать чем-то значительным — в этом я совершенно уверен», — писал он Тео), произведениями выдающегося художника ныне гордятся крупнейшие музеи мира.
Ван Гог не для того отрезал себе ухо, чтобы «Сотбис» зарабатывал миллионы на его картинах — это проворный бизнес научился получать несусветные барыши на несчастье гения. Увы, слишком типично и закономерно…
Первые статьи о Ван Гоге появились во французской прессе в год его смерти. Известный критик Альбер Орье и писатель Октав Мирабо отметили огромную эмоциональную силу в выражении художником жизни природы и человека, умение представить эту жизнь гораздо более глубокой и драматичной, чем в произведениях импрессионистов.
После смерти Винсента, а вскоре и Тео, заботу о живописном наследии Ван Гога взяла на себя вдова брата Джоанна Ван Гог-Бонгер. С фанатичным упорством и неиссякаемой энергией Джоанна писала письма, договаривалась об аудиенциях, организовывала выставки творений Винсента, которые, по мнению многих экспертов, не имели ни малейшей художественной ценности, содействовала изданию писем и альбомов репродукций шурина. Интерес к творчеству живописца стремительно рос. Джоанна смогла добиться, что ко времени ее смерти в 1925 году Винсент был уже чрезвычайно популярен. Ее дело продолжил сын Тео и Джоанны и племянник Винсента, Винсент Виллем.