Лишь в нетерпенье
Страстей секрет:
Миг наслажденья —
И их уж нет!
В «Химерах», вопреки просветленному очарованию «малых од», мы слышим опережающие время мучительные прозрения. Сплавляя эзотерическую философию, метафизику и мифы, одушевленную тайнопись мироздания и экзистенциальное мироощущение, причащаясь сновидениями к сокровенному смыслу жизни, Нерваль всё ближе подходил к горестному открытию, к жуткой догадке о потерянности человека во вселенском хаосе бытия. Обилие мистических намеков, реминисценций, великолепная символика, образующая глубинные пласты нервалевской мысли, вера в сон как иную жизнь, жажда доискаться заповедной истины человеческого удела — всё это перебрасывает мост от романтиков к Бодлеру и далее к экзистенциальным поэтам современности.
Отгадку как собственной участи на земле, так и таинств вселенной Нерваль, переводчик «Фауста» Гёте на французский язык и поклонник немецких романтиков, пробует отыскать в легенде. Отголоски мистерий Ближнего Востока (Нерваль ездил туда в продолжительное путешествие), древнегреческих мифов, христианских преданий, старинного фольклора, алхимических учений, позднейшего масонства — всё это сплетено здесь в причудливо личную нервалевскую мифологию, добычу наперебой оспаривающих друг друга толкователей. Подобному сознанию, во всем склонному видеть тайнопись, мироздание чудится одушевленным в каждой своей клеточке, поющим на тысячи голосов для уха, умеющего их расслышать…
Вошедшие в мировую сокровищницу поэзии «Золотые стихи» Нерваля глубоко экзистенциальны и во многом предвосхищают идеи Тейяра де Шардена, Мартина Хайдеггера и Альбера Камю.
Золотые стихи
Очнись! Все в мире чувствует.
Подумай, человек! Тебе ли одному
Дарована душа? Ведь жизнь — всему начало.
Ты волей наделен, и сил в тебе немало,
Но миру все твои советы ни к чему.
Узрев любую тварь, воздай ее уму:
Любой цветок душой природа увенчала,
Мистерия любви — в руде, в куске металла.
«Все в мире чувствует!» Подвластен ты всему.
И стен слепых страшись, они пронзают взглядом,
Сама материя в себе глагол таит…
Ее не надо чтить кощунственным обрядом!
Но дух божественный подчас в предметах скрыт;
Заслоны плотных век — перед незримым глазом,
А в глыбе каменной упрятан чистый разум.
Поэт отказывается пропеть оду человеку, но видит в нем божественно предопределенную частицу бытия, Наблюдателя, увенчавшего эволюцию растворенного в мире разума. Мистерия жизни заключена именно в животворящей мощи природы, совпадении «земных происшествий» с иными мирами и похожим на сон существованием.
Причаститься к сокровенному смыслу, а быть может, преднамеренному умыслу этого неумолчного бытийного круговорота, в котором смерть и воскрешение чередуются как залог надежды, Нерваль хотел бы через сновидчество. В вихрении грез, по его предположениям, вещает о себе впрямую, без вмешательства рассудка, сама природа, ее судьбоносные божества-зиждители. Вникнув в эту заповедную правду, душа, омраченная жизненными утратами, не раз смущенная жуткими предчувствиями и догадками о своей потерянности во вселенском хаосе, могла бы обрести согласие с собственным прошлым, настоящим и будущим, примиренно вписаться в распорядок и ход вещей. Жажда допытаться обетованной истины своих земных дорог — а ведь такая истина рано или поздно, осмысленно или неосознанно манит каждого как утешающее оправдание пережитого — и составляет притягательность «Химер», делая их доступными и для тех, кто не искушен в мистико-мифологических намеках, образующих подспудный пласт нервалевской мысли.
Хотя после смерти Нерваль не был забыт, но не было и широкого признания: лишь немногие писатели и поэты (например, Барбэ Д'Орвильи, Стефан Малларме) обращались к его наследию, пытаясь проникнуть в тайны его художественного метода. Многими чертами своего творчества Нерваль является предшественником французских символистов, его сновидческое творчество высоко ценили сюрреалисты. Лишь в 1868 году вышло в свет далеко не полное собрание сочинений, но только в конце XIX века появились воспоминания о Нервале, его избранная переписка и публикации первых исследований творчества. Только в 1914 году было опубликовано первое фундаментальное исследование Аристида Мари о Нервале, и лишь после этого была осознана его роль во французской литературе XIX века. Первые публикации сочинений Нерваля в серии «Библиотека Плеяды» были осуществлены в 1960-х годах.
Здесь надо иметь в виду, что значение Жерара де Нерваля далеко выходит за рамки французской литературы. Для русских читателей Нерваля открыли В. Я. Брюсов и П. П. Муратов. Его стихи переводили также В. Козовой, А. Ревич, А. Гелескул и др. В. Я. Брюсов первым познакомил российского читателя с Нервалем-поэтом, создав образцовые, не превзойденные по мастерству стихотворные переводы «Фантазии» и «Эпитафии», опубликованные в 1909 году в сборнике «Французские лирики XIX века». Отзвуки поэзии Нерваля можно найти в творчестве Анны Ахматовой и Осипа Мандельштама. Увы, первый сборник Жерара де Нерваля «Избранное», появившийся в России в 1984 году, спустя более столетия после смерти поэта, был весьма неудачным, и только следующая книга «Дочери огня» (1985) стала истинным открытием Нерваля в России.
Эдгар Аллан По (1809–1849)
…Порвана связь с горячкой, что жизнью недавно звалась.
Человек, носивший в своем сердце такую остроту и сложность, неизбежно должен был страдать глубоко и погибнуть трагически, как это и случилось в действительности.
В его глазах фиалкового цвета
Дремал в земном небесно-зоркий дух.
И так его был чуток острый слух,
Что слышал он передвиженье света.
В 2009 году в США широко отмечали двухсотлетие со дня рождения американского сказочника и песнопевца, национального поэта Эдгара Алана По, родоначальника символизма и нескольких новых литературных жанров, одного из первых профессиональных писателей страны, живших исключительно литературным трудом. Страна громко и празднично воздавала должное величайшему гению, не понятому и не оцененному на родине при жизни. Ведь жизнь Эдгара По была бесконечной трагедией, напоминающей дурной сон или сцены театра абсурда. У самого Эдгара По по этому поводу есть такие строки:
Ужели всё — и сон и бденье —
Лишь сновиденье в сновиденье?
Жизнь и смерть автора, который дал миру «Ворона», «Улялюм» и «Колокола», всегда привлекала к себе внимание обилием загадок и тайн, количество которых, как мы увидим, только увеличивается со временем. Надо иметь в виду, что биография Эдгара По на долгие времена была деформирована недоброжелателями и даже последователями-символистами, превращена в неправдоподобный миф, в «легенду о По», чему во многом способствовала его яркая, болезненная и сотрясаемая трагическими страстями жизнь. Юджин Л. Дидье в книге «Культ По» (1902) подытожил итоги своих изысканий следующим образом:
«После долгого, основательного изучения жизни Эдгара А. По в течение 25 лет, я могу с уверенностью сказать о том, что этот человек не был ни «дьяволом», которым его рисуют ранние биографы, ни «святым», которым стараются представить его некоторые позднейшие исследователи. Он не был ни «злым гением», ни «падшим ангелом». Он был необыкновенным человеком уникального таланта — со всеми слабостями, которые зачастую присущи гениям. Щедро наделенный редким интеллектуальным даром, он был несчастной жертвой жизненных обстоятельств. Потерявший родителей в самом раннем возрасте, он был усыновлен человеком, который воспитал его в роскоши как своего наследника и баловня Фортуны. И вдруг в возрасте 20 лет По оказался выброшен на улицу без гроша в кармане. После этого началась долгая, безвыходная, бесконечная борьба за существование. Перо было его оружием, литература — ремеслом, бедность — судьбой, слава — компенсацией… Невозможно предсказать, перестанет ли фигура Эдгара По считаться культовой в мире литературы, поскольку его культ еще даже не достиг своего пика… В тот момент, когда я пишу эти строки, в мире появилось 17 новых изданий произведений По».
Эдгар По появился на свет в Бостоне 19-го января 1809 года, давшего миру целую гроздь знаменитостей (Линкольн, Гладстон, Элизабет Броунинг, Тэннисон, Шопен, Мендельсон, Дарвин, Гоголь). Он происходил из древнего ирландского рода. Его прадед по отцовской линии переселился в США, а дед отличился во время Войны за независимость. Последний дослужился до должности квартирмейстера армии, но семейное мифотворчество произвело его в «генералы». Об уважении к этому человеку свидетельствует красноречивый факт: знаменитый соратник Вашингтона генерал Лафайет, посетив могилу деда поэта в Балтиморе, патетически воскликнул: «Здесь покоится благородное сердце!»
Эдгар появился на свет в семье беспутного старшего сына «генерала» Дэвида По и английской красавицы актрисы Элизабеты Арнольд. В жилах Эдгара По слились богатые токи ирландской, шотландской, английской и американской крови, и, возможно, именно такой «коктейль» определил его характер и судьбу.
Скоропалительный брак родителей поэта нельзя назвать счастливым: бродячая жизнь провинциальных актеров с ее нищетой, малыми детьми, ранней смертью сначала отца, а вскоре и матери от болезни нищих — чахотки…
Мать и отец Эдгара играли в водевилях и фарсах. Даровитая мать была великолепной певицей и слыла первой красавицей театра. Эдгар любил мать и как-то сказал, что ни один граф никогда не был так горд своим графством, как он своим происхождением от женщины, посвятившей театру короткую карьеру своего гения и красоты. Поэт никогда не расставался с медальоном, в котором хранил лик матери.