Я не встречал людского состраданья;
При первой же опасности пошли
Мои друзья против меня со всеми;
А дальше — не осталось и земли:
Куда б я мог ступить; и для дыханья
Не стало воздуха; распалось Время
И Мир; сколь тяжко этой тайны бремя:
Родиться, чтобы жить, и не имея
Для жизни ничего, чем можно жить…
Несчастья, как ваш заговор жесток!
Вы каждый день вершите злодеянье.
Ужель до гроба мой удел — страданье?
Я так измучен, сократите срок!
В стихах этого периода доминируют экзистенциальные темы бездомности, «червя земного» и жизненного рока. Вряд ли судьба человека с даром, характером и мироощущением великого поэта могла сложиться иначе: будучи пришельцем из будущего, он имел совсем иные ценности и цели, чем большинство его современников.
О вы, кто честным изменил дорогам,
Чья цель одна: довольство и покой,
Вы блага жадной ловите рукой…
В 1556-м Камоэнс получил должность в португальском Макао, но жестокая планида окончательно покинула его: вскоре его обвинили в проступках по службе, арестовали и направили для разбирательства то ли в тюрьму столицы Сиама, то ли в Гоа. По пути поэт попал в очередное приключение, едва не стоившее ему жизни: корабль вместо Чаупхраи вошел в широкое устье Меконга и сел там на мель. Чтобы спастись, Луису пришлось плыть на берег, держась за кусок дерева. Но даже в столь тяжелых обстоятельствах он спас единственную свою ценность — уже готовую рукопись «Лузиад». Но, как гласит одна из легенд, в морских волнах на его глазах утонула возлюбленная, прекрасная китаянка, с которой он жил в Макао и воспел под именем Динамене.
Добравшись до Гоа, Камоэнс потребовал суда и был оправдан. Радость оправдания омрачили два обстоятельства: по прибытии в Гоа он дважды угодил в тюрьму за просрочку долга ростовщику и по обвинению в растрате. Здесь же он получил известие о смерти возлюбленной; о силе и продолжительности горя свидетельствуют многочисленные скорбные стихотворения поэта. Дальнейшие странствия по пути на родину привели поэта в Софалу на восточном побережье Африки, где он провел еще два года, не имея средств и возможности добраться до дома.
Стоит ли после всего сказанного удивляться изменению тональности его поэзии, с которой он никогда не расставался, как и с оружием? Все приглушеннее в стихах Камоэнса звучат оптимистические и жизнелюбивые нотки и все чаще им на смену приходит мотив пронзительного трагизма человеческого существования, безжалостной судьбы, разрушающей жизнь человека и даже божественную гармонию мира.
Ведь если правда, если непреложно,
Что боль одна предшествует другой,
То счастье для меня уж невозможно.
Иль нет закономерности такой?
Увы, недаром сердце так тревожно:
Не ведать счастья — горький жребий мой.
…
Зачем Надежда лжет мне, как всегда,
Зачем Судьба скликает беды снова?
Не может быть возврата для былого,
И вспять не обращаются года.
Так пусть идут, проходят без следа
Свидетелями жребия людского,
Один всегда отличен от другого,
Но и с мечтой не сходен никогда.
Что так любил я, с чем душа сроднилась,
Все стало чуждым, все переменилось,
Я постарел, утратил к жизни вкус.
Меня Судьба замкнула в круг проклятый,
Но Время — счастья злобный соглядатай —
Надежд убитых множит тяжкий груз.
…
Кто отнял радость у меня былую —
Единственное, чем я был богат, —
В непрочный наш союз внеся разлад
И вам назначив путь в страну чужую?
По чьей вине я плачу и тоскую
О днях, которых не вернуть назад,
Когда я столько испытал услад,
За ветреной мечтой бредя вслепую?
Я знаю: сотворила это зло
И на меня накликала беду
Фортуна, от которой нет защиты.
Смиритесь те, кому не повезло:
Нельзя переменить свою звезду,
Для вас к спасенью все пути закрыты.
По словам А. С. Пушкина, в сонетах и секстинах, написанных в годы изгнания на военных бивуаках, стихами «скорбну мысль Камоэнс облекал». Действительно, в своей поэзии он настойчиво искал ответы на извечные экзистенциальные проблемы человеческого бытия.
Вопреки утверждениям некоторых биографов, в Индии Камоэнс не разбогател. За недостатком средств даже возвращение Камоэнса на родину растянулось на два мучительных года с долгой задержкой в Мозамбике. Только в 1570 году он прибыл в Лиссабон с единственным богатством, привезенным из-за океана, — рукописью «Лузиад»[59].
Подлинной силы и глубины талант Камоэнса достиг в главном произведении его жизни — поэме «Лузиады», в которой история создания Португалии и открытие Индии Васко да Гамой, что «повергло в изумленье все народы…», представлены в виде гениального поэтического эпоса, вызвавшего восхищение. «Луизиады» — уникальное творение, соединившее правду исторических фактов с поэтическим мастерством. Поэма состоит из 10 песен, в которых «Португальский Гомер» воспел всё, что составляло славу португальцев: открытия новых земель, героические подвиги и национальные традиции своей страны. Каждая «песнь» поэмы заключает в себе один эпизод долгого плавания Васко да Гамы в Индию. Впрочем, исторический маршрут Васко да Гамы совмещен со странствиями самого Камоэнса, а история его путешествия пропущена сквозь строки его собственного дневника.
Мифология и построенная на ней картина космоса, с одной стороны, и пышная природа открываемых португальцами мест, с другой, дают автору возможность создать редкое по богатству поэтической фантазии произведение, обилием словесных украшений напоминающее вычурную португальскую готику.
Вы видели, что этому народу,
Что мал числом, хотя велик душою,
Пришлось в боях отстаивать свободу
И сбросить мавров иго вековое.
Пришлось преодолеть судьбы невзгоды,
С Кастилией сражаясь молодою.
В сраженьях Португалия рождалась
И славою сынов своих держалась.
Структура «Лузиад» наследует стиль великих эпопей древности, прежде всего «Одиссеи» и «Энеиды». Внешне следуя канонам Вергилия, Камоэнс пытался стилистически совместить героический эпос с песней. Здесь сказывалось также влияние Ариосто, галисийских трубадуров, рыцарских романов и хроник описания морских приключений. Но это — первая из великих поэм, сюжет которой взят не из исторического предания, а из эпохи, близкой поэту и пережитой им самим.
Герои поэмы — подлинные, а не вымышленные люди — буквально из ничего создают португальское государство, отвоевав его земли у арабов и кастильцев, насаждают в нем культуру, просвещение и христианскую нравственность, а затем, «в скорлупках легких рея над пучиной», выходят на просторы мирового океана, «открывая миру новые миры».
Так сокровищница мировой литературы пополнилась новым шедевром, о котором с восхищением будут отзываться лучшие умы человечества: Вольтер, Монтескье, Гюго, Сервантес, Тассо, Гумбольдт… «Лузиады» по праву заслужат титул «самой национальной поэмы земли», ибо ни в одном другом поэтическом произведении не будет явлен миру так ярко и убедительно духовный склад целого народа. Не случайно многие годы после того, как Португалия потеряет свою независимость и перейдет под власть Испании, «Лузиады» становятся гимном Камоэнса былому величию своих предков, рождая в сердце каждого португальца любовь к попранной родине…
…Романтик по натуре, к тому же родившийся в стране, овеянной ветрами Великих Географических Открытий, Камоэнс был создан первооткрывателем. Автор новаторских для своего времени сонетов, в поэме «Лузиады» он, подобно Васко да Гаме, подарил миру целую страну — Португалию, ее людей, ее историю и поэзию.
«Лузиады» часто рассматривают как поэтическую энциклопедию эпохи Великих Географических Открытий, пропитанную реализмом «чистой и обнаженной правды», личной инициативы, освобождения личности и свободы чувств.
Герои «Лузиад» — люди, дерзнувшие нарушить «заповедные пределы», богоравные титаны, познавшие запредельные возможности человеческих сил. Кто-то подметил, что в поэзии Камоэнса доминируют понятия «безграничность», «безмерность», «величие», которые соединены не только с «деяниями» и «славой», «бессмертием» и «гордостью», но и со «страданием», «болью», «одиночеством», «тоской» — понятиями, которыми столь щедро судьба насытила жизнь самого поэта.
В строфах поэмы, обращенных к королю, звучит мысль о том, что сотворенный гением поэта героический и многокрасочный мир, увы, стал частью безвозвратного прошлого. В нынешней реальности больше нет места ни героизму, ни бескорыстию, ни самоотверженности, ни любви, ни рыцарственному служению королю и народу.
Песни поэмы насыщены авторскими отступлениями самого разного характера — лирическими, философскими, медитативными — в них поэт размышляет о природе человека, времени, смерти. Время, изменяющее облик мира и несущее печальные перемены, проходит через всю философскую лирику Камоэнса: «Времени противостоят воспоминания: поэт-изгнанник живет иллюзией присутствия утраченного в его душе, идеалом, запечатленным в его сознании».
Горячий патриотизм, которым пропитаны «Лузиады», во многом содействовал пробуждению национального самосознания португальцев, поэтому ныне имя их создателя связывают с понятием чести нации. Именно поэтому День Португалии совпадает с печальной датой ухода из жизни величайшего национального поэта.
Ныне поэма Камоэнса переведена на все европейские языки, а его героическая жизнь продолжает вдохновлять многих поэтов и драматургов: Антонио де Кастильо, Фредерик Галм, Деланда. Особенно известна поэма Альмеида Гарретта «Камоэнс», последние строфы которой заключают в себе жестокий упрек соотечественникам за горькую судьбу поэта.