[85].
Вирджиния умерла 30 января 1847 года, то есть за три года до смерти самозабвенно любившего ее поэта. Но именно на эти три года приходится несколько главных любовных увлечений его жизни.
Эдгар По любил жену, глубоко страдал от ее болезни, но, парадоксальным образом, не прекращал флиртовать с другими женщинами, даже когда она умирала. Сохранились имена его пассий того времени — медсестра Мэри Шью, поэтессы Сара Хелен Уитмен и Фрэнсис Осгуд. Сложные отношения с этими женщинами портили им и ему репутации, но поэту, искателю женских душ, органически требовалась муза, подсказывающая ему любовные стихи:
Любимая! Средь бурь и гроз,
Слепящих тьмой мой путь земной
(Бурьяном мрачный путь зарос,
Не видно там прекрасных роз),
Душевный нахожу покой,
Эдем среди блаженных грез,
Грез о тебе и светлых слез.
Мысль о тебе в уме моем
Обетованный островок
В бурлящем море штормовом…
Бушует океан кругом,
Но, безмятежен и высок,
Простор небес над островком
Голубизной бездонной лег.
Это стихотворение «К Ф***» поэт посвятил Фрэнсис Осгуд. Видимо, здесь проявилась огненная, кипучая, вулканическая, не знавшая мер и ограничений натура Эдгара По, органически не способного продолжать жизнь без любви.
Действительно, трудно постичь, что человек, утративший любимую жену и только что опубликовавший «Улялюм», умоляет другую женщину занять место умершей жены. Но надо учитывать, что спасение от надвигающегося безумия поэт обретал в женской поддержке и искал таковую во всех доступных ему местах. После смерти Вирджинии Эдгар ненадолго нашел утешение в доме Мэри Шью. Умирая, Вирджиния взяла у нее клятву никогда не покидать ее несчастного мужа, но та не смогла понять болезненного состояния поэта и сочла необходимым побыстрей устраниться из его жизни.
Тогда, раздираемый страстями и страхами, Эдгар почти одновременно сделал предложения двум другим женщинам — Саре Хелен Уитмен и Энни Ричмонд. Первая даже дала согласие при условии, что По бросит пить. Вопреки бурным протестам родственников, дело дошло до помолвки и брачного контракта, но «доброжелатели» нашептали Хелен о продолжении пьянства и связях Эдгара По с Энни Ричмонд. Помолвка расстроилась, оборвав еще одну ниточку, привязывавшую его к жизни.
Любовь Эдгара к поэтессе Уитмен стала ослепительной вспышкой в жизни поэта, мгновенно возникшей и столь же стремительно угасшей. Они родились в один день, оба были увлечены поэзией, Хелен писала прекрасные стихи, любила и защищала Эдгара до конца своей долгой жизни[86]. Она отказала ему в замужестве, но не предала после смерти.
На последнее свое письмо к ней Эдгар По не получил никакого ответа. Она говорит, что она «не смела» ответить. А на зов сирены, возникший после разрыва — напечатанное ею стихотворение «Наш остров снов», поэт с морской душой не ответил ничего. И, верно, он хранил крепко в своем сердце ее образ, но до самой смерти не упоминал ее имени.
Книга С. Х. Уитмен «Эдгар По и его критики» стала отправной точкой в возникновении посмертного культа поэта. В ней она ответила на сплетни и глумление над его памятью трогательной и трагической правдой о жизни гениального творца. Своей бескорыстной любовью талантливая поэтесса защитила память и доброе имя умершего друга от обвинений и нападок толпы. Для защиты Эдгара По от современников тогда требовалась большая смелость — слишком многие его ненавидели. За что? А за всё — за гениальность, неотмирность, презрение к общественным ценностям, резкость суждений, точность прогнозов:
«Как изощрялись они в своих инсинуациях и нападках, грязных сплетнях и грубой клевете! Всё здесь сплелось в тугой узел: зависть к таланту, страх перед отточенным пером По-газетчика, ущемленное самолюбие ничтожеств, задетых его громкой известностью, раздражение здравомыслящих, потешавшихся над "бреднями" — над "Мореллой", "Лигейей", "Падением дома Ашеров"».
Эдгар Аллан По рано испытал на себе эту острую неприязнь десятков людей, чьи имена сохранились в истории только оттого, что с ними связаны какие-то особенно злобные выходки против великого поэта. Шли годы — неприязнь не ослабевала. И оборачивалась жестокостью, которая теперь может показаться просто необъяснимой, чем-то вроде странной мании, что овладевала многими героями его рассказов.
Отношения с женщинами близкого к невменяемости поэта на этом не кончаются. В начале 1849-го он мечтал о поездке в Ричмонд для новой помолвки — теперь уже с подругой детства Эльмирой Ройстер. Юношеская любовь Эдгара, Эльмира Ройстер, позже ставшая мистрис Шелтон, долгое время была для него «чужой женой». Это не помешало поэту написать странный и неожиданный гимн «К Анни» с горячим признанием в любви.
По дороге из Нью-Йорка в Ричмонд он сделал остановку в Филадельфии, кончившуюся двухнедельным запоем со всем сопутствующим ему «комплексом» — невменяемостью, обострением мании преследования, галлюцинациями, очередной попыткой самоубийства. Старым друзьям удалось высвободить арестованного за пьянство поэта из полиции и даже отправить его в Ричмонд. Собравшись с силами, он пришел в себя и средоточием всех его помыслов стала Эльмира Шелтон. Приехав в родной Ричмонд, он пришел к овдовевшей женщине, они начали встречаться и за 10 дней до смерти поэт сделал ей предложение. Эдгару удалось уговорить вдову выполнить обещание, данное ему 24 года тому назад. Оба почувствовали прилив молодости, и он признался Эльмире, что она его «утраченная Линор». Но поскольку По и здесь продолжил пьянствовать, в отношениях с Эльмирой произошло быстрое охлаждение. Поэт в очередной раз попытался взять себя в руки, для гарантии даже вступил в общество трезвости, не скупился на клятвы, и в сентябре 1849-го все-таки настоял на помолвке. Венчание было назначено на 27 сентября того же года. Теперь, казалось, больше ничто не препятствовало началу новой жизни. Ему оставалось лишь съездить обратно за тетушкой Клемм, чтоб привезти ее на свадьбу.
Незадолго до этого он прочитал землякам лекцию о «Поэтическом принципе». Хотя вход стоил очень дорого, в зал «Exchange Hotel» набились сотни слушателей. Ныне ричмондцы были горды своей восходящей звездой и не жалели денег. С 1500 долларами в кармане — огромной, невиданной для него суммой — По покинул родной город, ненадолго расставшись с Эльмирой. Позже биографы поэта судачили о злом предчувствии, роке, о том, что он больше никогда ее не увидит. Впрочем, согласно тем же свидетельствам, Э. По продолжал строить грандиозные планы, его энергия снова забила фонтаном, он уверенно рассказывал о задуманном журнале «The Stylus» и новых произведениях, которые превзойдут всё то, что он уже создал. Еще он говорил о своем будущем счастье, конце тревог и мучений прошлой жизни. Но, как известно, ничто не вызывает столь сильный хохот Бога, как планы человека на будущее.
На обратном пути по дороге в Филадельфию Эдгар должен был задержаться в Балтиморе на несколько часов, которые и решили судьбу писателя — он исчез из поля зрения биографов на целых пять дней, о которых почти ничего не известно, кроме того, что в день выборов 3 октября он все еще был в Балтиморе, скорее всего пьяный, в состоянии полной прострации, без вещей и без денег.
Судя по всему, в Балтиморе он встретился с друзьями, попал на именинный праздник, и красивая хозяйка дома попросила его чокнуться с ним. Всё произошедшее далее до сих пор покрыто мраком — смерть Эдгара По произошла при крайне загадочных обстоятельствах, которые до сих пор дразнят воображение биографов и почитателей его творчества. Автор, создавший всемирно известную поэму «Ворон», стал жертвой судьбы даже более странной и романтичной, более мрачной и загадочной, чем могло создать его поэтическое воображение. До сих пор так и не удалось выяснить, что По делал с 28 сентября по 3 октября, когда его нашли в бессознательном состоянии то ли на деревянной скамье, то ли в канаве на задворках салуна Gunner’s Hall.
Сохранилось свидетельство Е. О. Смит, согласно которому писателя избили хулиганы по наущению женщины, решившей, что Эдгар По ее оскорбил: «результатом этого жестокого избиения стало сотрясение мозга». Согласно другой версии, Эдгара По «ограбили и избили хулиганы, которые бросили его на улице в бессознательном состоянии». Хулиганами могли быть гангстеры, участвовавшие в избирательной кампании в Балтиморе перед смертью поэта. Всё это — лишь досужие версии, потому что никаких документов той поры на сей счет не сохранилось, что лишний раз свидетельствует о непризнанности великого американского поэта современниками.
Еше по одной версии Эдгара нашли на полу поезда Балтимор — Филадельфия в бессознательном состоянии. Пальто, деньги и чемодан безвозвратно исчезли, кондуктор довез его до станции Havre de Grace и посадил в поезд, возвращающийся назад в Балтимор. Описанные выше события произошли после этого возвращения.
В бессознательном состоянии бедолгу доставили в благотворительную больницу для неимущих «Washington College Hospital» (ныне — «Church Hospital») обворованным, грязным, избитым, одетым с чужого плеча и даже с чужой тростью.
Среди страхов, преследовавших Эдгара По, был страх преждевременного погребения. В последние дни жизни страх стал прижизненным адом: пять дней в больнице были днями жуткого бреда и страшных галлюцинаций. Почему-то он выкрикивал имя «Рейнолдз!», какие-то нечленораздельные слова и был возбужден до крайности. В больнице По непрерывно бредил, агония продолжалась на протяжении нескольких дней.
Смерть великого поэта была еще более мучительной, чем его жизнь. У больного наблюдался горячечный бред, судороги и галлюцинации, затем он впал в кому. Выйдя из состояния комы, он какое-то время пребывал в ясном сознании, но вскоре снова впал в бред, осложненный буйным поведением, бешеным пульсом, повышением температуры и перебоями дыхания. Больному дали успокоительные препараты, но на четвертый день пребывания в больнице поэт скончался. Говорят, последними словами атеиста Эдгара По были: «Господи, спаси мою бедную душу».