Сказала бы я…
Как минимум про гинекологическое кресло напомнила.
Но смолчала.
К чему вспоминать старое?
Всё, прошло уже…
К тому же, возможности продлить разговор не осталось. Вошла медсестра, которая должна была забрать Жанну на операцию. Следом за первой появилась ещё одна. И анестезиолог. Жанну уложили на каталку, поставили капельницу, вкололи какие-то препараты. Я молча наблюдала за всем происходящим и мысленно почти распрощалась с ней на несколько последующих часов, едва пациентку повезли на выход из палаты, как мачеха вдруг вцепилась в мою руку, притормозив всех.
В карих глазах вспыхнуло столько всего невысказанного, что я невольно напряглась. Жаль, из всего этого я услышала лишь:
– Берегите себя, девочки.
Секунда, другая – она отпустила, каталка двинулась дальше, в скором времени пересекла коридор и скрылась в недрах лифта. Мне же ничего не осталось, как тупо ждать.
А ждать пришлось долго.
Очень.
Настолько, что я банально заснула, сидя в кресле…
И проснулась я далеко не в больнице. В усадьбе. Спальне. Игната. Нет, не той, что Орлов «великодушно» выделил когда-то. Той, где обычно спал он сам. Без одежды. Абсолютно.
– Какого?.. – подскочила резко.
Комната хранила тишину. За окном – светло. Но внутри царил полумрак. Именно из-за него я не заметила, что в спальне не одна. Игнат расположился в кресле, в дальнем углу. Пока не приподнялся, не видела его вовсе.
Жуть!
Внутренности, как в глыбу льда затянуло.
Судорожно ухватилась за покрывало, прикрываясь им.
Поздний жалкий жест удостоился небрежной ухмылки. Мужчина поравнялся с изножьем постели. Остановился. Сложил руки на груди, отстранённо разглядывая меня. В синем взоре – стужа. И это пугало куда сильней, нежели всё остальное.
– Что происходит? – произнесла едва слышно.
– Ты уснула. В больнице. Не стал тебя тревожить. Привёз сюда, – издевательски снисходительно пояснил Игнат.
Уснула…
Так крепко, что не поняла, как меня перевозят?!
Сколько времени вообще прошло – тоже непонятно.
– Возможно, в твоём чае было немного снотворного, – предугадал ход моих мыслей Орлов. – Совет на будущее, моя дорогая жёнушка: не покупай всякую дрянь в неизвестных местах.
Ледяной капкан в моей груди сдавил сильнее, мешая дышать.
– Ты… – всё, на что меня хватило.
Последовала новая ухмылка с его стороны. Он приблизился ещё на пару шагов, опустился на край постели, отчего я инстинктивно вжалась в подушки.
– Я, – на свой лад согласился со мной Игнат. – Тут ты права. Хорошо, что ты не забыла мои слова. Есть только я. Никого больше, Василиса, – замолчал, демонстративно осмотрел меня с головы до ног, – не будет, – продолжил задумчиво. – Даже если это мой брат.
Взрыв в моей голове…
Втянуть кислород в лёгкие так и не вышло.
– Думала, я настолько тупой, что не пойму? – флегматично сообщил Орлов. – Не замечу, как вы двое трахаетесь у меня под носом? – вопрос, он же – утверждение, не требующее ответа.
Да и совсем не это жило в моей голове…
«Есть только я. Никого больше, Василиса. Даже если это мой брат» – сказал.
А его хладнокровие…
Он ведь, получается, знает давно!
И всё спланировал.
Дождался, когда я останусь одна, и потом…
Что именно?!
– Нет, – помотала головой. – Ты не сделаешь этого.
Что бы то ни было!
– Не сделаю? – усмехнулся собеседник, резко подался вперёд, ухватил пальцами за подбородок, сдавил, властно вздёрнув вверх, сам навис сверху, как коршун, почуявший добычу. – Почему не сделаю? Ты же мне не оставила другого выбора.
И…
Отпустил.
Поднялся с постели, развернулся на выход.
– У тебя есть час, чтобы собраться. К тому времени, как Ярослав вернётся, регистрация нашего с тобой брака будет завершена, а у нас начнётся «медовый месяц», – последние два слова прозвучали с сарказмом. – В Стамбуле. Тебе же нравится этот город? – спросил, но ответа снова не ждал. – И поверь, это будет самый безболезненный вариант. Если, правда, желаешь сохранить ребёнка. Всё-таки тоже из Орловых.
Дверь хлопнула с такой силой, будто удар мне по голове. Но и тогда я не осталась одна. Осознать всё в полной мере тоже никто не позволил. Платье, макияж, причёска… В комнате столпилось столько незнакомых людей, что ни вдохнуть ни выдохнуть… Никакой возможности. Меня вертели, крутили, наряжали, заплетали… Никому не интересно, нужно ли мне это. Они выполняли свою работу. Молча. Тщательно. Быстро.
А я…
Я просто марионетка.
Послушная.
Может, это просто шок?
Как ни старалась собрать мысли воедино – сплошная каша.
Как размазало…
Не только рассудок.
Меня. Всю.
Сопротивление?
Тупость…
Вот и терпела.
Почему?
Нет, не сдалась.
Средство связи.
Банально стащила его. У той, кто принесла белоснежный наряд с длинным шлейфом для меня. Видела её впервые. Ни одной из тех, что обычно прислуживали в усадьбе, не было. Как и Лидии Михайловны. Правда, едва ли я достаточно внятно объяснила всю ситуацию Милене. Опасалась, что поймают.
Не поймали…
Но церемония регистрации брака всё же началась.
Зимний сад утопал в лентах. Алых. Кроваво-красных. Может быть для других – тех, кого тут собралось, и немало, это выглядело иначе, но не для меня. Едва ли я способна оценить красоту окружающей обстановки в полной мере. Не упасть бы, пока иду.
Хотя, даже если дойду, не падение ли?
Оно самое…
Предательство.
Когда сердце в груди сжимается с такой силой, что не выдержишь. А всё равно выдерживаешь. Будто во сне – всё не с тобой происходит. С кем-то другим. С теми, кто радостно улыбается, одобрительно наблюдая за каждым твоим шагом и восторженно перешёптывается, оценивая искусность умелой причёски, шик дизайнерского платья, что сковывает в тиски безысходности.
Щелчки камер, вспышки, музыка… Я останавливаюсь под злосчастной аркой, увитой цветами и теми же алыми лентами, сдавливаю ещё одну порцию цветов в своих похолодевших ладонях. Понятия не имею, кто все эти присутствующие люди и та женщина, что начинает с расстановкой плавную громкую речь, вещая что-то про институт современного брака, принципы верности, привязанности и грядущего семейного счастья. Всё, что я знаю, это:
– Нет.
Твёрдое. Решительное. Моё.
Голос звучит довольно тихо. Но слышат все. Точно знаю. Пусть и не смотрю на них. Лишь в синий взор, что планомерно наполняется яростью. Где-то там, чуть поодаль разносятся недоумённые перешёптывания. Кажется, мне никто не верит.
Ни один из них.
Кроме Игната.
Слишком болезненно смыкаются его пальцы на моём запястье.
– Кхм… Василиса Александровна, вы уверены? Я спрошу ещё раз… – проговаривает женщина поблизости.
На неё тоже не смотрю.
– Я уверена. Нет.
Пусть мне больно. Пусть я совсем скоро пожалею. Расправа во взгляде Игната читается слишком явно, остро, неумолимо – не проигнорируешь, сколько не пытайся отстраниться.
– Дайте нам пять минут. Мы вернёмся, – проговорил скрипучим голосом мужчина.
Хватка на моём запястье становилась просто невыносимой. Я едва сдерживала крик боли, пока Орлов тащил меня прочь от публики, за собой, в первое попавшееся помещение.
Кухня…
Она опустела в считанные мгновения.
Запечаталась со всех сторон закрытыми дверями.
Новая порция боли пронзила моё бедро, едва меня отшвырнули от себя, как какую-нибудь самую настоящую мерзость. Ударилась об угол стола.
– Безболезненный вариант, по всей видимости, не для тебя, верно? – прошипел зло мужчина.
Его ладонь взмыла вверх, занеслась надо мной. Я зажмурилась в ожидании повторной боли и вся сжалась. Но пощёчины не последовало. И я воспользовалась этой внезапной паузой.
– Нет, Игнат! Нет! – вновь посмотрела на него. – Ну, зачем тебе я? Возьми любую другую. Я – не могу, понимаешь? Не могу! Хоть что делай, хоть убей, не могу, не буду!
Кажется, это истерика…
Да и чёрт с ней.
Тем более, что это самым непостижимым образом сработало. В какой-то мере. Игнат слегка прищурился в промедлении. Его ладонь с хрустом сжалась в кулак. Упёрлась в стол.
Не в меня – уже прогресс!
– Если бы я хотел любую другую, то давно взял бы, – странно быстро успокоился Орлов. – Но мне ты нужна. Так что отрицай сколько угодно, мне плевать. Будет, как я хочу.
Покачала головой, сосредоточилась на его сжатой ладони.
– Что это за любовь такая? Тебе не только на меня плевать, на родного брата – тоже. Ты хоть понимаешь, что с ним будет, когда Ярослав узнает? Что он с тобой сделает? С тобой, со мной, с нами обоими, – и сама не особо осознавала, что несла. – Ты правда готов разрушить всё, из-за меня? Разве я стою этого? Очнись, Игнат. Я ведь, по сути, никто, таких, как я – полно. А твой брат, он… – сказала бы больше, но возможности не осталось.
Мгновение – всё напускное спокойствие Орлова кануло в небытие. Его пальцы сомкнулись на моей шее, притянули к мужчине вплотную, лишая способности изъясняться.
– Брат, говоришь… – выплюнул с яростью. – Ты сейчас о том, кто все эти недели трахал мою невесту, зная, что она – моя, а не его? Ты об этом брате? О том, кто забрал у меня. Не только невесту. Всё. Тот, кто наебал меня по всем фронтам. И собирается наёбывать дальше, – постановил. – Или думаешь, я не знаю о твоих новых документах? Вы же собирались свалить. Дружненько. Втихаря от меня. Ни один из вас не пришёл с повинной, потому что мы – братья. И ты, сука, молчала. Я не раз спрашивал тебя. Но ты молчала. Хотя, я ещё тогда должен был догадаться. Почему не сдала. И на что рассчитывала, изображая покорность. Я ведь на какой-то жалкий день поверил, что ты сдалась, приняла, смирилась. Потому и не тронул. А ты… такая же сука, да. В этом ты права. Ничем не отличаешься от остальных… – призадумался.
Но не о нашей беседе. Заметил стоящую на краю соседнего стола бутылку со спиртным. В один шаг приблизился. Меня не отпуская. Распечатал свободной рукой, открыл. Прямо из горла сделал несколько глотков. Ещё и мне предложил. Но реакции не дождался. Отставил ту в сторону. Потянулся под полы пиджака. Вытащил… пистолет. Помнила, что он почти всегда при нём, но по позвонкам всё равно пополз липкий страх. Одно дело – знать. Другое – наблюдать. И вспоминать. То, как он с ним обращался.